Практическая работа по обитателям болота - Черчень Александра. Страница 8

– Так и зовут. – Он открыто усмехнулся и взъерошил светлые волосы. – Лельер Хинсар – последний белый феникс к твоим услугам, Юленька.

– Значит… Два облика, два имени. Лель и Хин.

– Так точно.

– И какой облик настоящий?

– Смотря что считать настоящим, – уклончиво ответил Лель, но, поймав мой осуждающий увиливание взгляд, все же уточнил: – Тебя интересует то, как я выгляжу сейчас и что тут иллюзия?

– Да.

Он щелкнул пальцами, черты лица снова размазались, открывая чуждые моему взору, острые черты Хина. Он чуть улыбнулся и сказал:

– Вот – настоящий.

– Понятно…

Наверное, стоило быть более красноречивой, но сейчас… эх, я только нервно сцепила пальцы и, опустив глаза к полу, замолчала.

– Разочарована? – спустя какое-то время спросил он.

– Нет, скорее, добавилось вопросов. Тебе ведь… сколько? Прости, забыла.

– Я очень молод для белого феникса. Мне двадцать семь… вроде рассказывал.

– Точную цифру не помнила, но что молод – в голове отложилось, – кивнула я и, подняв взгляд на собеседника, с некоторой заминкой продолжила: – Лель… Хин… в общем, выглядишь ты намного старше.

– Да, – хмыкнул белый феникс, заканчивая мою фразу. – А тут, Юленька, я процитирую тебе занятную фразу: «Это не мы такие, это жизнь такая». Облик шута Леля – то, что я получил от рождения. Красивый и чрезвычайно обаятельный раздолбай. Но, увы, некоторые душевные потрясения оставляют след и на нашей физической оболочке. И ты не поверишь, но выгляжу я так лет с двадцати… Я – феникс. И если с нами вдруг нежданно-негаданно случилась смерть, то, воскресая, мы не возвращаемся к прежнему облику, а лепим новый… под состояние души. Так что вот такая у меня неказистая душонка.

– Зря ты так о себе.

– Почему это, госпожа психейлог? – Ирония плескалась в синих глазах. – Или вы тоже считаете верным заблуждение, что страдания облагораживают душу? Так вот – вовсе нет, моя наивная прелесть. Страдания вытаскивают все самое низменное и трусливое. Мы готовы на все ради кратковременного облегчения.

– Лель…

Даже мне было отчасти смешно слушать свой беспомощный лепет. Я не знала, что ему сейчас можно сказать… просто НЕ ЗНАЛА.

– Лель, – эхом повторил Мастер и неосознанно провел пальцами по своей скуле. – Сколько лиц, сколько масок… Ладно, о чем ты хотела поговорить, любопытная кошка?

– Я?!

Да, я удивилась и даже опешила.

– Ну ладно, я, – вздохнул мой собеседник и нервно переплел длинные, чуткие пальцы. – Наверное, основное, что я хотел до тебя донести, – ничего не изменилось. Все то время, что мы общались, я не прятал свою натуру. Наоборот, был наиболее открыт и честен, потому как выбрал тебя реципиентом.

– Лицо, – напомнила я.

– Для тебя настолько важна внешняя мишура? – насмешливо прищурился Мастер.

– Облик шута ты считаешь мишурой? – вернула ему подачу я. – Ведь получается, именно он и есть… наносное. Кстати, а зачем ты это делаешь?

– По бессмертной причине, – спокойно пояснил Лельер и, усмехнувшись, продолжил: – Мне так проще жить. Видишь ли, Юленька, такая стремная рожа, которой обладает Мастер Хин, не способствует образованию дружеских связей, да и вообще веселому времяпрепровождению. А я временами люблю отдохнуть. Лель – «официальный костюм» для должности шута его величества Гудвина. Вместо разноцветных вещей и колпака с бубенцами.

– Ты недооцениваешь себя.

Я по-прежнему не желала соглашаться.

– Как скажешь.

Лельер не захотел развивать тему, посчитав, что проще со мной согласиться.

Повисла пауза. Осязаемая, густая, словно медленно застывающее желе, которое пока еще вязкое, но скоро застынет окончательно.

Я неосознанно облизнула губы и ощутила привкус полыни на языке. Горькая тишина… горькая.

В висках неожиданно сильно отдался перестук тонких, но сильных пальцев по подлокотнику. Он сидел почти неестественно прямо, глядел перед собой и отбивал на деревяшке незнакомую, рваную мелодию.

