Скорпион его Величества (СИ) - Сухинин Владимир Александрович "Владимир Черный-Седой". Страница 29

Шаманы! - пришла ему в голову мысль, надо позвать шаманов, они помогут Бружтрогу и он сможет рассказать, что здесь произошло. В лагере раздался одинокий испуганный крик, разорвавший утреннюю тишину. От неожиданности Чемруз вздрогнул и выскочил и шатра вождя. То там, то здесь с разных сторон стали слышны удивленные и испуганные крики. Он заметался по лагерю, не веря своим глазам. Везде в центре лагеря лежали мертвые орки. Шаманы спали в своих шатрах вечным сном. Ни одного гаржика не осталось в живых. Теперь лагерь Муйага, разбуженный криками, напоминал разворошенный муравейник. Орки метались по нему, не зная, что делать, единственным, кто мог управлять в миг из организованной силы превратившиеся в испуганное стадо лорхов, перед одним оскалившимся варгом, был Чемруз. Но он сам пребывал в смятении, не до конца осознавая всей полноты трагедии.

Кто будет отдавать приказы? Кто будет прикрывать воинов в бою от магических атак? Кто будет управлять тысячами перепуганных воинов? Он? Ну уж нет. Он не напрашивался на такую честь. Те, кто осмелился выступить в поход против жалких двух сотен свидетелей Худжгарха были мертвы. Гнев Отца обрушился на непокорных, и им воздалось. Он первым вскочил в седло и, гортанно крича, погнал лорха прочь. Следом за ним потянулись и те, кто видел мертвых. Скоро поток убегающих Муйага из тонкого ручейка превратился в сплошной поток отступающих. Они бежали, бросив обоз, все припасы и стадо лорхов.

Я стоял на вершине холма в центе лагеря своих свидетелей. Трехголовый, шестирукий, скрытый темным туманом до пояса и из этого тумана то тут, то там выглядывала голова, утыканная гвоздями с глазищами, из которых лезли змеи. Представляю каким зрелищем, я выглядел в глазах суеверных орков. Первый юноша, внук одного из ветеранов вылез из походной палатки и, увидев меня заорал благим матом на весь лагерь, всполошив всех и грохнулся на землю без сознания. Мою фигуру должны были видеть все: и свои, и Муйага. Я стоял молча, а чернота клубилась вокруг меня, облизывая языками торс, как огонь разгорающегося костра, всполохами взмывается вверх на ветру и опадая.

Группа шаманов в окружении сотни Гремучих змей скакала всю ночь, чтобы успеть к битве. То, что горстку свидетелей встретили негостеприимные Муйага, быстро распространялась по степи. Не прошло и три круга, как об этом говорили ближайшие стойбища, а через седмицу об этом будут знать ближайшие племена. Ведущий отряд первый ученик Великого шамана недовольно смотрел на веселого сына Быр Карама, тот весь кипел готовый к сражению и постоянно понукал лорха. Именно он настоял на ночной скачке, чтобы непременно успеть к началу сражения.

Бывалый ученик шамана, хотел бы переночевать спокойно в степи и утром прибыть к уже разгромленным свидетелям, и с чистой совестью вернуться обратно. Нет свидетелей, нет задания. Но и отказаться он не мог. Старик строго приказал найти и оказывать им всяческую поддержку.

- Понимаю тебя, Чамшак, - пошамкав старческими губами сказал Верховный,- ты метишь на мое место. Но оно нескоро освободится. Ты так и проживешь вечным учеником до глубокой старости, не достигнув желаемого. Я приготовил для тебя лучшую участь, - он пронзительно посмотрел на ученика. Во взгляде верховного было столько власть и воли, что Чамшак склонил голову. Ему с самого начала не нравился этот поход и задание помогать кучке фанатиков, уверовавших в Духа мщения. Говорят, он являлся на горе и вел бой с противниками хана. Но Чамшак верил в это не до конца. Мало ли, что могло показаться в пылу сражения. Кроме того, в сражении принимали участие человеческие маги, а они, он слышал, мастера создавать иллюзии. Вполне возможно, что это было дело их рук. Но и ослушаться верховного он не мог. Поэтому его раздирали противоречия. А старик продолжил свою мысль.

- Сейчас ты не понимаешь того, что тебе поручено, но в конце концов ты будешь мне благодарен. Я приготовил для тебя великую судьбу. Судьбу, что вознесет тебя выше шамана любого племени или даже верховного.

