Большие каникулы Мэгги Дарлинг - Кунстлер Джеймс Говард. Страница 13

— Ты дашь нам что-нибудь выпить, мам?

— Конечно, — сказала Мэгги с тоской в голосе. — Наливайте сами. Вон там, на плите.

— Хезер, что вас заставило проколоть нос?

— Просто желание быть модной, — бесхитростно ответила девушка, не обращая внимания на то, что ее назвали не тем именем.

— А что, если мода изменится, дорогая?

— Я его просто выну, а дырка в конечном итоге зарастет.

— Но может остаться пятно. Пятно на твоем носу.

— Тогда она сделает пластическую операцию, бабушка, — сказал Хупер, отрезая себе кусок паштета толщиной в два пальца. — Они возьмут маленький лазер, и в секунду все будет в порядке.

— Но зачем обезображивать себя с самого начала? — спросил Чарли.

— В мое время такие вещи можно было увидеть только в «Нэшнл джиографик», — сказала Джорджия.

— Пожалуй, даже цветные не творят такого с собой. Только белые детки. Когда-нибудь замечали? — сказал Чарли. — Что это с ними? Что такое с вами, Хезер?

— Чарли, остынь. Ее собственные родители пристают к ней так же, как и вы, — сказал Хупер. — И запомните все, она — Элисон, а не Хезер. Думаю, вы в силах запомнить? — Мэгги весьма понравилось, как сын дал отпор старикам.

— Молодой человек, ты когда-нибудь слышал про душ? — спросила Айрин.

— Конечно. А почему ты спрашиваешь?

— «Почему спрашиваешь», — передразнила его Айрин. — От тебя несет, как от спортивной сумки.

Хупер обменялся с Элисон взглядами и скорчил гримасу.

— Это упадническое поколение, — сказал Чарли. — Я думал, в шестидесятые годы было плохо, но сейчас я даже и не знаю, может быть, еще хуже. Вы видели эти, я и не знаю, как их назвать, группы на Эм-ти-ви? Рэперы? Они — как обезьяны. И белые детки хотят на них походить. Мне вот что интересно: почему обязательно носить кепку задом наперед или боком? Почему нельзя носить ее так, как положено, козырьком вперед?

— Просто так стильно, — сказал Хупер.

— Стильно-шмильно, — произнесла Айрин один из идишизмов Чарли. — По крайней мере, он мог бы снять ее в помещении!

Хупер снял кепку и повесил ее на крючок для кастрюль над столом.

— Ты счастлива, бабушка?

— Прекратите приставать друг к другу! — сказала Мэгги. — Элисон, будь умницей и помоги мне накрыть на стол. Найдешь все в кладовой.

— Хорошо.

— Где, черт возьми, мой сын? — спросила Джорджия.

— Правда, а где папа?

— Боже, здесь столько разных тарелок! — воскликнула Элисон. — Какие взять?

— «Хобнейл» с перламутровой полоской и бледно-голубые камчатные салфетки, — сказала Мэгги, принявшись готовить фриттату в огромном медном котле. — И возьми хорошее серебро. Хупер, пойди покажи ей.

— Куда, к чертям, подевалась твоя прислуга, Мэгги? — прокаркала Джорджия.

— Господи помилуй, сегодня — Рождество, Джорджия, — ответила Мэгги, доставая противень с лепешками из духовки. — Они у себя дома со своими близкими.

— А куда, скажи на милость, ты все же послала моего сына? В Филадельфию?

Мэгги направила Элисон в столовую, где девушка принялась раскладывать тарелки и серебряные приборы так, как будто сдавала карты в покере. Она была совсем не уверена, что правильно кладет вилки по отношению к ножам и ложкам, поскольку выросла в семье, где каждый готовил себе сам в микроволновой печи, когда хотел есть, а потом ел, сидя у телевизора.

— Внимание, — сказала Мэгги. — Кушать подано.

Поданная Мэгги фриттата лежала на огромном сине-белом блюде кантонского фарфора. Она была порезана на порционные куски. За ней в серебряной проволочной корзинке последовали лепешки. Еще она поставила на стол зеленый салат, политый лимонным соком и ореховым маслом, и поднос с маринованным луком, выращенным в собственном огороде и вымоченным в уксусе из хереса своего же приготовления. Когда Мэгги увидела, как Элисон накрыла на стол, у нее внутри все оборвалось.

— Мы начнем без Кеннета? — спросила Айрин. Его пустой стул неожиданно оказался самым заметным местом за столом.

— Я думаю, что да, — тихо сказала Мэгги. — До его возвращения, наверно, еще очень долго.

