Каменная обезьяна - Дивер Джеффри. Страница 18

— Мы за все заплатим! — отрезал Чанг.

На этот раз мальчишка даже не удосужился ответить отцу. Чанг подобрал на погрузочной платформе обрывок пестрого газетного листа. Напрягая свой английский, он прочел, что это рекламный проспект торговой сети с адресами магазинов. Захватив листок, Чанг твердо решил, что как только он получит свою первую зарплату или обменяет юани на доллары, то обязательно пришлет в магазин деньги.

Вернувшись к своему микроавтобусу, беглецы обнаружили стоящий рядом с ним грузовик. Они быстро поменяли на машинах номера, а затем снова поехали в сторону города. По дороге они свернули на заброшенный завод и заехали в просторный ангар, прячась от дождя. Чанг и Ву быстро закрасили белой краской логотип с названием церкви. Как только краска чуть высохла, Чанг, признанный каллиграф, мастерски вывел слова "Сеть магазинов «Товары для дома», копируя шрифт с рекламного проспекта.

Да, выдумка удалась, и микроавтобус, благополучно миновав турникеты, выплыл из тоннеля на улицы Манхэттена. Стоя в очереди перед шлагбаумом, Уильям тщательно изучил карту, и теперь приблизительно знал, как ехать в Чайнатаун. Правда, его несколько сбили с толку улицы с односторонним движением, но вскоре мальчишка сориентировался и нашел нужную магистраль.

Беглецы медленно проехали в плотном потоке транспорта утреннего часа пик, усугубленного проливным дождем и туманом, по мосту через реку, напоминающую своим цветом океан, из чьих пучин им только что удалось спастись.

«Какая серая и унылая земля!» — подумал Чанг. Никаких золотых дорог, ведущих к алмазному городу, обещанных несчастным капитаном Сеном.

Бывший профессор разглядывал дома и улицы, гадая, что ждет иммигрантов впереди.

Теоретически Чанг остался должен Призраку много денег. Средняя такса за тайную переправку человека из Китая в Соединенные Штаты составляла около пятидесяти тысяч американских долларов. Поскольку диссидент Чанг отчаянно спешил покинуть родину, он ожидал, что агент Призрака в Фучжоу запросит дополнительные деньги. Однако к его удивлению Призрак потребовал всего восемьдесят тысяч за всю семью Чанга, включая его отца. Чанг полностью выскреб свои скудные сбережения, а остальное занял у друзей и родственников, чтобы заплатить задаток в размере десяти процентов.

В соответствии с обязательством, данным Призраку, Чанг, Мей-Мей и Уильям, а также младший сын, когда подрастет, станут ежемесячно отдавать деньги подручным Призрака до тех пор, пока его услуги не будут оплачены полностью. Многие иммигранты работали непосредственно на «змеиных голов», переправивших их в Штаты: мужчины преимущественно в ресторанах Чайнатауна, а женщины на швейных фабриках; проживая нелегально в домах, где кров предоставлялся за непомерно высокую плату. Но Чанг не доверял «змеиным головам», особенно Призраку. Слишком много ходило слухов о том, как в этих конспиративных домах, кишащих крысами, иммигрантов избивают, насилуют и фактически держат на положении рабов. Поэтому Чанг через брата своего друга заранее договорился о будущем месте работы для себя и Уильяма и нашел в Нью-Йорке жилье.

Сэм Чанг намеревался полностью расплатиться со всеми долгами. Но теперь, после того как Призрак потопил «Дракон Фучжоу» и пытался убить спасшихся, соглашение аннулировалось. Они больше не обременены неподъемным долгом — если только, конечно, им удастся остаться в живых, пока Призрака и его подручных не убьет или не схватит американская полиция или они не сбегут обратно в Китай. Значит, надо как можно скорее затаиться.

Уильям умело вел микроавтобус в плотном потоке транспорта. (Черт возьми, где он этому научился? У семьи Чжан никогда не было машины!) Сэм Чанг окинул взглядом остальных. Растрепанные, мокрые, пропахшие соленой водой. Состояние Юн-Пин, жены Ву, было особенно плохим. Она лежала, закрыв глаза, мокрая от пота; ее била дрожь. При столкновении со скалой, женщина разбила руку, и рана, наспех перевязанная, до сих пор кровоточила. Красивая дочь Ву, Цзинь-Мей, хотя и не пострадала при крушении плота, была сильно напугана. Ее брат Лан был одного возраста с младшим сыном Чанга, и сейчас мальчишки с одинаково стриженными головами жались друг к другу, выглядывая в окно и тихо перешептываясь.

