Где они все? (СИ) - Лучанинов Александр Сергеевич. Страница 51

— Ну, где папашка жил то ты в курсе? — продолжал Генри, — Вот и поколесим по округе. Вряд-ли там найдется много заброшенных домов.

— Генри, пока мы доберемся до Чикаго, там все дома станут заброшенными.

— Ой, да и хрен с ними. Намародерим себе по пути каких-нибудь вкусностей, бухла и весело проведем последние дни в поисках неизвестно чего. Как по мне, так лучше умереть пытаясь, чем лечь к верху брюхом и ждать пока очередной светоед не сожрет тебя вместе с твоим апатичным гов…

— Ладно, ладно! — вдруг закричала Рита, обеими руками схватившись за голову, — я скажу им.

Она больше не могла терпеть шум и боль, вызываемые образом дома. Он, казалось, всеми силами хотел вырваться наружу, при этом был готов проломить тонкую стенку черепной коробки, преграждающую путь.

— Я знаю, где находится ваш дурацкий дом, — как только она сказала это, ей на удивление сразу стало намного легче. — Я не знаю адрес, но почти уверена, что смогу показать дорогу.

— Во! — радостно воскликнул Генри. — Слышал? Говорю тебе, это точно папашкин знак.

— А я все еще уверен, что простое воспоминание, — возразил Норман.

— Заткнитесь оба, — Рита ударила ногой по решетке, отделявшей ее от передних сидений, но из-за слабости удар получился больше похожим на легкое поглаживание. — Ни хрена я вам не скажу, пока мы не заедем ко мне домой и не заберем моих родителей. Если вся эта хрень про конец света правда, то я не собираюсь бросать их одних.

— Само собой, мисс Босси. Мы бы ни за что не…

— Здесь на лево, — прервала она Морриса, командирским тоном, которым обычно говорила с непослушными пациентами, — и как попадем на восьмидесятую, минут десять пути.

Норман, прислушался к своему инстинкту самосохранения, кричавшему, что лучше не спорить с этой женщиной, и тут же заткнулся. Послушно выполняя все указания угрюмой медсестры, он развернул полицейский «Форд», выехал на развязку восьмидесятой автострады и повернул на запад.

Неловкое молчание сохранялось в автомобиле не более пяти минут, пока Букер наконец не сдался и не ляпнул: «Так ты чего, с родителями живешь?»

— Нет, это они со мной живут, — огрызнулась Босси, — и вообще, не твое собачье дело, кто с кем и чего. Устроили тут свои апокалипсисы…

— Полегче, дорогуша, я просто спросил. Тем более, лично мы ничего не устраивали. Если ты не заметила, мы пытаемся все исправить, так что будь добра…

Он не договорил, потому, что не знал, как закончить. У этой перепуганной девчушки были все основания злиться и Генри прекрасно это понимал. Он тоже поначалу был зол на Нормана. В полицейском участке он даже пару раз незаметно его пнул в отместку за то, что тот так бесцеремонно разрушил рутинную и предсказуемую жизнь, к которой Генри уже успел привыкнуть. Всем страшно выходить из зоны комфорта, а уж если тебя из нее выдергивают силой, да еще и отбирают всякую возможность вернуться обратно, тут уж не до спокойствия.

Пока Букер размышлял о философской подоплеке конца света, «Форд» пронесся под большим дорожным знаком с надписью: «Исторический округ Бруквиль»

Во второй половине дня небо затянуло плотной стеной почти черных, полных влаги туч. В глубине этой бесформенной массы то там, то тут вспыхивали огни молний, предвещая сильную грозу. И когда первые крупные капли дождя, наконец, обрушились на землю, Букеру это совсем не понравилось.

— Мне это совсем не нравится, — пробурчал он, съежившись на пассажирском сидении и покрепче перехватив зонтик, который постоянно норовил вырваться на волю, подхваченный потоками встречного воздуха.