Он вновь устремил на Чамшака взгляд водянистых, не знающих жалости глаз.

- Ты станешь верховным шаманом свидетелей Худжгарха.

Когда рассвело, они приблизились к лагерю остатка свидетелей. За несколько лиг их встретили разъезды и узнав, что они прибыли на помощь войску Худжгарха, с алюлюканием и радостными криками стали их сопровождать. В центре на высоком холме стоял кто-то большой и черный, приблизившись прибывшие в смятении остановились. Над лагерем возвышалась объятая клокочущей тьмой большая фигура с тремя головами и шестью руками. В двух она держала мечи. В двух других огромных змей, а две другие высоко над головами держали знамя, развевающееся на ветру. От нее во все стороны распространялся ужас, и он достиг прибывшую подмогу. Лорхи замычали и стали пятиться, не слушая всадников. А фигура на холме стояла молча и грозно. Весь лагерь свидетелей стоял благоговейно на коленях, окружив холм. Орки из разъезда спрыгнули с лорхов и тоже опустились на колени. Черная фигура постояла и поплыла в сторону стана Муйага. Она проплыла над головами коленопреклоненных орков, и не причинив им вреда, двинулась дальше. Следом за ней поднялся с колен один из воинов и пошел следом. Один за другим поднимались орки и шли за своим божеством, которое они узрели воочию. И лик его был страшнее, чем описывали старики. Видимо, не одного безвинного казнили, а троих, раз вылепилась такая фигура, неожиданно сам для себя подумал Чамшак. Он слез с лорха и двинулся следом за Худжгархом. А то, что это был он, шаман не сомневался. За ним следом слезли с лорхов остальные и нестройной толпой пошли следом.

И тут по воздуху разлилась песня. От которой у степных орков сердце рухнуло вниз и рвануло вверх. Им казалось, что оно выскочило из груди, подняв их дух на небывалую высоту. Они шли, не боясь, готовые повергнуть не жалкие три тысячи. Они были уверены, что сметут со своего пути любую силу, противостоявшую им. А над степью, лился громкий и чистый голос.

- Вставай, страна огромная, вставай на смертный бой… - Эти простые слова проникали в их сердца, разделяли и судили мысли, вытравляя жалкую трусость и сомнения.

Пылающая тьмой фигура прошла по лагерю Муйага и растворилась в воздухе. Чамшак подошел к вождю свидетелей, тот стоял и задумчиво смотрел на лежащие тела орков, их были сотни, и ни на одном лице не было страха. Они просто мгновенно умерли, не поняв, что с ними случилось. Муйяга бежали, бросив убитых и богатые трофеи.

- Гаржик, - обратился он к вождю. Грыз оглянулся и недоуменно стал рассматривать незнакомого шамана.

- Тебе чего? - он был неприветлив и недоволен тем, что его оторвали от раздумий. То, что сегодня явил его повелитель, вышибло из Грыза прежнее суждение о нем. Теперь он видел не слабое магическое существо, которое путешествовало с ним, а почти бога в его понимании. И видели это другие, а это было главным.

- Я и десять шаманов прибыли, чтобы служить тебе, - ответил шаман.

- Мне твоя служба не нужна, шаман, - ответил он неожиданно резко для Чамщака, и, заметив, как отпрянул назад пораженный шаман, улыбаясь добавил, - она нужна Худжгарху. Мы все служим ему.

Постояв над лагерем и увидев, что все меня заметили, даже встали на колени. Сперва это сделал Грыз, а следом пали на колени остальные. Для полноты впечатлений, я не пожалел энергии и залил ужас по максимуму, но порциями, которые стали быстро распространяться по воздуху, наполняя сердца степняков суеверным ужасом. А что, подумал я, богов надо бояться и чтить. Иначе наплюют. Такова уж природа разумных, не верить и подвергать все сомнению. Бесполезных божеств быстро забывают, а вот бесполезных, но внушающих страх, продолжат чтить. На всякий случай.

Момент был торжественный, Муйага ударились в бегство. Неизвестная смерть, поразившая их отважных орков, внушила им ужас, и они по одному, потом десятками, а следом и все остальные, бросив все, удрали. Это тоже природа разбойников. Забыв заветы отца орков, они больше напоминали разбойников, чем степных варваров, поэтому мой расчет на то, что они отступят, оказался верен. Другие племена может быть и стали бы сопротивляться, но эти, растеряв запал, струсили. Вот это и значит результат выработанной племенем беспринципности. Грабь слабого и удирай от сильного.