Джорджия, которая, почти трясясь от нетерпения, зашла в столовую, вдруг отбросила салфетку и сказала:

— Где он, черт возьми? За чем ты его послала? Такого никогда не бывало!

— Да, мам, что происходит?

— Ну, — начала Мэгги; к горлу ее подкатил комок величиной с небольшую сливу. — Я прогнала его.

— Мы это уже слышали! — закаркала Джорджия. — Я хочу знать, куда и зачем!

— Он провинился, и я попросила его уйти.

— Ты сказала «провинился»?

— Очень провинился, — ответила Мэгги.

— И ты попросила его уйти?

— Я сказала ему, чтобы он собрал свои вещи и уходил.

Элисон, услышав это, зарыдала.

— Ты выгнала моего мальчика?

— Да. — Мэгги элегантным движением взяла вилкой кусочек картофеля и отправила его в рот. Все присутствующие положили свои вилки.

— Ты уже звонила адвокату? — прозаично спросила Айрин. Затем, повысив голос на октаву: — Чарли, звони Бобу Марковицу! Сейчас же. — Это был их адвокат.

— Я не собираюсь звонить Бобу в Рождество, — ответил Чарли.

— Он — еврей. Какое ему дело до Рождества?

— Я тоже еврей, и Рождество мне не безразлично.

— Ладно, хорошо. Тогда я ему позвоню.

— Послушай, мама…

— Это чрезвычайная ситуация, — сказала Айрин.

— Ну, не такая уж она чрезвычайная, — сказал Чарли. — И Боб Марковиц тебе не какой-нибудь сантехник. Сядь и успокойся.

— Это так грустно. Мне так жаль, извините меня, — всхлипывая, сказала Элисон и со слезами выбежала из комнаты.

Хупер приподнялся со стула, но не последовал за ней.

— Как все это странно, — пробормотал он.

— Он тебя ударил? — спросила Айрин так, будто была частным детективом.

— На самом деле я ударила его, — сказала Мэгги.

— Ты ударила моего сына! — заскрипела Джорджия. — Ах ты мерзавка!

— Что он тебе сделал, мам?

— Лучше тебе не знать.

— Ты ударила моего сына и имела наглость выгнать его из его же собственного дома! Где телефон? Дайте мне телефон.

— Не давай ей телефон, Мэгги, — сказала Айрин. — Она позвонит адвокату. Она позвонит целому эскадрону адвокатов, да еще и судье впридачу.

— Я собираюсь позвонить шоферу, ты, бродяжка.

— Телефон прямо за углом в библиотеке, — сказала Мэгги, расщепляя лепешки.

Джорджии никак не удавалось встать со своего стула.

— Ну помогите же мне, черт возьми!

— Конечно, бабушка, — сказал Хупер и помог ей выйти из комнаты.

— Вот подождите еще, — сказала Айрин. — Она позвонит в ФБР. Они все повязаны, эти приятели из Коннектикута. Все друг друга знают, до самого верха.

— Мама! Ну пожалуйста.

— Как ты можешь сидеть здесь и есть?

— Я — голодна. И жизнь продолжается.

— Вот это заявление, — сказал Чарли, оглядев комнату по периметру, а затем начал рассматривать картины на стенах так, будто описывал совместное имущество Мэгги и Кеннета. — Здорово сказано! Шиш вам.

— Я дозвонилась в пейджерную службу, Умберто приедет и заберет меня через пять минут, — заявила Джорджия. — Как ты могла заманить меня на этот… обед! После всего того, что ты сделала!

— Кеннет сам это сделал, Джорджия. И знаете, он мог бы позвонить вам и попросить не приезжать сегодня. Такой уж заботливый у вас сын.

— Ты могла бы позвонить нам! — вставила свое слово Айрин. — За этим мы ехали в такую даль из самого города? Ты могла бы тоже пощадить наши чувства.

— Я просто закрутилась и забыла, — призналась Мэгги. Она положила лепешку, у нее совершенно исчез аппетит.

— И не думай, что тебе удастся выжать деньги из моего мальчика, — сказала Джорджия.

— Она не только выжмет, старая ты крыса, но и вычистит его в сухой химчистке, — отпарировала Айрин, а потом, обратившись к Мэгги: — А в чем все-таки дело, солнышко? Измена? Он завел себе малышку?

— Сама ты малышка! — закричала Джорджия на Айрин. — А ты, — повернулась она к Мэгги, — не больше чем выскочка-посудомойка. — Снаружи послышался автомобильный сигнал. — Хупер! Помоги мне дойти до машины.