Фаворит. Боярин - Калбазов Константин. Страница 10

Иван выдернул из кобуры револьвер и выстрелил в пленника. Осечки не случилось. Привязанный к дереву шляхтич тут же сник, испустив дух. Вот так. В конце концов, они явились сюда не воровать по-тихому, а грабить и, как следствие, убивать.

Иван налегал на педали настолько сильно, насколько это вообще было возможно. Парни на веслах тоже выкладывались полностью, а потому катамаран буквально летел по реке. Не сказать, что так же, как и с мотором, но при очередных гребках весел носы каноэ исправно задирались вверх. Глядя со стороны, и не скажешь, что лодка перегружена.

Кстати, легкое каноэ с шестью гребцами с большим трудом сокращает разрыв с катамараном. Артем не оставил в остроге никого. Всех отправил в погоню. Когда отправился на помощь к дерущимся в лесу, в остроге оставлял двоих. Теперь же… Паразит! Иван с ним еще разберется. Ну как можно оставлять дом без присмотра? Там ведь, кроме имущества, есть еще и казна. Вояка! Йолки!

Вот они! Великая заложила крутой поворот, и взору догоняющих предстали беглецы. А кому еще вздумается переправляться вплавь в холодной воде весенней реки? Получается, шляхтичи отдалились от Замятлино примерно на три версты. И до берега им остается всего-то шагов семьдесят. До них же – не больше двухсот.

– Братцы, бросайте весла и беритесь за карабины. Живее! Уйдут! – продолжая бешено вращать педали, приказал Иван.

Бойцы поспешили выполнить приказ, и вскоре загрохотали выстрелы. Пусть катамаран сейчас и шел без рывков, сказывалось напряжение стрелков. А на сегодня им выпала и беготня, и рукопашная схватка, и вот гребля на пределе сил.

Словом, из четырех прогрохотавших выстрелов свою цель нашли только два. Иван четко видел, как головы бедолаг пропали под водой. Жалко ли их? Да нет в общем-то. Успел уж огрубеть душой. Это же не пытка, в самом-то деле, а чистое убийство. Если так можно выразиться.

Пока трое бойцов перезаряжали карабины, Григорий отложил в сторону оружие командира и подхватил свою духовушку. Расстояние уже достаточно сократилось, так что скорострельность была в приоритете. Раздались частые и тихие хлопки выстрелов. Если их едва слышал Иван, находившийся рядом со стрелком, то беглецы вовсе не должны были ничего различить.

Впрочем, без разницы. Нет, двоих Гришке подстрелить удалось. А вот с остальными вышло полное разочарование. Пловцы уже после первых выстрелов поспешили укрыться за лошадьми. Так что очень скоро цели попросту исчезли из поля зрения. Стрелять лошадей? Можно. Но-о…

Иван налег на педали еще больше, хотя и казалось, что это уже невозможно в принципе. Григорий занял более удобную позицию для стрельбы. Остальные трое, покончив с перезарядкой, последовали его примеру. Вот только люди продолжали укрываться за животными.

Наконец лошади достали до дна и рывками начали выскакивать на берег. Дистанция сократилась еще больше. Но всадники, вцепившись в седла, и не думали высовываться из-за своих живых укрытий. Но вечно это продолжаться не могло. Беглецы начали вскакивать в седла и пришпоривать коней. И именно в этот момент превратились в мишени.

Выстрелы раздались как с катамарана, так и с нагонявшего его каноэ. Часто захлопала воздушка. Послышалось ржание раненных лошадей. Три из них все же угодили под раздачу. На землю свалились еще четверо бандитов. А как иначе назвать? Бандиты и есть. Впрочем, двое из них упали, едва достигнув берега, так и не сумев вскочить в седла. И если судить по тому, что видел Иван, оба они были ранены еще раньше.

А вот четверым удалось уйти, нахлестывая своих лошадей и прильнув к их гривам. Причем ушли с заводными, что никак не радовало. Поди догони этих сволочей. А отпускать хотя бы одного в планы Ивана не входило. Урок должен быть максимально серьезным.

Раненых добили без тени смущения и сожаления. Не так чтобы совсем, но не колеблясь ни мгновения. Плевать на их выкрики о выкупе и о том, что они благородные шляхтичи. Благородные, мать их. Бандит – он и в дворянском звании бандит. Опять же, кто знает, скольких они уже отправили на тот свет вот в таких пограничных набегах для выправления материального положения. Так что собаке – собачья смерть. И точка!

