Открывая новые страницы... (Международные вопросы: события и люди) - Попов Н. С.. Страница 33

Начало 1945 года. Еще жив Рузвельт. ОКНШ возглавляет адмирал Леги, который часто расходится с президентом, особенно в вопросах отношений с СССР. И все же в аналитическом документе «Возможности и намерения СССР в послевоенный период» (ОРК 80 от 6 января 1945 года) фиксируется: СССР будет отдавать высший приоритет экономическому восстановлению и ограничится «классической целью» создания, избегая международных конфликтов, «пояса безопасности» вокруг своих границ. Эти оценки повторятся в фундаментальном документе ОРК 250/1 от 31 января 1945 года. Советский Союз, подчеркивается в нем, «должен и будет, по меньшей мере до 1952 года, избегать конфликтов с Великобританией и США», ибо после окончания военных действий в Европе у СССР нет «ни ресурсов, ни, что касается определяющих экономических факторов, возможностей вести авантюристическую внешнюю политику, которая, с точки зрения советских лидеров, может вовлечь СССР в конфликт или в гонку вооружений с великими западными державами».

Пройдет всего несколько месяцев, 9 октября 1945 года ОКНШ (документ 1545) бьет тревогу: Советскому Союзу приписывается «способность захватить всю Европу сейчас или к 1 января 1948 года», бросив на это «40 дивизий». Заодно с Европой Москве ничего не стоит включить «в сферу своего влияния» Турцию и Иран. Заказчик требует до предела сгустить драматические тона. Пожалуйста. Послушные исполнители наделяют СССР потенциалом, позволяющим одним броском достичь Пиренеев и перевалить за них, а в Азии — захватить Китай.

Читаем дальше и обнаруживаем, как составители меморандума смакуют «слабости» СССР, напирая на затяжные сроки их преодоления:

«а) военные потери в людской силе и промышленности, откат назад от развитой промышленности (15 лет);

б) отсутствие технических сил (5—10 лет);

в) отсутствие стратегических ВВС (5—10 лет);

г) отсутствие ВМФ (15–20 лет);

д) плохое состояние железных дорог, военного транспорта — систем и оборудования (10 лет);

е) уязвимость нефтяных источников, жизненно важных промышленных центров для бомбардировщиков дальнего действия;

ж) отсутствие атомной бомбы (5—10 лет, возможно, раньше);

з) сопротивление в оккупированных странах (в течение 5 лет);

и) численная военная слабость на Дальнем Востоке, особенно ВМС (15–20 лет)».

Как свести концы с концами? Проще простого — слабый может стать сильным. Зачем ждать? Почему не упредить гипотетически тревожное развитие, пока намеченная жертва уязвима?

Вчитаемся в документ ОКНШ 1496/2 от 19 сентября 1945 года. Он составлен через две недели после безоговорочной капитуляции Японии: «Когда станет ясно, что против нас готовятся выступить войска потенциального противника, мы не можем позволить себе, чтобы из-за наших ложных и опасных идей о недопустимости собственных агрессивных действий нам был бы нанесен первый удар!» Должны быть «приняты все подготовительные меры к нанесению первого удара (США), ежели он будет необходим».

Упреждающий, превентивный, разоружающий первый удар становится навязчивой идеей. Чтобы удар был роковым, составляются дьявольские комбинации параллельного применения атомного, радиологического, химического, бактериологического оружия. В директиве СНБ 68 (14 апреля 1950 года) этот без преувеличения злодейский замысел оправдывается тем, что «в эпоху современных систем оружия военное преимущество возможного первого удара приобретает все большее значение, и это означает для нас (США) необходимость быть в таком состоянии готовности, чтобы, когда мы подвергнемся нападению, ударить всей силой и, если возможно, еще до того, как фактически будет произведен советский удар».

Готовность к агрессивной войне, настрой на ядерную вакханалию превращается в способ существования. Идет бурный процесс милитаризации экономики, идеологии, психологии, общества. Понятия терпимости, равенства, обоюдной выгоды становятся изгоями. Вашингтон погружается в великодержавный транс, втягивая в него другие страны Запада.

Первым документом в обширной серии разработок, прямо нацеленных против СССР, являлся меморандум ОРК за номером 329. Он сочинен 4 сентября 1945 года, то есть на следующий день после официального завершения второй мировой войны. В меморандуме ставилась задача:

«Отобрать приблизительно 20 наиболее важных целей, пригодных для стратегической атомной бомбардировки в СССР и на контролируемой им территории».

