На Краю (СИ) - Ломакина Ирина. Страница 8

— Никаких возможностей! — грубо ответил я. — Особенно для вас. И будьте осторожнее. Я сам не очень понимаю, с чем имею дело, — признался я.

— Не волнуйтесь, — похоже, Бовва только и делал, что успокаивал меня. — Если вы назвали код и он был принят, ничего плохого с нами не случится. Разве что вы сами попросите.

— Пока я прошу вас спрятать. Но не злите меня.

Бовва опять рассмеялся, даже не догадываясь, что именно этим меня и злит. Или не верил, что я способен выполнить угрозу.

В рубке заверещал зуммер. Гости прибыли.

Я вручил пассажирам дыхательные маски и подтолкнул их к выходу.

Они уже были здесь: несколько таких же безликих мужчин в обычной неприметной одежде, мимо пройдешь — не оглянешься. Лица закрывали кислородные маски. Я оглянулся и заметил невдалеке машину. Она медленно подъехала ближе, почти вплотную к аппарели. Миг — и мои пассажиры исчезли внутри. Стекла в машине были черными. Мне стало страшно. Один из Слуг Тени приблизился, и мне показалось, что я узнал того, кто говорил со мной по визору. Я постарался, чтобы мой голос звучал как можно более уверенно.

— Я свяжусь с вами, когда смогу их забрать.

Отец объяснил мне как-то, что человек, владеющий паролем, именно так должен говорить с ними — чуть ли не приказным тоном.

— Если же со мной что-то случится… — Я запнулся; мне не хотелось об этом думать. — Тогда можете отпустить их на все четыре стороны. Вы ведь узнаете об этом, верно?

Слуга Тени согласно наклонил голову и сел в машину. В тот же миг она тронулась с места, обогнула «Птаху» и пропала из моего поля зрения. Я вспомнил про камеры наблюдения, но тут же сообразил: на них ничего не будет. Это почти так же просто, как найти номер визора. Так что зря я беспокоюсь. Мне нужно думать совсем о другом. Чтобы мою ложь не разоблачили, надо уничтожить все микроследы внутри звездолета.

К счастью, на любом космодроме существовала специальная служба, для этого и предназначенная. Раз в несколько месяцев на кораблях положено проводить тотальную дезинфекцию. Она длится несколько часов, но после нее корабль выглядит как будто со стапелей. Никто не удивится, если я закажу такую процедуру. В последний раз «Птаха» проходила ее пять месяцев назад именно здесь, на Антраците. Кажется, я упоминал, что любил Антрацит-сити и часто проводил здесь лишний день-другой.

Я вернулся в рубку, взял экран и позвонил по знакомому номеру. Оказалось, что один из доков для дезинфекции свободен, и у них есть платформа, чтобы забрать «Птаху». Узнав, что груз уже на борту, ребята немного удивились, но потом махнули рукой: «А, какая разница. Заодно и коробки чистенькими будут». Я кивнул, не вдаваясь в объяснения, и понаблюдал, как мой звездолет грузят на платформу. Процедура должна была занять часа три, не меньше. Убедившись, что «Птаху» увезли, я вызвал такси и отправился в бар космопорта. Была глубокая ночь, но для космодромных служб времени не существовало, они работали круглосуточно. И бар не был исключением.

Там я и просидел почти до рассвета, потягивая коньяк и смотря новости по местным телеканалам. Новости были трехдневной давности, и никаких сенсаций не содержали. Никто не совершал преступления века, никто не сбегал ни с каторги, ни с рудников. Союз Свободных Планет жил нормальной жизнью, и только серые полицейские крейсеры с характерными хищными носами бороздили Край Галактики из конца в конец, преследуя корабли, имевшие несчастье побывать на Красном Небе в одно время с Бовва, но о них в новостях не сообщали. Я едва не уснул прямо за просмотром этой теле-пасторали и очнулся, когда моя голова коснулась стойки, а стакан опрокинулся и упал на пол. Несколько посетителей обернулись на шум.

— Извините, — пробормотал я, подбирая стакан и протягивая бармену экран, чтобы расплатиться.

