Черный дневник. Книга первая (СИ) - Тартаров Илай. Страница 72

Мы ворвались как гром, вышибая двери даже там, где не было необходимости. Первых десятерых пришлось убить, но когда я показал своим ребятам, как работает теория морального подавления, все прониклись. Я так наорал на одного полусонного мужика, который едва успел открыть глаза, что тот упал с кровати, свернулся в позу зародыша и заплакал, боясь посмотреть на существо, которое может так свирепо вопить. А я вспомнил всех его родственников, пройдясь трехэтажным матом по всей родословной вдоль и поперек, остановили меня, только когда я начал зачитывать его права. Кричал что-то о том, что он имеет право засунуть язык в одно место и молчать в тряпочку. Мои орлы быстро переняли необходимый стиль и спустя каких-то пол часа все лежали на полу, либо боясь пошевелиться, либо мертвыми.

Ворона вывел мне лично Родгар, тот явно порывался что-то сказать, но мне лень слушать, я бросил быстро:

— Родгар, можешь убить его, любым понравившимся тебе способом… Всех остальных быстро поставить у стены.

— А с этой, что делать? — спросил один из воинов, вытаскивая за волосы из коридора брыкающуюся Илис.

Я ответил даже быстрее, чем хотелось бы:

— Свяжи её и оставь в соседней комнате. Пусть сидит. И кляп ей…

Он кивнул, уволок её, а спустя секунду крикнул оттуда:

— Тут три трупа…

— И что? — взбесился я.

— Нет-нет, ничего… — поспешно ответил воин.

Когда людей выставили у стенки, я решил сделать все грамотно, попросил Родгара, который всё еще глумился над извивающимся от боли Вороном, чтобы всех вывели в соседнюю комнату и оттуда заводили по одному человеку.

Я вглядывался в лица и хладнокровно убивал всех тех, кто знал меня, как Альнара, а не виконта де Бражелон. Остальным, кто пришел в братство позже меня, я предлагал вступить в мое войско. Обещал сохранить им жизнь в любом случае, какое бы решение они не приняли, поэтому половина признали меня хозяином и решили, что можно заработать и на службе у такого вот кровожадного. Другая половина отказались принять такую честь и решили уйти, но, увы.

Я приказал связать их и доставить к Графине, пусть вешает, как и хотела.

— Сэр Родгар, — позвал я, — всё золото и ценности принадлежат вашим людям. Пусть они хранят вам верность, смогут заработать больше…

Родгар сразу понял, что перед ним никто иной, как виконт, и его сюзерен, поэтому слегка поклонился, а развернувшись, сказал громко:

— Все слышали? Действуйте!

Воины радостно возликовали, что отдал добычу им, а у Ворона её оказалось предостаточно. Родгар подошел к хрипящему на полу Ворону, сказал просто:

— Жаль, что я не могу мучить дольше, но перед тобой рыцарь, смерд, а это обязывает… Это тебе за Манфаэля, будь ты проклят!

Родгар ударил его под лопатку, как убивают животных, не сочтя достойным отрубания головы. Я подумал про себя, как странно. Злодей, которого я так боялся, не произнес страшной речи на последок, не пообещал встретить меня в аду, а просто умер, как умер бы любой другой человек. Всё-таки в жизни всё не так, как в книгах…

Илис доставили сразу ко мне в комнату, так и оставили связанной, а я поспешил к Графине, решив, что Илис, не конь, потерпит. Графиня недовольная тем, что я являюсь среди ночи, приняла меня не слишком приветливо, но когда узнала, что труп Ворона лежит у ворот её крепости, а группа его людей связаны и готовы к повешенью, сменила гнев на милость.

— Жером, к утру должны быть готовы виселицы. Спросите у Луда, есть ли хоть кто-то в наших темницах, если есть, завтра темницы опустеют…

Мы вышли одновременно, Жером посмотрел на меня, а я спросил испуганно:

— Кажется Графиня немного не в духе…

— Боюсь, что её скорбь о потере Графа уступает место черной злобе…

Я подумал, что если так, надо сматывать удочки. Поклонился и поспешил к себе в комнату, где наткнулся на еще одну связанную проблему. Вот ведь засада… Если оставит её в живых, она расскажет Валету о том, что это я привел людей и вырезал поганое братство. Я подошел к Илис, присел на корточки рядом с ней, развязал рот, чтобы могла хотя бы говорить.