Старый Чанг Цзици сидел неподвижно в глубине салона, поджав под себя ноги. Он не говорил ни слова, внимательно следя за происходящим из-под полуопущенных век. Кожа старика приобрела уж совсем пергаментный оттенок за две недели, прошедших с тех пор, как семья покинула Фучжоу, но, возможно, Чангу просто так казалось. В любом случае, он решил, первым делом устроившись на новом месте показать своего отца врачу.

Микроавтобус вынужден был остановиться из-за пробки на дороге. Уильям нетерпеливо надавил на клаксон.

— Тише! — воскликнул его отец. — Не привлекай к нам внимание!

Мальчишка снова принялся сигналить.

Чанг внимательно посмотрел на своего старшего сына, на его худое лицо, на длинные волосы, закрывающие уши.

— Машина... — шепотом спросил он. — Где ты научился так их заводить?

— Какое это имеет значение? — пожал плечами мальчишка.

— И все-таки скажи.

— Случайно услышал, как кто-то рассказывал об этом в школе.

— Ты лжешь. Тебе уже приходилось делать так раньше.

— Я угонял машины только у партийных функционеров и других больших шишек.

— Что?

Но Уильям хитро усмехнулся, и Чанг решил, что он просто пошутил. Однако его замечание было сделано с жестоким умыслом: мальчишка намекал на антикоммунистическую деятельность отца, доставлявшую всем его родным столько неприятностей на родине и в конечном счете вынудившую семью бежать в Америку.

— С кем же ты общался — с ворами?

— Отец, только не надо, — снисходительно покачал головой мальчишка, и Чангу захотелось отвесить ему затрещину.

— А зачем тебе нож? — спросил он.

— Мало ли у кого есть ножи. Например, у яя тоже есть нож.

С этим почтительным словом китайские дети обращаются к дедушкам.

— У него есть маленький ножик для чистки трубки, — возразил Чанг, — а совсем не оружие. — Он наконец потерял терпение. — Как ты можешь так непочтительно разговаривать с отцом?

— Если бы у меня не было ножа, — раздраженно ответил мальчишка, — и я бы не знал, как заводить машину без ключа, нас бы уже не было в живых.

Затор на дороге рассосался, и Уильям погрузился в задумчивое молчание. Чанг отвернулся. Слова сына причинили ему почти физическую боль. Он увидел Уильяма совершенно с другой стороны. Да, разумеется, в прошлом с мальчишкой уже были проблемы. В переходном возрасте он стал угрюмым, раздражительным, замкнутым. У него возникли неприятности в школе. Когда Уильям принес домой письмо от учителя, ругавшего его за низкую успеваемость, Чанг решил строго поговорить с сыном — ведь тот неоднократно проходил тесты на уровень интеллекта и неизменно показывал результат выше среднего. Уильям ответил, что он ни в чем не виноват. Якобы его травят в школе потому, что его отец диссидент, нарушивший правило «одна семья — один ребенок», выступающий за предоставление независимости Тайваню и — самое страшное святотатство — критикующий КПК, Коммунистическую партию Китая, и ее закоснелые взгляды на свободу и права человека. И над Уильямом, и над его младшим братом постоянно издеваются дети влиятельных партийных функционеров, развращенные оравами сердобольных родственников и взирающие свысока на остальных учеников. Усугубляло дело и то, что Уильяма назвали в честь известного американского предпринимателя, а его младшего брата Рональда — в честь президента Соединенных Штатов.

Но Чанга не встревожило ни поведение сына, ни то, как Уильям его объяснил. К тому же, воспитанием детей должна была заниматься Мей-Мей, а не он.

Почему характер мальчишки изменился так резко?

И вдруг до Чанга дошло, что он, работая по десять часов в день в типографии и проводя большую часть ночи в обществе других диссидентов, практически не общался с собственным сыном — до тех пор, пока не отплыл вместе с ним из России в Мейго. Бывший профессор ощутил леденящий холод при мысли, что теперь для Уильяма такое поведение стало нормой.