Фаворит. Боярин - Калбазов Константин. Страница 14

– Сумею, Иван Архипович, – виновато потупив взор, заверил Овечкин. – Оно, конечно, невзлюбят тебя и волками смотреть станут, но поедут. Кто добром, кто за рублем, кто из-за долга, а кто и со страхом. Но все работники мастерских вместе с семьями соберутся и поедут. За это ручаюсь.

– Ручаешься, значит, – то ли спрашивая, то ли подводя черту, произнес Иван, а потом продолжил: – В лоб бы тебе дать за такие художества. Ну да я не девка, чтобы меня любили. Народу пояснишь, что все, как и обещал. По десять рублей серебром. Дом с подворьем, да на каждом корова и лошадь. Полный хлебный кошт до следующего лета. Все, что получат с продажи домов, им и останется. Прежняя работа с тем же жалованьем.

– Серебро-то будет где тратить? – уточнил Кузьма.

– Не переживай. Все даже лучше, чем было бы в Карповке. И купеческие суда мимо ходят, и лавка в селе будет своя. То с купцом оговорено. И цену ломить не станет. Он во мне интерес имеет.

– Не сомневайся, Иван Архипович. Все сделаю, как и было оговорено.

– Тебя-то не возненавидят?

– А меня уж давно ненавидят. Наушником считают. Тот же вор Селин, что купчишке новгородскому запродался, у них в куда большей чести. И воду мутит больше всех прочих.

– Ну, это ожидаемо. Ты вот что, Кузьма. Сына своего переселишь к Мите. Подберу им экономку, чтобы под присмотром и обихожены были. И вдвоем им куда веселее будет. Как, Митя, согласен?

– Да отлично просто. Мы с ним хорошо ладим, – обрадовался брат.

– Вот и ладно.

– Лишнее это, Иван Архипович. Я ить не просто так дом поставил. Семью из села перевез. Так что супруга моя присмотрит за Дмитрием Архиповичем.

– Дядька Кузьма, ну чего ты. Скучно же мне будет одному-то, – вскинулся Митя.

– Ну, то вы сами с Семеном решайте. Захочет у тебя квартировать, пускай. Я только к тому, что супруга моя и присмотрит, и обиходит. И денег не возьмет. Знаю, что это для тебя мелочь. Но ты уж не обижай нас, Иван Архипович.

– И не подумаю. Спасибо тебе, Кузьма.

– И еще. Прости меня. Я ить…

– Да понимаю я все. И сыну счастья желаешь, и опаску имеешь, что батюшка взбрыкнет, коли не станешь под него гнуться. Но больше такого чтобы не было. Конечно, я вроде бы сам тебя к бате подвел, но наперед мое слово, а его уж потом и если не в пику моему.

– Уяснил, Иван Архипович, – вздохнул Кузьма.

– Вот и ладушки. И еще. Семью ты оставляешь здесь только до поры. И никак иначе.

– Все так серьезно?

– Ты даже не представляешь насколько, Кузьма. Да. И не забудь приставить кого-нибудь к Мите. Чтобы кто не уволок под кусток. А то мало ли. До меня не добрались, на брате отыграются.

– Уже предусмотрено. На этот счет не волнуйся, – проигнорировав возмущенный взгляд Мити, ответил Кузьма и пошел на выход.

Дел у него было более чем достаточно. Ивану особо светиться нельзя. На Миронове демонтаж, упаковка и погрузка оборудования и инструмента. Уничтожение всего того, что вывезти нет никакой возможности. На Овечкине самое главное, что может только быть на белом свете. Люди. Карпов категорически не хотел оставлять тут ни одного человека. Каждый из них для него по-своему ценен.

– Ваня, я тебя просить хотел, – обратился к брату Митя, когда они остались вдвоем.

– Говори.

– Оставил бы ты Аркашу Миронова.

– Этот-то зачем тебе сдался? – удивился Иван. – Он ведь к наукам тяги не имеет, все больше руками.

– Вот в том-то и суть, что руками. Они у него золотые, Ваня. Он мне в опытной мастерской ой как пригодится. Я же скорее к механике склонность имею, сам ведаешь.

– Угу. Есть такое дело, давно уж приметил.

– Будет переезд иль нет, но я тут кое-что из своих денег выкроил, да Серафим с Аркашей помогли руками. Словом, пару-тройку станков смастерили. Небольших таких.

– Это часы, что ли, ладить? – догадался Иван.

– Точно. И Аркашка на диво их ладит. И по станкам его идеи были.

