МЕТРО. Предыстория - Drew and ishtar. Страница 4
– Да, там было много раненых. Многие умерли.
– А наверх где ходил?
– На «Комсомольской», на «Красносельской»…
– И как там?
– Радиации почти нет, но…
– Что но?
– Люди… наверху… многие наверху выжили… и с ними что-то не… как это… что-то не то. Они уже не люди… И – как это – давит…
– Давит? Это как?
– Не знаю. Чувствую – но объяснить не могу. По-русски – совсем не могу… и по-английски тоже.
– То же самое на юге. То же самое… Только там оно еще и вниз проникло. – Мельников глянул на часы. – Так, мне тут назначено… Дождись меня. – Мельников повернулся к бойцам – Проконтролируйте. – бросил им для порядка. То, что Хантер никуда не денется, ему было ясно, но для лучшего контроля над ситуацией он должен был озадачить и этих воинов.
6.
Хантер остался сидеть на деревянной скамейке и устало прикрыл глаза. «Странные люди эти русские» – думалось ему – «Все играют в свое вечное верю-не верю. Мир рухнул, им помочь хотят, а они все за свое. Хорошо хоть этот майор оказался толковым… Видно, что настоящий солдат – понимает, что к чему… Да, солдаты всегда друг друга поймут… не то что эти – политики… Что же случилось… Что?»
Потом мысли его приняли другое направление – он подумал о доме в ставшей родной после увольнения из Корпуса Небраске, о девушке-чешке с забавным именем Ленка, с которой он недавно познакомился и с которой они уже строили планы на будущее… Ленка тоже неплохо знала русский, и им было так весело болтать на смеси трех языков, переходя с одного на другой, пока разговоры не сменялись поцелуями и…
Хлопок по плечу вывел Хантера из сладких воспоминаний и вернул его к реальности. Ленка осталась даже не за океаном, она осталась в другой жизни, к которой уже никогда не будет возврата.
– Эй, сержант, хорош расслабляться. – это был Мельников. Хантер взглянул на часы – прошло уже больше, чем два часа. – Я тут с отцами-командирами насчет тебя поговорил… Короче, если хочешь – держись меня. Нет – вали куда глаза глядят. Тебя здесь оставляют только под мою ответственность – на испытательный срок. А заниматься мне поручили – с учетом моего опыта – делами серьезными и опасными… Наземная разведка и все такое. Так ты как?
– Майор, ты не пугай. Я в Афганистане служил. И в Ираке. Две пули из «Калашникова» получил. Поэтому и уволили из Корпуса… Я всякое видел, но то, что сейчас наверху… Так что я с тобой, майор.
– Спасибо. Мне сейчас мужики правильные ой как нужны. А я, кстати, уже не майор. А целый полковник, блин. По моему ведомству здесь совсем мало ребят осталось, так что для большего веса наш генерал (он-то выжил, засранец, и тут обретается) мне вне очереди звезд насыпал… – грустно усмехнулся Мельников. – Да, мало наших ребят осталось… черт…
– Ладно, Colonel, давай – как это – по-русскому обычаю… умоемся?
– Обмоем… Давай, сержант… и ребят наших помянем. Тут на Боровицкой тачка моя стоит, там вискаря несколько бутылок есть. И водяры…
7.
– Эдик, вот ты скажи – на кой хрен тебе приключения нужны? Вот что тебе дома с Ленкой не сиделось?
– Трудно объяснить… Решил посмотреть на страну бывших – как это – противных…
– Противников?
– Да… А еще, понимаешь, у меня все были солдатами – дальний grandfather командовал полком южан при Геттисберге, поближе grandfather был в Архангельске в 1919, один grandfather – был в Бастони, когда немцы шли в Арденнах на Christmas сорок четвертого. Другой grandfather тоже в Корпусе служил, они в Корее высаживались… Отец – во Вьетнаме был… Брат погиб в Сомали… и он тоже был в Корпусе… Я хотел побывать в тех местах, где они были. В Бастони я был, в Геттисберге – конечно, в Корее был – только в Южной, но к 38-й параллели ездил… теперь вот в Россию приехал, хотел в Архангельск… Я на «Комсомольскую» к поезду ехал – хотел через Сэнт-Питерсбург…
– Эдик, я тебе совет один дать хочу… ты особо никому не говори, что ты американец… вашего брата тут не очень-то любят. Мягко говоря. Лучше говори, что ты из Прибалтики. Из Литвы, например. Шкура целей будет. Ты уж извини, но…
Наутро голова у Хантера трещала капитально. С трудом открывая то один, то другой глаз, он пытался понять, где он. По всему выходило, что он лежит на кресле какой-то машины, выставив ноги в несуществующее лобовое стекло. Где стоит эта машина, он понять не мог.