Когда я вернулся, «Птаху» как раз снимали с платформы. Я вновь достал экран, чтобы расстаться с кругленькой суммой. Чистильщики пожелали мне удачи и укатили на платформе, а я поднялся в рубку. Все, что я хотел, это спать. Голова раскалывалась, последняя рюмка коньяка не пошла впрок. Но, по крайней мере, страх притупился и не грыз так навязчиво изнутри. Я прошелся по кораблю. Все было в порядке. Можно было лечь в каюте, но теперь она казалась мне чужой. Я аккуратно прикрыл дверь и устроился на раскладной койке в рубке. Уснул я почти мгновенно и спал без сновидений.

6.

Меня разбудил писк визора. Это оказалась не полиция, а Женька.

— Ты как? — спросил он меня.

— Нормально. Пока не арестовали, если ты об этом. Но обязательно арестуют, когда крейсер сюда доберется.

Женька хотел что-то сказать, но я перебил его.

— Я действительно не брал на борт этих людей, Женя, — сказал я. — Но я их видел. Они обращались ко мне, просили забрать оттуда. Я расспрашивал о них в тамошнем порту. Так что за мной обязательно придут.

— Но… ты же можешь все объяснить, правда?

Я с удивлением понял, что Евгений Садовников, старший навигатор торгового звездолета «Стрела», действительно беспокоится за меня. Вот сейчас — я видел — он созрел до того, чтобы предложить мне помощь, и раскаивается, что не сделал это сразу.

— Ты действительно ни в чем не виноват? — повторил он.

— Действительно. И вообще, ты меня разбудил.

— Да? — Женька посмотрел на часы. — День в разгаре.

Я только плечами пожал.

— Ну извини, — Женька некоторое время серьезно смотрел на меня с экрана. — Тогда удачи.

Он отключился, а я пошел пить кофе. Настроение было — хуже некуда. А ведь крейсер может прилететь и завтра. И послезавтра. Если я буду все время думать об этом, то успею сойти с ума, рассудил я, но перестать думать не получалось.

Я сел на диван и, уставившись в потолок, принялся еще раз повторять про себя свою легенду, сам стараясь поверить — все было именно так. Я продумывал каждую мелочь, и история выходила стройная и убедительная.

А потом раздался звук зуммера.

Я вздрогнул, но тут же взял себя в руки. Не спеша, как и подобает ничего не подозревающему человеку, я включил экран внешнего обзора. Они уже были здесь — пять или шесть полицейских в серой форме союзной полиции.

— Откройте, полиция!

Банально, но так положено, наверное. Я щелкнул тумблером, опуская аппарель, и потянулся за капитанским кителем.

Они не вошли, а ворвались на корабль, как будто всерьез ожидали найти здесь государственных преступников. В касках, брониках, с автоматами наперевес, полицейские рассыпались по маленькой «Птахе», как горох, в мгновение ока проверили трюмы, забитые ящиками с грузом, обшарили жилой отсек и приблизились к рубке. Я вышел в коридор и захлопнул дверь за своей спиной. До предъявления официальных обвинений я имел полное право не пускать никого в святая святых корабля. Будь я ни в чем не замешан, то вел бы себя именно так. Вот я и вел. Ну, пытался, во всяком случае, хотя колени у меня подгибались от ужаса.

— В чем дело? — спросил я.

— Капитан Алексей Артемьев? — спросил старший группы, приближаясь.

— Да.

— Лейтенант Колесников. Вы задержаны до выяснения всех обстоятельств.

— Каких обстоятельств?

— Соучастие в преступлении, предусмотренном статьей… — Он назвал номер, но я моментально его забыл.

— Похищение человека, — пояснил лейтенант почти сочувственно.

— Что? — Я распахнул рот, пытаясь осмыслить сказанное и как-то совместить его с отцом и дочерью Бовва. Не получилось.

— Вы задержаны до выяснения всех обстоятельств, — терпеливо повторил лейтенант Колесников. — И у нас есть ордер на обыск корабля. Пожалуйста, отдайте нам универсальный ключ и сдайте оружие.

Я пристально изучил лейтенанта с головы до ног, демонстративно поджал губы и полез во внутренний карман кителя за «Кольтом». Оружие выхватили из моих рук.

— Ключ.

Я протянул ему карточку, открывающую все отсеки «Птахи», включая двигательный. Я чувствовал себя так, как будто меня собираются насильно раздеть на глазах у толпы людей — вроде ничего страшного, да и жизни не угрожает, однако противно и неудобно. Лейтенант забрал карточку и сделал короткий жест. Двое рядовых выступили вперед, один ткнул меня автоматом в грудь: