Точка невозврата. Могила мечты (СИ) - Йорк Мелиса. Страница 13

— Что тебе мешает?

— Не знаю. Когда я начинаю думать об этом чувстве, у меня возникает мысль, вернее её кто-то проговаривает во мне: «Тебе нужно заботиться о сыне. Это главное». А сегодня с утра, у меня появилось такое ощущение — как будто внутри меня выросла стена, высокая, толстая и бесконечно длинная. Китайская стена по сравнению с ней, так, небольшая помеха. Как только я начинаю думать обо всём этом, стена начинает расти, она становится выше, длиннее и толще. Я знаю, ключ находится в этих ощущениях, но я не могу их понять, потому что ощущения блокируются стеной. Чем сильнее растёт стена, тем сильнее желание найти разгадку. Чем сильнее интерес к этим ощущениям, тем сильнее становится стена. Какой-то заколдованный круг. Как будто внутри меня идёт сильное противостояние. В результате этой внутренней борьбы у меня возникает чувство безразличия ко всему. Оно убивает меня, уничтожает изнутри. Я это чувствую. Я уже был в такой ситуации. Знаю, чем может это закончится. Я не хочу этого. Я не знаю, что мне делать.

— А чувство вины из-за смерти Эллис тебя мучило?

— Я вспомнил об этом однажды, когда разбил чашку на работе. Такую же чашку мне Эллис подарила ещё до нашей свадьбы. И всё, других случаев я не припоминаю.

— Что ты должен понять из документального фильма?

— Я не знаю, — произнёс он после минуты размышлений. — Я снова оказался перед кирпичной стеной. Она стала ещё выше и толще.

— Что вызвало твои кошмары?

— Как я могу это знать? — недоумённо спросил Питер.

— А ты подумай? — ответил Джим невозмутимо.

— Я опять упёрся в эту стену. Она стала ещё выше.

— Я думаю, здесь без гипноза не обойтись, — как бы вопросительно сказал Джим.

— Я согласен, — спокойно ответил Джексон.

Питер удобно расположился на мягкой кожаной кушетке, а Джим прихватив с собой диктофон, сел у изголовья так, что оказался вне поля зрения Питера.

— Закрой глаза и расслабься, — сказал Кёртис.

Питер медленно опустил веки, а психоаналитик в это время начал что-то монотонно бубнить. Его голос с каждой секундой становился всё более тихим и медленным, пока не наступило полное безмолвие.

У Питера возникло необычное чувство, что произошло нечто необъяснимое. Он открыл глаза и увидел, что оказался в полной пустоте. Он повернулся вокруг себя, потом посмотрел под ноги и не поверил собственным глазам. Вокруг вообще ничего не было, даже пола.

— Как такое возможно? Я должен падать, — подумал он, при этом начал подпрыгивать на месте, как бы проверяя реальность, в которой он сейчас находился.

— Ты хочешь падать? — произнесло эхо, и Питер тут же полетел вниз. Жуткий крик сорвался с его губ. Душа Джексона от неожиданности ушла в пятки.

Прошло несколько минут. Питер уже начал скучать и привыкать к состоянию невесомости в своём затянувшемся падении.

— Интересно? Долго я ещё буду падать? — спросил Питер Джексон спокойно.

— Тебе решать.

— Как? Разве я могу остановить своё падение?

— Можешь.

— И что для этого нужно?

— Просто допустить такую возможность.

— Хорошо. Я могу зависнуть в пустоте, я допускаю это, — Питер тут же остановился.

— И всё-таки. Я не понимаю, как такое возможно? — Джексон плавно опустился на ноги.

— Здесь возможно всё, — получил он ответ на свой вопрос с некоторым опозданием. Ему показалось, что это он сам себе ответил. Он начал озираться по сторонам, пытаясь определить источник звука. Но вокруг по-прежнему никого и ничего не было.

— Я сошёл с ума, — с сожалением констатировал факт Питер Джексон.

— Ничего подобного. Зачем задавать вопросы, если не ждёшь на них ответы? — послышалось со всех сторон сразу.

— Где я? Что это за место?

— Это твой мир, твоя реальность.

— Что значит мой мир? — спросил Питер с некоторой долей скептицизма.

— А то и значит. Это твой внутренний мир. Здесь живет твоё Я, твои мысли, страхи, твои желания, мечты и идеи.

— Но почему здесь ничего нет?

— Потому что ты сам всё уничтожил.

— А с кем я разговариваю?

— С самим собой.

— Это невозможно. Я точно сошёл с ума.

— Определённо нет, это твой мир, он принадлежит тебе, и здесь нет ничего невозможного.

— Как такое может быть?

— Это мир тонких материй, здесь работают несколько иные законы.

Неожиданно Питер услышал голос Кёртиса. Он был каким-то неестественным и исходил откуда-то сверху.

— Питер, ты меня слышишь? Ты готов со мной общаться?

В ту же секунду непонятно откуда появился жидкокристаллический телевизор. Перед ним стояло старое, рваное кресло, с торчащей из дыр набивкой.

— Садись, Питер, тебе нужно кое-что увидеть, — послышалось отовсюду.

Джексон посмотрел на кресло. Он пребывал в некотором замешательстве. Он не знал, что делать, и не понимал, что происходит. Ему ничего не оставалось, как довериться и позволить ситуации развиваться. Питер сел в кресло, и посмотрел на чёрный экран телевизора.

— Но там же ничего нет.

— Смотри дальше.

Тут Джексон почувствовал странные ощущения. Ему показалось, как будто он оказался в трёх разных местах одновременно. Он ясно понимал, как задевает рукой что-то холодное, шероховатое и твёрдое. Питер поднял глаза и увидел кирпичную стену. Это была та самая стена, которую он ощутил внутри себя этим утром в кафе. Он посмотрел на себя. На нём была совсем другая одежда. Он был в потёртой куртке, белой футболке и светло-голубых джинсах. Щетина на лице, растрёпанные волосы довершали образ.

Через секунду ему показалось, как будто он оказался по другую сторону стены. Он посмотрел на стену, здесь она выглядела как-то иначе. Изменилось также его ощущение себя. Он почувствовал себя бодрым, уверенным и помолодевшим. Недолго думая, он решил осмотреть себя. Выглядел он превосходно, на миллион долларов: дорогой костюм чёрного цвета, чёрная сорочка с бардовым отливом, эксклюзивные часы, лаковые ботинки.

Ещё через секунду он ощутил себя, сидящим в кресле перед телевизором. Кинув взгляд на экран, Питер увидел стену и обоих себя, одетых в разные одежды и стоящих по разные стороны стены.

— Это я? — спросил Джексон недоумённо.

— Да.

— Как я могу быть одновременно и там, и здесь? Это невозможно, — крикнул он, не веря своим глазам.

Питер вновь взглянул на экран. Оба Джексона метались вдоль стены, они осматривали и ощупывали её.

— Здесь возможно всё. Сколько можно повторять? Это ты, только разные проявления, разные части твоей личности.

— В смысле копии, клоны?

— Нет, повторяю ещё раз. Разные проявления, то есть воплощения.

— И сколько нас таких?

— Ничтожно мало и бесконечно много.

— Это как? — спросил Питер, сидя в кресле.

— Здесь возможно всё. Прими как данность. Так устроен твой мир.

— Легко сказать, а как это сделать, — недовольно пробурчал Джексон.

— Просто поверь.

«Питер, ты готов со мной общаться?» — послышался громогласный голос Джима Кёртиса. Неожиданно стена начала преображаться. Она начала утолщаться. И в ней с обеих сторон появились железные двухстворчатые двери. Они были тяжёлыми, высотой метра с три, створки висели на больших железных петлях. Причудливый узор проявился на блестящей поверхности ворот.

— Питеры, Вас приглашают к общению. Прошу Вас пройти, — произнёс голос, исходящий из ниоткуда.

Джексоны отпрянули назад и увидели, как двери с невыносимым скрипом начали открываться с обеих сторон кирпичной стены. В это время Питер в кресле продолжал наблюдать за ними и за всем происходящим по телевизору.

Питеры Джексоны стояли друг напротив друга. Поглазев на самих себя какое-то время, они принялись осматриваться. Красивейшая комната с высоким потолком открылась их взору. Оригинальная лепнина, изящная хрустальная люстра, двенадцать белых колонн, мраморный пол украшали просторный зал. На стенах висели полотна величайших мастеров изобразительного искусства. Среди них были «Мона Лиза» Леонардо да Винчи, «Сикстинская мадонна» Рафаэля Санти, «Девятый вал» Ивана Айвазовского, «Рождение Венеры» Сандро Боттичелли, «Последний день Помпеи» Карла Брюллова, «Апофеоз войны» Василия Верещагина, «Тайная вечеря» Сальвадора Дали, диптих «Адам и Ева» Альбрехта Дюрера, «Чёрный квадрат» Каземира Малевича, «Даная» Рембранта, «Распятие» Рубенса, гравюра «Рыцарь, смерть и дьявол» Альбрехта Дюрера.