Кривые дорожки к трону - Чернышева Юлиана. Страница 72

— Хаб прибыл?

— Лайдис, я прошу прощения, но лайд Ирвин не рекомендовал вам покидать дом.

Я отвлеклась от попытки уложить кошелек в сумку так, чтобы ее бока не топорщились уродливо, и подняла на него взгляд. Наш управляющий всегда отличался определенной долей своеволия и наличием собственного мнения, но практически всегда это оказывалось на пользу. А вот сейчас лишь повысило градус раздражения. И тоном, которым я высказалась, вполне можно было замораживать воду.

— Я приняла данные рекомендации к сведению. А теперь, будь добр, найми экипаж. — И я расположилась на ближайшей банкетке, демонстративно скрестив руки на груди. А уже через пять минут устраивалась в уютном нутре миниатюрного хаба, управляемого совсем молодым магом-землянником. Не сомневаясь, впрочем, что до Ирвина информацию о моем непослушании донесут в ближайшее же время.

Дом моих лучших друзей, в отличие от отчего, располагался далеко не в центре столицы, хоть и вполне приличном районе. Но ехать в любом случае предполагалось не менее получаса, да еще и наедине с собственными мыслями.

Раненая рука прошлась по обивке, мимолетно приласкав живущего в древесине хаба земляного элементаля, отозвавшегося волной пусть и не физического тепла, но чего-то очень похожего. Да, хороший мой, мы с тобой тоже похожи, верно. Оба, заключенные в рамки чужих желаний и велений. Только ты — в силу призвавшей магии, а я в силу собственной слабохарактерности, наверное.

Я даже не могла припомнить, когда последний раз принимала какое-то серьезное решение, если это не касалось артефакторики. Десять лет назад отец выбрал лучшую школу, и я послушно отправилась учиться туда. Пять лет назад предложил продолжить обучение в столичной академии, и я даже не подумала спорить. Хотя Дениза всегда с восторгом говорила об академии в Столе, и Лиза с Кларой впоследствии отправились именно туда. А полтора месяца назад добровольно протянула руки, позволяя надеть на них брачные оковы. Овечка, послушно бредущая под понукающим голосом пастуха, да и только.

От жалости к себе засвербело в носу, но вместо того, чтобы дать волю слезам, я поводила пальцами по разбитым костяшкам, переключая чувства на боль. Вот так-то лучше. Меняться, может, и поздно, но уж побарахтаться напоследок мне никто не может запретить. Даже венценосный, как оказалось, супруг, что бы он там себе ни думал.

Хаб скрипнул колесами и остановился перед аккуратным двухэтажным домом с утопающим в розах палисадником. Я замешкалась, не успев мгновенно вынырнуть из мыслей, а в следующую секунду дверь уже открылась, и кучер подал руку, помогая спуститься. Руку я приняла с благодарностью, а оказавшись на земле, протянула мужчине сальд, сразу же пресекая попытку дать сдачу.

— Спасибо. Вам и… — Пальцы вновь махнули по борту хаба. — Как его зовут?

Предположение оказалось верным — как и многие стихийники, этот относился к вызванному им элементалю скорее как к другу или питомцу на крайний случай, но никак не слуге. И улыбка на его лице была лишним тому подтверждением.

— Эньо, лайди.

— Спасибо, Эньо, — повторила я, вновь почувствовав ту волну странного, приятного ощущения. И направилась к ступеням под звук тихо хлопнувшей дверцы.

Из слуг в доме Тилистера и Налиады была лишь повариха Марта да ее дочь, занимающаяся уборкой и прочими мелкими поручениями. Так что самостоятельно открывшему дверь Тилю, совершенно домашнему и слегка растрепанному, я не удивилась. А вот он — еще как.

— Гера? — Друг смотрел так, словно перед ним было привидение.

— Гера, Гера, — согласилась я. — В дом пустишь, или женам второго наследника престола (первого вообще-то, но кому это интересно?) здесь больше не рады?

— Боги, входи, конечно! — Он посторонился, пропуская меня внутрь, а потом обнял так крепко, что на секунду стало нечем дышать. — Почему не предупредила, что собираешься к нам? Я бы встретил. Ты что, одна по городу катаешься?

