Держа океан (ЛП) - Каллинан Хайди. Страница 11

Когда в небе над нами взорвался фейерверк, внутри меня назрело огромное желание рассказать ему о своих чувствах. Я был напуган тем, что счастье, которое я испытываю, исчезнет, если он, в отличие от меня, не считает нас лучшими друзьями, а также я волновался, что мой аутизм разрушит этот момент. Поэтому, несмотря на то, что мы сидели рядом, я написал ему смс.

«Джереми, ты мой лучший друг!»

Моя грудь нервно сжалась.

«Надеюсь, это хорошо».

Добавил я и нажал кнопку «отправить».

Его телефон издал мягкий звон. У меня перехватило дыхание, и на этот раз я ненавидел свою способность видеть краем глаза. Я не мог не смотреть, как он вытащил телефон, прочитал текст и ответил на смс. Когда завибрировал мой телефон, я практически решил не читать смс. Мне было жаль, что я вообще что-то послал. Если бы он сказал, что это не хорошо, моему счастью пришел бы конец.

Но, когда я набрался храбрости для того, чтобы прочитать смс, то прочитал в нем: «Я тоже».

Я улыбался, раскачиваясь на одеяле. У меня был лучший друг. Я хотел, чтобы он стал моим парнем. Тогда я бы попросил его взять меня за руку. Но я этого не сделал. Я просто наслаждался фейерверком с лучшим другом.

Мы тусовались вместе каждый день, обычно во второй половине. Часто мы играли в игры или прогуливались. Иногда мы сидели на веранде и молчали. Джереми любил читать, а когда об этом узнала моя мама, она отдала Джереми свою старую электронную читалку с кучей скаченных книг. Джереми не носил её к себе домой, но каждый раз, когда я предлагал посидеть на веранде, он читал, если мы не разговаривали. Мне нравились эти дни.

Я также показал Джереми «Братьев Блюз», когда тот признался, что не видел этот фильм. Мне понравилось смотреть кино вместе с ним, но поначалу я не испытывал особого удовольствия. Мне тяжело давалось не показывать свой аутизм.

«Братья Блюз» не просто мой любимый фильм. Это одно из первых воспоминаний. Мой папа тоже любит это кино, и он включал мне его, когда я был совсем маленьким. Мама злилась на него за то, что я гулял вокруг и пересказывал весь фильм или использовал фразы из него, чтобы общаться. Если я хотел чего-то от мамы, я спрашивал её:

— Ты взяла мой сырный соус?

Я не хотел сырного соуса, но для моего мозга это был единственный способ что-то попросить, используя фразу из фильма. Когда я играл в кубики, то выстраивал их в ряд и цитировал ту часть фильма, где охранник (Фрэнк Оз, подаривший свой голос мисс Ригги и другим Мапетам) перечисляет список личных вещей Джейка Блюза:

— Одни разбитые электронные часы «Таймекс», одна неиспользованная прокладка, один кусок мыла, один черный пиджак.

А когда я не хотел что-то делать, я не просто говорил «нет». Я скрещивал руки на груди и произносил:

— Нет. Ни х*я.

Я этого не помню, но мама говорит, что я использовал фразы из фильма в своей речи с четырех лет и до детского сада. Больше я этого не делаю, но иногда мой мозг шепчет мне строки из фильма, когда думает, что наступает подходящее время, чтобы их произнести. Иногда люди понимают, что это цитаты из кино и смеются над шуткой. Но, когда я цитирую «Братьев Блюз», они смеются надо мной по-разному, поэтому я не делаю этого прилюдно.

Моему папе нравится, когда я пересказываю фильм, потому что, как он говорит, у меня получается удивительный Элвуд Блюз. Порой, когда мы сидели в машине, он спрашивал:

— Что это?

И я знаю, что должен процитировать ему часть об обмене «Кадиллака» на микрофон. Я постоянно говорю ему, что пора бы уже ему позволить мне садиться за руль, ведь Элвуд всегда водит машину. А он отвечает, что тогда я попробую спрыгнуть с моста. Но это не правда. В Эймсе нет раздвигающихся мостов.

