Скорпион его Величества (СИ) - Сухинин Владимир Александрович "Владимир Черный-Седой". Страница 45

- Что вызвало Вашу неуместную улыбку, тан?

- В моей улыбке для Вас, льера, не было ничего неуважительного. Позвольте Вам не отвечать.

- Не позволю! - ее взгляд мог заморозить. Эльфары подобрались, готовые к любым неожиданностям. Назревал скандал, который почему-то хотела спровоцировать принцесса и тут же мне пришел ответ, она узнала про орскую невесту. Ее ревность, а это было не что иное, была сейчас не к месту, она приняла мой взгляд за насмешку и приняла вызов. Мысли лихорадочно пробежали по вариантам.

- Я любовался Вашей красотой и думал, - спокойно и тихо ответил я, заставив эльфаров напрячь слух и сосредоточиться на том, чтобы услышать мой ответ. Я ждал вопроса направив ее мысли по нужному мне пути. И она попалась на мою уловку.

- О чем же выдумали, в то время, как глупо улыбались? - спросила Тора. Она не могла не уколоть меня, но это было бесполезно. Мужчина принимает выпады от женщины в свой адрес не как оскорбление, а как знак того, что он замечен и выделен из отсталых.

- О женской красоте. А когда мужчина об этом думает, он глупеет, это Вы правильно заметили, принцесса. Я не исключение, - вздохнул я, стараясь быть как можно искренней. - Красота великая сила!

Упоминание о ее красоте для женщины, как нектар для пчелки, она им питается и перерабатывает в гордость и самоутверждение.

Скажи ей, что она умная и она может принять это как оскорбление. Зачем говорить очевидное? Скажи ей, что она порядочная, и она поморщиться, по-другому и быть не может. Каждая считает себя умной, порядочной, но не красивой. Стоя перед зеркалом, находит в себе кучу недостатков и комплексует. От того на губы наносит красные губы, а на брови, черные брови. И только комплимент мужчины, делает ее уверенной в том, что она в самом деле красавица. Все, теперь полный комплект и душевное равновесие. Она умная, порядочная и, самое главное, красивая.

Тора вышла победительницей в противостоянии, это было видно по промелькнувшим чертикам в ее глазах.

- Любуйтесь на свою невесту, тан. А об меня можно сломать глаза. - Она встала и, не развивая дальнейший скандал, величаво пошла на выход.

Я посмотрел ей вслед. Ну точно, ревность. Я угадал. По всей видимости, Тора-ила хотела быть собакой на сене, сама не ам и другому не дам. Такое я уже встречал. И она была не исключение. Женщина остается женщиной в любом обличии, в белом черном или красном.

Она ушла, а я вздохнул с облегчением. Надо быть осторожнее и не давать повода для ненужных ссор.

Эрна тихо шла следом, не забегая вперед и не спрашивая, куда я ее веду, а мы прибыли к мадам Версан. Мне нужно было достойно одеть девушку. Здесь, как и везде принимают по одежке, и не только по твоей, но также судят по слугам.

Урсула встретила нас вежливо и только уголки губ тридцатилетней красавицы дрогнули, не удержавшись, после того как она оглядела Эрну. В ее понимании я обложился красивыми девушками, как не знаю кто. Может, как собака блохами. Но это не то сравнение, которое подошло бы для данного случая.

Не став развеивать ее заблуждение улыбнулся. - Мадам Версан. Это рена Эрна, моя служанка. Ее надо приодеть для поездки в столицу. Не слишком ярко, но в то же время изыскано. Примерно на двадцать золотых.

- Зимние вещи тоже? - спросила хозяйка салона.

- Желательно.

- Тогда раскошельтесь на тридцать пять золотых корон, тан.

- Хорошо, - согласился и я, отсчитав монеты, и протянул кожаный мешочек Урсуле.

- Последняя просьба, после того, как вы управитесь, пусть Томас проводит рену Эрну к трактиру Увидуса.

- Не беспокойтесь, все сделаем в лучшем виде, - одарила она меня лукавой улыбкой, в ней промелькнул озорной интерес, и я поспешил откланяться.

Как и ожидалось Эрна появилась не ранее чем через три часа. С кучей свертков коробок и возбужденным блеском в глазах. Глядя на нее, можно было сделать вывод, что она вполне счастлива и довольна жизнью. Увидус, заметив очередную девушку, только засмеялся. А Эрна, мельком поздоровавшись с хозяином, обрушила на меня весть свой восторг.