– Понял. Знать, не дает тебе покоя Антон с его мастерской, – хмыкнул Иван.

– Ты только не подумай, Ваня, я это не из-за серебра. Да только не могу я смотреть, как он… Про меня уж и не поминает. Все себе приписывает.

– Обидно?

– Обидно, – тряхнув головой, подтвердил Митя. – А еще в мыслях слова твои держу. Ты сказал, когда придет время, мы будем делать и лучше, и больше, и дешевле, да заткнем его за пояс.

– Я и сейчас от этих слов не отказываюсь.

– Так а чего тянуть? Аркаша, пока я учусь, и мастерства поднаберется, и мне помощь какую окажет. Мысли-то у меня поперед рук бегут, а те за ними и не поспевают.

– Понял я тебя, брат. Скажу Серафиму, чтобы сына оставил при тебе. Но если станете дурью маяться… А я вот Кузьме накажу, чтобы он человечку своему разъяснил все с толком, с чувством и расстановкой. Дабы вы тут не особо куражились.

– Это как скажешь, брат.

– Ка-ак ска-ажешь. Ну давай показывай, над чем нынче трудишься. Я хоть в академии не учился, но вдруг сподоблюсь чего подсказать.

Ага. Вот делать было ему нечего. Как засели за чертежи да бумаги, так чуть не до первых петухов просидели. Хорошо хоть в лампе карбид весь вышел и они погрузились во тьму. А то и удержу не знали бы. Но… С пользой посидели, чего уж там. Иван Мите кое-где подсказал да подправил. А вообще только подивился, насколько братец подрос. И уж точно верил, что часы с кукушкой не за горами.

Хм. Вот знал бы, в чем там суть, так обязательно направил бы. Но… Ну не интересовался он этим никогда, и все тут. Часы мастерить мастерил. В сторону же кукушки даже не думал. И вживую ни разу не видел. Только и того, что в фильмах про седую старину.

С утра пораньше Иван проснулся от шума и гама на подворье. Новость о начале демонтажа оборудования и подготовке его к транспортировке работникам явно не понравилась. Погалдели малость. Нашлась парочка бузотеров, что хотели ор поднять. Да не срослось. Все закончилось, так толком и не начавшись.

Кузьме ни голос повышать не понадобилось, ни втолковывать что-либо. Просто эдак встретился взглядом, покачал сокрушенно головой, да и отвел взор. Возмущения же сразу сходили на нет. Ну чисто Берия, йолки!

Как только начались работы по демонтажу, Иван тут же поспешил навестить знакомый постоялый двор. Гаврила имел обыкновение всегда останавливаться именно там. Оно и к постоянным клиентам отношение особое, и компаньоны не ломают голову, где его искать. Вот и Карпов не мучился загадками.

– Здорово, Гаврила.

– И тебе здравствовать, Иван Архипович.

Оно вроде и приятели. И было дело, общались запросто, на равных. Да только успел Карпов подняться на дворянскую ступень. А тут уж какое панибратство. Всяк сверчок знай свой шесток.

– Чем обрадуешь? – с ходу поинтересовался Иван.

– А и обрадую. Привел целый караван, как и уговаривались. Но радость не в том. От бати весточку получил. Пишет, чтобы плату с тебя взял вдвое меньше оговоренной.

– О как! А не разорится батя, делая такие подарки?

– Да никогда. Счет деньгам он ведает. Как и то, кому можно цену ломить, а к кому с уважением.

– О будущем печется Авдей Гордеевич, – понимающе улыбнулся Иван.

– Так днем сегодняшним только дурень живет. Умный наперед смотрит.

– И чего только батя такого разумника к латинянам в учебу отправлял?

– Так ить в Москву меня посылал до поры. Думку же имел насчет заморской торговли. Оттого и наука латинянская должна впрок пойти.

– А пошла?

– Да кто же ее знает. Вот попробую, а там и видно будет.

– А пробовать, стало быть, с моим товаром будешь?

– Аль против, Иван Архипович?

– Да ни за что, – тряхнув для убедительности головой, заверил Карпов. – Ты вот что, Гаврила. Подойдешь к Серафиму и обговоришь с ним, когда корабли начинать подавать.

– Груз-то уж готовят?

– Готовят. Но то все с Серафимом. Подгадаешь время, сам навестишь.

– Понял.

Они устроились в обеденном зале постоялого двора, и Иван, вовсе не думая расслабляться, сел так, чтобы контролировать дверь. Мало ли, что с ним двое телохранителей. Береженого бог бережет. Ведь в розыске. Причем все трое.