Намеченные цели, указывалось в пояснении, «представляют собой ряд смешанно-индустриальных районов, на которые приходятся высшая концентрация научных и исследовательских центров, специализированных промышленных предприятий, основной правительственный и управленческий аппарат. Этот выбор обеспечит максимальное использование возможностей атомного оружия». Далее шло перечисление — Москва, Горький, Куйбышев, Свердловск, Новосибирск, Омск, Саратов, Казань, Ленинград, Баку, Ташкент, Челябинск, Нижний Тагил, Магнитогорск, Пермь, Тбилиси, Новокузнецк, Грозный, Иркутск, Ярославль. На гибель обрекалось 13 миллионов советских людей. В перечне, заметьте, нет Киева, Минска, Харькова, Сталинграда — к тому времени они уже были превращены в руины, правда, не американцами.

Наметки уточнялись и дополнялись в планах 329/1 (3 декабря 1945 года) и 432/д (14 декабря 1945 года), причем в последнем без обиняков заявлялось, что у американской стороны «решающее» преимущество, поскольку «в настоящее время СССР не располагает возможностью причинить аналогичные разрушения промышленности США».

Планы войны приобретали от месяца к месяцу все более изощренный вид по мере разрастания американских арсеналов. Вот кодовые названия, которые получал дамоклов меч, занесенный над Советским Союзом и «контролируемыми им территориями»: «Пинчер» (1946 год), «Бройлер» (1947 год), «Граббер», «Эразер», «Даблстар», «Хафмун», «Фролик», «Интермеццо», «Флитвуд», «Сиззл» (все 1948 год), «Дропшот» и «Оффтэкл» (1949 год).

Несколько слов о некоторых из них. Экспериментальный план «Пинчер». Он, в числе прочего, предусматривал, что нападение на СССР будет совершаться с использованием баз в третьих странах — Турции, Италии, Китае. Понятно, не посвящая их правительства в намерения Вашингтона.

План «Бройлер». Масштабы агрессии ширятся, и сообразно этому в операции вовлекаются базы в Англии, Египте, Индии, на островах Рюкю.

План «Дропшот». Вся планета — поле боя. Похоже, его составители тешили себя иллюзией, что не последнего.

Если в документах серии ОРК 329 предусматривалась бомбежка 20 советских городов, то в 1948/49 году ориентировались уже на уничтожение 70 городских центров. Планом «Дропшот» 300 атомных бомб и 29 тысяч тонн «обычных» бомб привязывались к 200 целям в 100 городах, с тем чтобы за один прием превратить в пепел 85 процентов советской промышленности. 75—100 атомных бомб отпускались на выведение из строя на аэродромах советской стратегической авиации.

Для облеченного в форму букв, цифр, схем человеконенавистничества варварство — слишком мягкое обозначение. Столь же плохо вписываются «Пинчеры», «Эразеры», «Оффтэклы» и «Дропшоты» в обычную интерпретацию термина «холодная война». С превеликой натяжкой можно совместить с состоянием мира также психологическую войну, которую США развязали с 1945 по 1947 год против СССР, мирового рабочего движения, против национально-освободительной борьбы. Вспомним, американский конгресс ежегодно демонстративно выделял сотни миллионов долларов для «подрывной работы на территории СССР». В дополнение к десяткам миллиардов на те же цели, которые тратились нелегально.

Трудно отделаться от впечатления, что Вашингтон во множестве расставлял нам провокационные силки в расчете — допустит Москва короткое замыкание, и налицо повод задействовать один из державшихся наготове планов «сознательно вовлечь Советский Союз в войну в ближайшем будущем» в расчете на «возможное Достижение победы на раннем этапе войны» (директива СНБ 68 от 14 апреля 1950 года).

Президента смущало слово «возможно». Он требовал двойных, тройных, десятикратных гарантий. Так родились замысел «Дропшота» и срок приведения «свободного мира» в полную готовность к войне 1 января 1957 года. Ну а до тех пор блокады, использование наемников, террористов, организация мятежей и волнений. Причем деятельность подрывных элементов «планируется так, — предписывает директива СНБ 10/2 (1948 год), — что внешне не заметен ее организатор — правительство США, а в случае разоблачений правительство США может правдоподобно отрицать всякую ответственность за нее». Пока Соединенные Штаты «не достигнут определенного уровня своего потенциала», надлежит «при любом обновлении политики и принятии мер подчеркивать их принципиально оборонительный характер и заботиться о том, чтобы, насколько это возможно, оказывать сдерживающее влияние на нежелательные реакции внутри страны и за рубежом» (меморандум СНБ 68).