— Почему одна? В прекрасной компании с грустью, апатией и разочарованием, — мрачно пошутила я.

— Я заметил. И бледная, как моль. Куда твой муж смотрит только. — Я бы непременно сказала, куда Ирвин смотрит, если бы знала сама. — Но наряд тебе к лицу, так по дворцу и ходи.

— А падающих в благородные обмороки придворных дам кто по коридорам собирать будет? Что для магического мира норма, то для них — срам и распущенность. Не для всех, конечно, так как среди аристократок подавляющее большинство обладали магическими способностями, но все же.

— И не говори, отсталые люди, — вздохнул Тиль, а потом спохватился: — Проходи, что мы на входе встали. Ты по делу или просто?

— Соскучилась и решила заглянуть. — Я даже не помнила, здоровалась ли вчера с друзьями, повод как-то не располагал к общению. — Да и с наследником вашим пора познакомиться.

На последних словах Тиль сам разулыбался, как ребенок.

— Сейчас посмотрю, не спит ли он. Заодно Налу обрадую, что ты пришла. Располагайся пока. — И легонько подтолкнув меня в сторону гостиной, счастливый отец семейства устремился к лестнице на второй этаж.

А я, заходя в знакомую комнату в теплой бежевой гамме, вдруг подумала, как же друзьям повезло. Да, у них не было титулов или несметных богатств. Зато у Налы был Тиль, у него — Нала, а теперь еще у них обоих появился Свен. Был собственный, небольшой, но уютный дом и хорошая работа. А еще родители, которые просто радовались счастью своих детей, а не пытались их продать как можно более выгодно для страны и короны.

— Ну, здравствуй, пропажа! — Щелчок пальцами над ухом — любимое подругино развлечение, когда я слишком погружалась в мысли, как всегда сработало на ура.

— Нала-а-а… — протянула я, поднимаясь с кресла и обнимая ее.

— Неужели ты еще помнишь, как меня зовут? — Полнота после родов еще не сошла, но выглядела Налиада, как по мне, только лучше. Женственнее, так точно.

— Не ерничай, создание, — праведно возмутилась я. Постоянные препирательства давно стали основой нашей дружбы, и сейчас я словно вернулась в академию, в комнату, ставшую домом на целых пять лет.

— Да уж куда нам. — Подруга отодвинулась от меня на расстояние вытянутых рук, обозрела непривычный наряд, собранные в простую косу волосы, особенно тщательно выражение лица и констатировала, словно подслушав слова мужа: — Бледная, замученная и грустная. Рассказывай, что у тебя произошло.

— Все хорошо, — попыталась привычно отговориться я, но Нала — не Нейни, с ней такие разговоры не пройдут. Никогда не проходили.

— Когда мне было так же хорошо, я рыдала у тебя на плече по паре часов кряду. Но у тебя есть пять минут на то, чтобы придумать, с чего начать. — И, пощекотав кончиком моей косы мой же нос, подруга направилась к двери, игриво зацепив бедром остановившегося в проходе Тилистера.

— Тиль, отец вчера приносил наливку по своему рецепту, где она? — раздался голос уже из коридора.

— Ты кормишь моего сына, — отозвался он. — Ни о какой наливке не может быть и речи.

— Я о подруге беспокоюсь, чурбан ты бесчувственный! Гере нужно расслабиться.

— Гере не нужен алкоголь! — тоже повысив голос, чтобы эта упрямица услышала, предупредила я, но Нала была непреклонна:

— Гера просто не знает, что ей нужно. Поэтому она сейчас просто немного помолчит и послушает свою мудрую подругу.

Я встретилась глазами с Тилем, шутливо-обреченно разведшим руками, и почувствовала, как на губы против желания наползает улыбка. Кажется, решение приехать сюда было единственно верным из тех, что я приняла сегодня.

Дегустировать наливку все же пришлось. Совсем немного и после настоятельного вопроса Налы, не хочу ли я обидеть ее папу. Как будто господину Ромалу было до этого дело, даже если дочь и поделилась бы с ним информацией о моем отказе. Остальное содержимое бутылки досталось Тилю, принявшемуся подтрунивать над супругой и предлагавшему ей насладиться хотя бы терпким вишневым ароматом, раз вкус нынче недоступен.