- Вы, милорд, не представляете, что мы выбрали. Урсула такая. Она такая! - Девушка не находила слов и только размахивала руками. - Я Вам все покажу! Ирридар, девочки с ума сойдут от зависти!

- А вот этого не надо, - пытался я остановить ее. - Не надо говорить другим, как ты нарядилась, они могут тебя отравить. Или тихо придушат.

- Ой прям придушат! - отмахнулась она, - скорее лопнут от зависти.

Я помог ей отнести покупки наверх в свою комнату.

А после ужина началась примерка. Я валялся на своей кровати, а Эрна, быстро скинув платье и оставшись в одном корсете и белых подштанниках до колен, без стеснения прикладывала к себе платья и смотрела в зеркало. После обрадовано про чирикала «это еще не все», распотрошила коробку и, скинув с себя все до нитки, стала надевать шелковые чулки. Я зажмурился, не зная, как себя вести. Не открывая глаз, проговорил.

- Эрна. Оденься, пожалуйста, ты же в комнате не одна.

- А я что делаю? - ответила она с искренним удивлением в голосе. Я осторожно открыл один глаз и глянул. Девушка стояла ко мне спиной. Вернее, попкой, потому что мой глаз зацепился именно за эту часть ее тела. На узкой талии был тонкий поясок, к которому крепились черные чулки со стрелками. Это была вся ее одежда. Она повернулась ко мне и сияя спросила.

- Как Вам, милорд?

Снова зажмурившись, чтобы не смотреть на темный треугольник внизу живота, прохрипел.

- По-моему, достойно.

- Я вам еще трусики не показывала, - почти пропела она. - И Вы не представляете! Последняя новинка лигирийской моды: шапочки на грудь. Это что-то!

- Да-да, все замечательно, - согласился я, по-прежнему не открывая глаза. Я не трус! - Сказал я сам себе, - но я боюсь!

- Вот, смотрите! - проворковала она, напевая какой-то мотив.

Я глянул и заморгал. Ко мне передом. К зеркалу задом. Стояла Эрна в черных чулках. Черном поясе. В черных трусиках, которые трусами назвать язык не поворачивается. И в черном кружевном бюстгальтере. В общем во всем женском оружии массового поражения. Это был залп ракет «Сатана» по американскому побережью. От меня остались одни головешки.

- Шиза, спасай! Я к тебе, - прошептали мои губы и после этого провалился в спасительный сон.

Очнулся я в саду у Княгини Новоросской. Почему-то в джинсах «Врангель» и кроссовках, на теле венгерский батник, в руках большая красная роза. Я стоял у подножья мраморной лестницы, а Шиза в легком коротком платье на бретельках стояла наверху и смеялась.

- Ну что, воин, слаб ты против женской красоты! Взял и сбежал! Не стыдно?

Я поднялся наверх, окинул молоденькую княгиню быстрым взглядом и неожиданно для самого себя прижал ее к себе. Посмотрел в глаза девушки и утонул в их безбрежной синеве.

- Нет, не стыдно, - и найдя ее послушные мягкие губы, впился страстным поцелуем.

Мне было сладко и томительно. В груди разгорался огонь, готовый пожрать не только меня, но и Шизу. Она отвечала мне с не меньшей страстью. Мне казалось, что после нас останутся одни только угольки и, отбросив все сомнения, подхватил ее на руки. Занес вовнутрь, дворца. По-другому ее жилище не назовешь. Поднялся по широкой лестнице на второй этаж, прошел длинным коридором со множеством дверей прямо, как будто знал, куда идти и оказался в большой спальне.

Это была ночь полного сумасшествия, с ума сходил не только я, но и Шиза. У меня было такое впечатление, что она отдавала мне все свое нерастраченное за тысячелетия сна желание и нежность, буйство взорвавшихся чувств и огненную лаву страсти. Тонкую песню натянутых, как струна, нервов. Она постоянно менялась. То была, как медленно текучая река, то мгновенно превращалась в сильнейший ураган и затихала тихим ветерком, чтобы потом смениться огненным шаром, накрывающим нас. Ночь пролетела, как одно мгновение.

Утром ошалевшего и почти невменяемого меня подняли с постели и вытолкнули на площадку лестницы, ведущей в сад.