А я на миг залюбовалась. Резкий, хищный, порывистый, опасный… Мастер Хин. Не шальной мальчишка Лель, а зрелый мужчина. Хотя в его случае это две крайности одной сущности. Когда ты найдешь свое равновесие, друг мой?

– Итак… итак… – в низком, приятном голосе Хина слышалась задумчивость.

– Что? – полушепотом спросила я.

– А не знаю, – неожиданно легко признался он. – Я, если честно, не знаю даже, как себя с тобой вести. Видишь ли, Юлька, у меня есть четкая линия поведения, которой я обычно придерживаюсь в облике Хина. Это существенно упрощает жизнь. Но с тобой… с тобой все иначе.

– У меня вопрос… – Я подалась вперед, внимательно вглядываясь в птичьи черты Мастера. – Этот облик настоящий с физической точки зрения… А в каком виде застряла твоя душа, Лельер Хинсар? Неспроста ведь ты оставил Хина для, так сказать, «взрослой и серьезной жизни», а в основном проводишь время под маской шута?

– Так проще, – пожал плечами он с насмешливой улыбкой, которая странно смотрелась на привыкших к надменным гримасам губам Мастера.

– А мне кажется, что так не проще… тебе просто так хочется, Лель.

– А в чем разница, Юля? – Он едва слышно фыркнул, снова щелкнул пальцами, и передо мной опять сидел шут Лель. Он потянулся, сдул упавшие на глаза бледно-золотистые волосы и, прищурившись, посмотрел на меня.

– Вот еще одно доказательство. – Я ткнула пальцем в приятеля, имея в виду его метаморфозу. – Ты сам себя не принял. Вот и все.

Лель несколько секунд недоверчиво смотрел на меня, а после запрокинул голову, весело расхохотавшись.

– Же-е-енщины, – протянул он, когда наконец успокоился. – Тебе надо обязательно закопаться во что-то, найти там проблему, пожалеть меня болезного и так далее?

– Эм-м-м… – глупо протянула я. – Ты сейчас меня этим заявлением в тупик поставил.

– Юля, все гораздо проще. Я пытаюсь до тебя донести, что это моя жизнь… и поверь, ничего не поменялось. В наших отношениях так точно. Меня беспокоило то, что, столкнувшись с Мастером, ты испугаешься, но, как вижу, этого не произошло. Все.

– Испугалась, – не согласилась с выводами шута. – И даже не того, что было, а того, что еще может случиться.

– А ты не лезь, куда не надо, и все будет у тебя хорошо, – дружелюбно посоветовали мне.

– То есть тогда стоило позволить тебе порезать на ленточки ни в чем не повинную девчонку?! – возмутилась я.

– Ну… – Лельер развел руками. – Я сказал, что все будет «у тебя» хорошо… а другие – издержки производства под названием жизнь.

– Офонареть какие у тебя издержки!

– Ну что поделать…

– В общем, так. – Я резко встала, одернула юбку и прошествовала на свое рабочее место. – Я все поняла.

– Это прозвучало как «можешь быть свободен», – фыркнул он в ответ и, тоже встав, подошел к столу. Лениво поворошил аккуратно сложенные листы, выудил один и вчитался.

Я только закатила глаза и, протянув руку, выхватила листок. Шлепнула его обратно и накрыла сверху первой попавшейся книжкой.

– Ну Лель!

– Что – Лель? – светлая бровь поползла вверх.

– Мы не закончили, – честно предупредила его я. – Что бы ты мне ни говорил, но с твоим альтер-эго нам все равно придется знакомиться.

– Оу… – Он дернул уголком рта и, опершись ладонью о середину стола, подался вперед, почти нависая надо мной. – А с чего ты это взяла? Вернее, почему решила, что тебя ему представят?

– А куда вы оба денетесь? – спокойно спросила я в ответ. – Ты – чертовски любопытный тип, мой дорогой друг. Тебе самому будет интересно, не так ли?

Поединок взглядов длился всего мгновение, но мне оно показалось вечностью. Синие глаза так близко, что потеряться можно. Все же у шута по-змеиному гипнотический взгляд…

Финалом этой схватки была его кривая усмешка, в которой я увидела предвкушение чего-то несомненно интересного. После он резко выпрямился, пригладил волосы и заявил:

– Мне пора.

Я наклонила голову, с прищуром разглядывая шута Гудвина. Пора ему… А на мою предыдущую реплику отвечать не собирается, значит?