Вор и убийца (СИ) - Корвин Флейм. Страница 56

Упырь не двигался, словно застыл, только легкий сквозняк теребил платьице. Вид раздетой девочки в зимнем лесу наполнял сердце жалостью. Вместе с состраданием тучного инквизитора охватило безумие. Обнаружив еще двоих с оружием наперевес, он попятился спиной к упырю, повторяя одну и ту же фразу:

— Это же ребенок! Это же ребенок!..

— Иди сюда!

Я шагнул следом, но толстяк только быстрей двинулся назад, спотыкаясь. Он сейчас упадет!

— Стойте! — устояв на ногах, закричал обезумевший инквизитор, как только Тейвил и Брендон последовали за нами.

— Отец Самюэль! — заговорил я. — Подождите! Вы…

— Замолчите! — снова закричал толстяк. — Это же ребенок!..

После каждого моего шага он делал два, все время увеличивался дистанцию между нами. Я замер, чтобы инквизитор остановился, и хранитель библиотеки прекратил пятиться. Он шумно и тяжело дышал. Толстяк постоянно переводил взгляд то на меня, то на барона и Брендона рядом с ним. Они также остановились в нескольких шагах позади. Мертвая девочка медленно клонила голову на другой бок. До нее, по-прежнему отгороженной от меня тучным монахом, уже менее десяти шагов.

Чего же Велдон воды в рот набрал? Я выругался про себя. Толстяк сделал еще шаг назад, а мертвая девочка с какой-то звериной грацией встала на четвереньки.

— Да оглянись ты! — не выдержал я.

— Отец Самюэль! Окститесь! Вспомните Господа нашего! — воскликнул Томас Велдон.

Он начал действовать, но слишком поздно. Едва тучный монах отступил еще на шаг, нечисть кошачьими прыжками понеслась к нему. Два аркебузных выстрела грянули одновременно, оба прогремели в пустоту. Упырь вскочил на плечо отца Самюэля и с видимой легкостью оторвал инквизитору голову, запустив ей в сторону двух других церковников. Зарычав, тварь прыгнула ко мне. Тучное тело отца Самюэля грузно рухнуло наземь, залив снег темной кровью из разорванной шеи.

Тварь стояла в четырех или пяти футах от меня. Её тонкие губы дрогнули в улыбке, маленькая ручонка сдвинула челку, и я увидел глаза — два почерневших белка без зрачков. В них смерть и мой страх!

— Получи! — сорвалось с уст вместе с выстрелом. Я тут же разрядил второй пистоль и, отбросив ставшими бесполезными железяки, потянулся ко второй паре пистолей.

Я попал дважды. Обе пули угодили точно в грудь упыря. После первого выстрела нечисть качнулась, широко вскинув руки, а второй отбросил тварь на десять футов назад.

— Иди сюда! — она поднялась и опять улыбнулась. Челка заслонила черные глаза.

Перешагнув через труп инквизитора, я выстрелил. Попал! Как и мгновение назад пуля отбросила тварь на несколько шагов, и снова она поднялась. Платье на груди превратилось в лохмотья, но каких-либо повреждений на тельце нечисти не было.

— Иди сюда!

Обнажив шпагу, я выстрелил. Четвертая пуля угодила в снег рядом с маленьким вампиром. Зашипев, упырь оттолкнулся от земли и стрелой полетел ко мне. Я отпрыгнул и покатился по земле, ожидая после каждого удара сердца, как в меня вопьются острые клыки. Дважды громыхнуло, и послышалась ругань Тейвила. Он разрядил свои пистоли и, очевидно, снова промахнулся.

Вскочив на ноги, я взмахнул шпагой перед собой, однако твари рядом не оказалось. Нежить вцепилась когтями в ствол невысокого дерева в паре десятков футов от меня. Неестественно вывернув шею, упырь наблюдал, как барон и двое головорезов Велдона осторожно приближаются к молодому дубу. Барон и Брендон с оголенными клинками, а Джон с арбалетом в руках. Два церковника склонились над ящичком с реликвией.

— Шире идем, — раздался голос Тейвила, пока еще сохранившего самообладание. — Расступитесь!

Отбросив ненужный более пистоль и выхватив кинжал, я поспешил к ним. Страх притупился, уступив место боевому азарту. Сумасшествие! Вампира обычной сталью не прикончить и даже не остановить! Вся надежда на церковников и их реликвию! Я жаждал услышать их молитву как никогда раньше, но инквизиторы до сих пор молчали.