Пересказывать фильмы с папой забавно, но в просмотре кино есть своя проблема, особенно если ты это делаешь не с членом своей семьи. Каждый раз, когда я смотрю кино, я говорю вместе с актерами. Я уже натренировался не повторять за ними вслух, но каждое, до единого, слово я произношу в своей голове. В средней школе я прочитал сценарий «Братьев Блюз» в Интернете и теперь, когда его смотрю, я вставляю сценические ремарки. Мой папа повторяет диалоги вместе со мной, если они ему нравятся, и его не заботит, сколько фильмов я выучил наизусть. Когда аутичные люди цитируют передачи и фильмы так, как делал я, когда был маленьким, это называется «эхолалия». Сейчас я ею не страдаю. Если я говорю, то это на сто процентов мои слова. Однако некоторые аутисты не могут остановиться и попугайничают, повторяя за передачами, фильмами или за людьми, которых видят. Некоторые из них ничего не могут с собой поделать и не работают над этим. Это все из-за осьминогов в их головах.

Мне было трудно не повторять за «Братьями Блюз». Когда я смотрю кино, перед этим практически невозможно устоять. Я нервничал из-за того, как Джереми воспримет мой аутизм, если я начну попугайничать. Я не хотел, чтобы он решил, будто я странный, и нам не стоит быть лучшими друзьями.

Итак, пока Элвуд и Джейк не оставили монахиню, которую они называли пингвином, я сидел на краешке дивана, пытаясь не качаться, не напевать, но больше всего стараясь не попугайничать. Это был первый раз, когда мне не нравилось смотреть «Братьев Блюз».

Войдя в гостиную, мой отец произнес:

— Эй, ребята, пора бы вам научиться не разговаривать так с монахинями.

Я стал качаться вперед-назад.

— Папа, они уже это говорили.

— Я знаю. Но это один из моих любимых моментов.

Папа опустился в свое любимое кресло, большой пуф справа от телевизора, и усмехнулся, глядя, как Кертис говорит парням, что они должны добраться до церкви. Еще одна сложность. Обычно я подпеваю Джеймсу Брауну. На сей раз я не пел и ни за кем не повторял. Даже когда это делал мой папа. Даже когда он сказал:

— Проклятый ублюдок Христос, я видел свет!

Труднее всего было не танцевать вместе с Элвудом.

Когда они говорили о воссоединении группы, папа хмуро на меня посмотрел.

— Эммет, ты в порядке?

Я кивнул и уставился в пол. Я смотрю кино, но обычно я смотрю его, глядя в телевизор. Сегодня же я не мог так делать, потому что наверняка начал бы попугайничать.

Папа сначала молчал, а потом обратился к Джереми.

— Как тебе фильм? Я слышал, ты смотришь его впервые.

— Ничего так, — улыбнулся Джереми в ответ. — Забавный.

— Ты просто обязан попросить Эммета показать тебе Элвуда. Он знает каждый диалог. Каждый наклон головы Дена Эйкройда. Как-то на каникулах наша машина застряла, и, пока мы ждали эвакуатор, Эммет показал мне целый фильм. Лучшие два часа в моей жизни.

Я прекратил качаться и посмотрел на папу. Я не забыл, как, сидя в машине на темной дороге, пересказывал папе фильм. Я только не знал, что это было лучшим моментом в его жизни. Потому что моим он не был. Сложно было сидеть не качаясь.

— Обычно, — продолжил папа, — когда мы с Эмметом смотрим кино, то повторяем за героями, и если фильм клевый, то мы можем пересказать его полностью. Так что ты меня извини, если я буду так делать. Эммет добрый и позволяет тебе смотреть без наших комментариев, но у него больше самообладания, чем у меня.

Улыбка Джереми стала ярче.

— О! Да бога ради, дублируйте! Жаль, я плохо запоминаю диалоги, а то бы повторял вместе с вами.

— Памяти Эммета хватит на весь мир.

Папа подмигнул мне и, приподняв бровь, заговорил вместе с Джоном Белуши.

— Во-первых, ты поменял «Кадиллак» на микрофон, во-вторых, врал мне о группе, а теперь хочешь вернуть меня в состав?

Я все еще нервничал. Не хотел попугайничать перед Джереми, но мой мозговой осьминог злился на меня за то, что я не повторял. Папа смотрел прямо на меня, когда началась вторая моя любимая сцена в фильме.

— Они не схватят нас! У нас своя миссия. С нами Бог.

Джереми засмеялся, и в моей груди все затрепетало, затрепетало, затрепетало…

Это был смех человека, услышавшего хорошую шутку.

— Боже мой, Эммет, ты был его копией!