Характерник. Трилогия (СИ) - Забусов Александр. Страница 36

— Пошли на…, болячки! — оттолкнул девиц от себя Салман. — Что, дофан, рога включил? Так я тебя выключу. Ты к нам в Москву кацевать приехал? Не выйдет. Место на кладбище тебе и так даром дадут.

— Ты кого пугаешь, чмо? За помелом следи. Ведь до жути боишься. Никак завестись не получается? Не вопрос, помогу.

Сгустки адреналина поперли в голову Андрея кураж, теперь и захоти он остановиться, не смог бы. Накипело! Вот такие же орлы, такого же возраста, сгубили десятки жизней на Дубровке. Теперь бы не переборщить, не убить засранцев. Добро еще то, что в округе не наблюдалось ни одного представителя правоохранительных органов.

В руке Салмана щелкнула пружина выкидушки, и клинок ножа, выскочив из рукояти, стальным пером блеснул в лучах заходящего солнца. Слух Лихого вычленил еще один характерный звук, звук до боли знакомый, с войны въевшийся в память. Так передергивают на пистолете затвор. Вышедший из-за руля Рамзан «обнажил» ствол. Вот и думай теперь, у парня в руках боевое оружие или травматик. А, в общем, какая разница!

— Рэзать тебя будем!

Салман первым метнулся навстречу русскому, без затей пырнул «пером» противника, метя в живот. Из всех троих он был самым слабым звеном, самым худым и тщедушным, но гонору в нем хватило на всех. Чистой воды неврастеник! Клинок непонятным образом, будто ожив, вылетел из сжимавшего его запястья, а самого джигита русский мужик, развернув на сто восемьдесят градусов, поставил лицом к товарищу, используя его как щит. Звонко прозвучал пистолетный выстрел, и пуля травматического оружия ударила в худую грудную клетку парня, ломая тому ребро с правой стороны тела.

— А-а-а! — вырвался крик из горла раненого.

Отпустив тело, Лихой перекатом ушел в сторону, а с постановкой ног на грунт, нырком спрятался за машину.

Бух! Бух! Бух!

Пули прошли над головой. Сухой щелчок оповестил офицера о том, что стрелок израсходовал боезапас, и теперь либо перезарядка, либо предстоял обычный мордобой.

Андрей высунулся из-за лощеной туши кабриолета, и надо сказать вовремя. Пистолет отброшен в сторону, а горе-стрелок, развернувшись, попытался сбежать. Стоявшие на противоположной стороне тротуара зеваки делились впечатлением о происходящем, кое-кто снимал все на камеры мобильных телефонов. Ну и хрен с ними! Пусть тащатся от бесплатной развлекухи. Лихой взял старт как на стометровке. Догоняя, в прыжке ударил ногой в спину убегавшего человека, заставив сбиться с шага и кубарем катиться чуть ли не под колеса встречного «Рено». Повезло. Водитель встречки, крылом лишь чиркнул по плечу хулигана. Не желая влезать в разборку, нажал на педаль газа, умчался подальше от дорожного конфликта.

За шиворот джинсовой рубахи Андрей силком потащил «живой мешок» к стильной машине, прислонил к двери. Приподняв лицо недоросля за подбородок, заглянул тому в его бегающие глазки.

— Оно конечно на этом можно было бы поставить точку, — проговорил он. — Но боюсь, что все быстро забудется, а вот пережитая боль, та точно напомнит. Ты по мне правой рукой стрелял?

Не дожидаясь ответа, словно разбивая на тренировке кирпич, резко опустил ребро ладони на предплечье. Хруст ломавшейся кости, и душераздирающий вопль прозвучали одновременно.

Забросив все три тела, подающие признаки жизни стонами и руганью, на подушки кабриолета, снял авто с ручника, чуть толкнул машину под уклон, и больше не заморачиваясь решенной проблемой, перемахнув парковую ограду, растворился в кустах.

Глава 2. Переход

Из пограничного состояния, между сном и явью, его вывел посторонний звук, едва уловимый из-за входной двери. Глаза сфокусировались на пустой бутылке водки, прошлись по беспорядку на столе и остановились на лежавшем рядом с недопитым стаканом «Макаре». В сумерках утра пистолет среди застольного бедлама казался чужеродным предметом. Память подсказала Лихому мысль о вчерашнем решении, подвести жизнь к нулю, не ждать, пока кто-то из наемников заявится за ним. Зачем лишние телодвижения и трепыханья? Зачем кому-то предоставить удовольствие, прочувствовать месть?