– Ну, что – проснулся? – раздался чей-то бодрый голос. – Давай, сержант, подъем! Выходи строиться!
Хантер с трудом перевернулся и выполз на капот машины. Машина стояла на рельсах и теперь Хантер наконец сообразил, что произошло и где он находится. Его окатила волна дикого холода, дыхание перехватило и он почувствовал, что он будто бы попал в бурный поток воды. Он машинально рванулся вверх и в сторону и с размаху вылетел на платформу «Боровицкой», больно стукнувшись ребрами о холодный камень.
Звякнуло поставленное на пол ведро, раздался хохот Мельникова, подхваченный еще несколькими лужеными глотками, и две пары крепких рук поставили мокрого Хантера на ноги. Хантер очумело огляделся. В конце платформы, где он находился, помимо Мельника было еще пятеро парней в камуфляже, бронежилетах, с пристегнутыми на бедре пистолетными кобурами и короткими «калашниковыми». У всех были рации. Мельников был одет так же, и еще один комплект снаряжения лежал рядом на скамейке.
– Знакомься с ребятами – и живо одевайся. У тебя на все 45 секунд.
Несмотря на тяжесть в голове, Хантер быстро оделся и перекинулся парой-тройкой слов с остальными.
– Становись! – скомандовал Мельников. Все подтянулись и встали в ряд.
– Громких слов не будет, вы все знаете меня и друг друга и знаете, кто чего стоит. Хантер – человек у нас новый, но бывалый, разберется что к чему. Задача нам командованием поставлена непростая и ответственная, о ней я скажу позже. Сейчас к нам присоединится еще один человек – позывной «Ястреб». «Ястреба» ни о чем не спрашивать, лицо увидеть не пытаться. Затем будут тренировки. Много тренировок – с полной нагрузкой.
Через несколько минут из-за колонны вышел человек в черном комбинезоне и омоновской маске, остальное снаряжение которого не отличалось от снаряжения других членов команды. За ним двое дюжих бойцов с трудом тянули тележку с восемью нагруженными рюкзаками.
Бойцы отряда разобрали рюкзаки, вскинули их на плечи, покрякивая от нагрузки.
– Спрыгнуть в тоннель! Бегом марш! – последовала команда Мельникова.
Изнуряющий марш-бросок до Серпуховской с более чем полной выкладкой довел бойцов если не до изнеможения, то до состояния почти полной прострации.
– К бою! Занять позиции у выхода в сторону Тульской!
Сброшены на шпалы рюкзаки, бойцы разбились на пары (Хантеру пришлось действовать в паре с бойцом в черном комбезе), и, прикрывая друг друга, стали выдвигаться к противоположному тоннелю через всю станцию.
– Отставить! На исходную!
– К бою!…
– Отставить!…
После нескольких пробежек по станции Мельников загнал бойцов в подсобку, где их встретил молодой паренек, которого Мельников называл Тимом.
Тим довооружил бойцов, выдав им два пулемета ПКМ и четыре цинка патронов к ним, два РПГ-7 с запасом выстрелов, и восемь «Шмелей»…
После десятиминутного привала Мельников заставил бойцов взвалить рюкзаки на плечи, взять выданное вооружение и боеприпасы и погнал их обратно на Боровицкую.
Такие забеги со всем снаряжением в разных направлениях чередовались с отработкой групповых действий в тоннелях, занятиями по использованию приборов ночного видения, подъемам со всем снаряжением по вентиляционным шахтам, стрельбами в тоннелях и на поверхности… Бойцы не задавали лишних вопросов, на это у них уже не было сил. Но действия группы становились все более четкими, хронометраж упражнений сокращался…Даже новые члены команды – Хантер и «Ястреб» (это и был мужик в черном комбезе, так и не назвавший своего имени) – отлично вписались в команду. «Ястреб» вообще показывал чудеса быстроты и ловкости, умел сливаться с любой местностью и стрелял не то что без промаха, а вообще всегда только в десятку.