Мы подступили к дереву, на котором засел упырь, широким полукругом. Брендон, Тейвил, Джон и я. Нечисть зашипела вновь, арбалет щелкнул и короткая толстая стрельба пригвоздила нежить к стволу.

— Отец Томас! — позвал драгун. — Мы…

Договорить Ричард не успел. Упырь выдернул стрелу, кинув ее под ноги барона, и, оттолкнувшись от дуба, одним прыжком метнулся к Джону. Сбив бедолагу с ног, нечисть с утробным рычанием вгрызлась в его горло. Джон упал на снег, он еще дергался, но уже не жилец.

— Проклятье! — я попятился на два шага. Внутри все кричало, чтоб уносил отсюда ноги.

Упырь как будто позабыл о нас, маленькая тварь вцепилась в жертву. Прикрытая тонкой тканью спина открылась для моего удара, но я медлил, не решаясь подойти к нечисти.

Брендон отчаянно осенял себя знамением. Тейвил набрал полную ладонь снега и размазал его по лицу. Преодолевая себя, барон сделал шаг вперед, потом еще один, он буквально заставляет себя идти. Страх снова овладел нами. Из оцепенения вывел Велдон.

— Прижмите дьявольское отродье к земле! Не дайте ей двигаться! — в голосе инквизитора звучала сила. Он встал между мной и Тейвилом. Томас Велдон держал высоко над головой частицу святого Креста.

Старый отец Криг, ступавший рядом с ним, белый как собственная седина, нес в дрожащих руках какую-то флягу.

— Ну же! — закричал Велдон, когда тварь подняла голову и посмотрела на него. Отец Томас и Тейвил стояли за растерзанным Джоном, в это мгновение упырь не мог видеть меня.

Не сводя глаз с мертвой девочки, я прыгнул к вампиру, что было сил вогнал шпагу в его спину и отскочил на несколько шагов. Сталь вошла по эфес, пронзив упыря, мертвого Джона, и воткнулась в стылую землю. Теперь почерневшие глаза терзали взглядом меня. Маленькая ручка потянулась к клинку. Наш металл упырю нипочем.

— Барон! — заревел Велдон.

Ричард Тейвил понял, что он него нужно. Его палаш также глубоко воткнулся в спину нечисти.

— Изыди! Заклинаю тебя Святым Духом! Заклинаю именами Бога Отца и Бога Сына! — снова зазвучал сильный голос Тейвила. Инквизиторы нависли над нежитью. Отец Томас держал реликвию над упырем и читал слова экзорцизма, а старик лил из посеребренной фляги тонкую струйку вина. Так, чтобы темная жидкость падала на священный обломок и капала на нежить. — Изгоняю тебя, дух нечистый, сила сатанинская, именем Бога Отца! Именем Бога Сына! Повелевает тебе Святой Дух не сметь более обманывать род человеческий, Церковь Божию, преследовать и отторгать и развеивать, как пшеницу, избранных Божиих…

Мертвая девочка истошно завопила, жутко, не по-человечески. Она извивалась на теле своей жертвы, вертела головой и скребла когтями окровавленный снег. Но теперь ее руки не могли дотянуться двух клинков.

— Руби! — хрипло закричал старик. — Руби голову!

Лицо Брендона исказилось ужасом, шатаясь, он подошел к монахам.

— Повелеваю тебе величием Бога Отца и жертвой Бога Сына, который ради спасения рода нашего, завистью твоею падшего, смирил Себя и был послушен даже до смерти…

— Руби! Именем Господа, руби! Вино закачивается!

— Во имя надежды на Спасение! — теперь закричал уже Брендон. Его короткий меч взметнулся к луне и обрушился на шею адской твари. Ещё взмах и удар. Ещё!

Голова упыря покатилась по окровавленному снегу. После воплей и криков на лесную тропу опустилась почти осязаемая тишина.

Глава 21. В западню

Осенив себя знамением, Ричард Тейвил наклонился, чтобы зачерпнуть медвежьей лапой снега. Он растирал физиономию уже не в первый раз и, похоже, не в последний. После этого нехитрого действа, напряжение, давившее на офицера, чуть спадало. Ночь выдалась очень непростой, и для двоих из нас — последней.

Хвала Господу! Светает! По восточной части неба неспешно разливалась синева. Я искренне помянул Бога Отца. Призрак из подземелья, упырь… Волей-неволей помянешь Создателя!

Тоже набрал снега, дабы последовать примеру Тейвила, но прежде ткнул губами в белую горку на ладони. Жуть как пересохло в горле. Снег таял во рту, невкусно и холодно, но ничего другого от жажды нет.