Пистолетная рукоять удобно легла в ладонь. Глухо, едва слышно щелкнул предохранитель. Привычно потянув затвор, дослал патрон в патронник. Резко вскинул руку, приставил ствол к виску, кожей ощутил прохладу железа. Вот и все! Финиш! Зажмурить глаза, чтоб в последние секунды жизни не видеть выплескивающихся мозгов из черепной коробки. Ха-ха! Это Лихой, у тебя черный юмор на нервной почве перед выстрелом попер. Как там бабка в детстве говорила? Когда над тобой смеются это не страшно, страшно, когда над тобой плачут. Ну-у!

Не тут-то было. Черепная коробка взорвалась мириадами мыслей, пошло уже привычное раздвоение личности. Что за хня? Ствол убрался от виска. Снова контроль координации, ствол двинулся к голове. Вспотел. Влагой залило глаза. Чуть слышный щелчок в стороне коридора. Скрип несмазанных петель на двери. Эх, не успел! Ну, открой ты эту дверь на тридцать секунд позже! Теперь вот придется корячиться, производить какие-то телодвижения! В одно мгновенье обострились все наработанные за армейскую службу «боевые рецепторы» ощущений в голове, ушло раздвоение личности. Словно тень под фонарным лучом, метнулся к стене у входа в комнату, «врос» в нее, затаив дыхание.

Наглецы. Вот так, припереться в военный городок, хоть и в жилую зону! Наглецы! Преценденты раньше конечно были. Эти-то страх потеряли. Фиг вам! Покувыркаемся.

Первого принял на шаге у дверного проема. Втащил в комнату, в темноте ударил рукоятью пистолета в основание черепа, не дал даже пикнуть. Словно ветошь, уложил под ноги. Выглянув в длинный коридор, произвел три выстрела на поражение по теням в узком проходе.

Одновременно с падением тела, послышался топот подошв убегающего по лестничному пролету человека. В три прыжка Лихой оказался у настежь открытой двери, перескочив через труп посетителя. Тусклый свет на площадке этажа, позволил с уверенностью констатировать факт того, что пока что его оставили в покое. Соседи по лестничной площадке не заставили себя ждать.

— Что за шум, Андрей Николаич? Кто стрелял?

— Ага, и тараканьи забеги какой-то кадр устроил. Я из окна видел. Из подъезда мухой выскочил!

Перед Лихим нарисовались Витька Гарцев и Юра Кальницкий, офицеры соседней части, по совместительству соседи Лихого. Оба молодые, крепкие парни, стояли перед ним в домашних тапочках, трусах и майках. Лица заспанные. Из-за крутого Витькиного плеча высовывалась любопытная мордашка супруги соседа. Шум открывающихся дверей послышался с верхних этажей, на лестничном пролете показались соседи сверху, молчаливо вставшие на ступенях.

— Норма, парни, — улыбнулся Лихой. — Товарищ домом ошибся.

— Бывает!

— А, что, Андрей Николаевич, без стрельбы никак обойтись нельзя было? — ехидно скривилась в улыбке Клавдия, понимая, что за плечом мужа можно задать любой вопрос.

— Так! Что за подача голоса, Клавка? Быстро в кровать слиняла, без тебя разберутся! — усовестил жену Гарцев. — Николаич, помощь точно не нужна?

— Спасибо, соседи. Все хорошо.

Юрка демонстративно зевнул.

— Тогда досыпать. До подъема часа полтора.

Закрыв за собой дверь, снова оказавшись в своей квартире, Андрей включил свет в прихожей. Перевернув на спину покойника, обыскал карманы. Пусто. Деньги присутствуют, какие-то ключи, пачка сигарет, зажигалка, мобильник, видно, что куплен только для единичной акции — дешевый и совершенно новый. Документов нет. Рядом с телом крохотный чемоданчик. В нем что? Ага, набор отмычек, универсальный слесарный инструмент. Ясненько, кому не повезло! Прошел в комнату, попутно щелкнув выключателем. Ногой отшвырнул от руки лежащего на полу человека пистолет с навернутым на ствол глушителем. Хм! Присев у тела, пальцем нащупал пульс на шее. Живучий, мерзавец! Мало того, что череп крепкий, так вот-вот очухается. А мы ему поможем!

Взяв стакан с недопитой водкой, влил содержимое в полуоткрытый рот незнакомца. Человек закашлялся, со слюной выплескивая изо рта пошедшую не в то горло беленькую, но при этом приходя в чувство, дико вращая глазами. Лихой поставил стул поверх пока еще безвольного тела посетителя, уселся на него, облокотившись грудью на деревянную спинку, пощелкал пальцами перед лицом, заставляя сфокусировать внимание на своей персоне.