– Артем, немедленно верни двоих в острог. И чтобы это было в последний раз, – тихо, чтобы не слышали посторонние, сквозь зубы процедил Иван.

– Понял, – понурился полусотенный.

– Дальше. Переловите всех лошадей. И соберете все имущество. Трупы – в ледник. Завтра поутру отправишь троих в Псков, к Рудакову. Отсчитай там две тысячи рублей. Половину золотом. Да пускай расскажут ему о телах.

– Опять кромсать будет?

– Будет, – боднув его строгим взглядом, подтвердил Иван. – И чем больше он выпотрошит этих, – кивок в сторону трупов, – тем больше сможет спасти наших.

– Да понял я все.

– Это хорошо, что понял. Да. Выдели парням еще шестьдесят рублей для Ерофея, старшины плотницкой артели.

– Значит, скоро у нас будет многолюдно.

– Будет. А чтобы следом не пришла и беда, мы догоним и тех четверых, что ушли.

– Думаешь, не найдется больше желающих?

– Думаю, дураков хватает. Но на них глядеть вообще не стоит. А вот те, кто поумнее, будут знать, что из отправившихся в набег не вернулся ни один. Глядишь, это их отрезвит.

– Понял.

– Вот и ладно. Ну что думаешь, Гриша, догоним? – обратился Иван к Рыбину, который в дополнение к своей воздушке уже отжал у одного из парней карабин.

– Да куда они денутся. Оно, конечно, через Утрою они и вплавь переправиться смогут. Куда ей до Великой. Да только до нее им лишь один путь – по тракту. А значит, крюк изрядный делать. Мы же пройдем напрямки, через лес и болото. Полазил я тут, так что не сомневайся, опередим с гарантией.

– Пешком пойдем?

– Не. Пешком нежелательно. Мало ли, как оно обернется. А лошадей я там проведу.

– Емеля, Борис, готовы?

– Готовы, Иван Архипович, – отозвался Борис. – И харч прихватили, – показал он котомку, которую извлек из катамарана.

Это они еще в Пскове закупались в дорогу. И, как всегда, с запасом. Вот и пригодилось. Не сказать, что там так уж много. Но ноги с голодухи не протянут, и то хлеб.

Признаться, Иван успел трижды пожалеть о своем решении непременно настигнуть беглецов. Ладно бы пришлось выдержать пару-тройку десятков верст бешеной скачки. Он, разумеется, завзятым наездником не стал, и это было бы для него вполне серьезным испытанием. Но то, что пришлось выдержать сейчас, не шло ни в какое сравнение.

Галоп на открытых участках сменялся продвижением по звериным тропам, где ветви так и хлестали по лицу, грозя оставить всадников без глаз. Нередко приходилось спешиваться и вести лошадей в поводу. К тому же при них были еще и заводные лошади. А уж когда на пути встало болото, Иван и вовсе усомнился в том, что Григорий знает, куда их ведет.

И вообще. Когда это он успел тут все узнать и облазить? Нет, понятно, что Гришка тот еще непоседа и нос свой совал по всей округе, с охотниками общался. По большому счету это случайность, что он оказался в остроге, потому как все время пропадал невесть где. Сейчас же, когда Иван брел по пояс в мутной воде, ощущая податливое дно под ногами, отчего-то казалось, что фамилия у его друга не Рыбин, а непременно Сусанин.

Однако за час до заката, когда лес уже начал тонуть в вечерних сумерках, они внезапно вышли на дорогу. Не сказать, что Московский или Вильненский тракт, но маршрут вполне наезженный. А то как же, купеческие караваны не только по большим трактам ходят, но и по второстепенным направлениям. Да и не одни купцы. Люди везде живут, а значит, и дороги между поселениями имеются.

– Не упустили? – переводя дух, спросил Иван у Григория.

– Не. Это ж мы напрямки, только верст десять отмахали. А им по дороге чуть не вдвое нужно. Оно хоть и с заводными, но ведь те не так чтобы свежие. Так что беречь будут.

– Сколько мы прошли? – Иван даже усомнился, что все верно расслышал.