— Ты, зачем? Почему ты так делаешь?! — задохнулась она от возмущения.

— Делаю как, Илис? — уточнил я.

— Ты всех убил! Разве Валет не сказал тебе, что…

— Да-да, — перебил я, — всё он мне сказал. Только послушай, что я скажу тебе. Если бы я не пришел туда, тогда это сделала бы Графиня, и сегодняшнюю ночь ты провела бы в темнице, а завтрашнее утро на виселице!

Илис замолчала, закрыв хорошенький ротик, я добавил поспешно, пока женщина молчит, надо пользоваться моментом:

— Ворон убил Манфаэля, помнишь его? Тот, бедный мужчина, которого я однажды попытался спасти, но для этого мне пришлось избить его до полусмерти… А помнишь почему? Из-за вашей с Валетом преданности кучке бандитов! Манфаэль был замечательным человеком, и вот он мертв, а вы по-прежнему защищаете это проклятое братство!

— Братство помогает крестьянам… — возразила Илис, но уже не так уверенно, как секунду назад.

Женщина всё-таки существа ведомые, мнение которых о тех или иных вещах всегда основывается на мнение сильного мужчины рядом. Настоящей женщине абсолютно все равно, что происходит в политике или спорте, но если рядом найдется мужчина, способный изложить свое мнение на этот счет не только убедительно, но и красиво, женщина с удовольствием примет эту точку зрения и будет искренне считать её собственной.

Из разговора с Илис я понял, что Валет успешно внушил ей мнение о пользе братства. Так чему он удивился, когда решила остаться там?.. Ох, Валет…

— Значит, ты пришел туда за мной? — спросила она доверчиво.

Я задумался, как бы так ответить, чтобы потом Валет не возненавидел, за то, что все же поступил по своему, вырезав Равных. А если она еще и расскажет о том, что была связана и могла быть повешена…

— Да, Илис, — честно соврал я. — Я пошел за тобой, ведь ты была в опасности…

Я поспешил развязать её, а она посмотрела с такой жгучей благодарностью, что мне снова стало стыдно, в который раз она так смотрит, а я всё равно обманываю её, почему? Формула, не я такой — жизнь такая, работает всё менее убедительно…

Я уступил Илис половину кровати, не на полу же мне спать, она восприняла это спокойно и уснула быстро, но легла на самом краешке, а я все смотрел на мерно сопящий клубок под одеялом и думал, может и правда стоило сдать её вместе с остальными, меньше проблем.

Сон никак не шел, наконец, я понял почему. Рукой грубо подгреб её к центру кровати так, чтобы не было и намека на какие-либо поползновения с моей стороны, она сделала вид, что не проснулась, но я почувствовал, как вздрогнула в моих руках. Уткнул под неё одеяло как следует, сам помню, как замечательно было спать на жестких кроватях в логове Ворона… А по сравнению с этой, любая кровать жесткая…

Когда проснулся утром с удивлением обнаружил Илис полностью забравшейся на меня, хотел вылезти из под этой теплой грелки, но едва пошевелился, как она сладко потянувшись, открыла глаза в сантиметре от моего лица. С криком, ты чего-о, бросилась на край кровати, как испуганная белка. Я рыкнул злобно:

— Вставать пора!

— Ты зачем меня на себя затащил, насильник?!

— Я? — ошалело воскликнул я.

— Ну, а кто? Всю ночь, наверное, приставал. А я бедная так устала, что даже не проснулась! Ты… Просто… Ух….

Она так мило пыхтела и сопела, изливаясь праведным гневом, что я решил её не переубеждать, сказал игриво:

— Да, так и есть. Всю ночь на мне скакала, как на коне, едва до смерти не загнала… Насытилась, изврашэнка?

— Я? — задохнулась она от негодования.

— Ты-ты, кто ж исчо… Ладно, не пыхти, одевайся, сегодня выезжаем в столицу. Подумай, как преподнести всё случившееся Валету… Подумай хорошенько.

С Графиней мы встретились на площади перед крепостными воротами, там, где люди Жерома успели выстроить виселицы. Народу набежало, чуть ли не весь город. Луд вывел всех схваченных нами с Родгаром пленных, среди которых добавились и простые воры, отбывавшие наказание в темнице, для массовки, наверное…