Казалось бы, ехать в автомобиле с зонтиком в руках — очень странное занятие, но только не тогда, когда из крыши этого самого автомобиля вырван довольно крупный кусок, а снаружи льет как из ведра.

— Ты можешь пересесть назад, — ответил Норман.

— Нет, — отрезала Рита, — он наказан и остается сидеть там, где сидит.

Все снова замолчали. Капли дождя барабанили по остаткам крыши и, ведомые потоками воздуха, собирались в тонкие струйки. Затекая через дыру в салон, они капали на зонтик, к счастью Букера оставленный его ныне покойным напарником в бардачке, и, скользя по водостойкой ткани, стекали под ноги. Время от времени, Генри на ходу открывал свою дверь и неловко вычерпывал собиравшуюся под ногами воду. К слову, пассажирская дверь тоже была не в лучшем состоянии, как и весь «Форд» в целом. После короткого визита в родной город Риты, Бруквиль, на нем добавилось еще несколько крупных вмятин и две дыры, одна в крыше, а вторая в переднем крыле, со стороны водителя. Иногда, когда автомобиль подпрыгивал на очередном ухабе, изогнутый край остатков крыла начинал тереться о шину и та в ответ жалобно скрипела.

— А я все равно не согласен, — возразил Букер, перегоняя ботинком воду через порожек на улицу, — Тебя предупреждали, что так будет. Норман тебе еще в больнице сказал, что шансов очень мало. Но нет, не хочу слушать умных людей, хочу лезть в самое пекло. Сколько население твоей деревни, две тысячи, три? И все против нас. Что мне оставалось делать?

— Можешь даже не пытаться. Убил моих родителей — сидишь мокрый.

На удивление, Рита умудрялась сохранять хорошее расположение духа, несмотря на то, что каких-то полчаса назад она собственными глазами видела, как Генри превратил ее пожилых отца и мать в кровавое месиво, при этом продырявив крышу «Форда». А еще она видела, что люди, которые растили ее, воспитывали, меняли подгузники, провожали в школу, и были ей дороже всего на свете, вместе с остальным малочисленным населением Бруквиля превратились в безмозглых, покрытых волдырями, зомби.

— И вообще, уж кого здесь и надо жалеть, так это меня, — Генри с раздражением топнул ногой по лужице и захлопнул дверь.

— Это почему еще?

— Да потому, что у тебя хотя бы были родители. Вон, даже у Нормана они были. Правда, папаша его оказался сумасшедшим путешественником во времени, а мамашу он заживо в собственной квартире замуровал, но все-таки они были. А я вот, например, детдомовский и как конец света, так мне спасать некого. Приходится всех подряд…

— Ой, ой, ой, — Рита изобразила поддельный плачь и кулаками потерла глаза, будто вытирает слезы, — Развел тут мелодраму. Родителей у него не было… Зато тебе нечего терять, некого оплакивать.

— Будьте так любезны, — Норман отвлекся от дороги, которую за сплошным потоком разбушевавшегося дождя было уже практически не разобрать, и бросил строгий взгляд сначала на Букера, а затем на Босси, — прекратите ссориться. Ведете себя как малые неразумные дети. Мисс Босси сказала верно, Генри не может понять горечь ее утраты, потому, что не имел того, что было у нее. Но в свою очередь она сама должна понять, что он стрелял не в людей. Судя по состоянию их тел, болезнь одержала над ними верх, и это она причина утраты. А теперь, попросите друг у друга прощения и не мешайте мне вести автомобиль. Дорогу плохо видно, коэффициент полезного действия нашего единственного дворника крайнем мал.

Пристыженные Моррисом, спорщики замолчали, выжидая, кто же первым сделает такой сложный шаг. Им оказался Генри.

— Ладно, — промямлил он, не выдержав томительной тишины, — прости, что застрелил твоих родителей.

Рита немного поколебалась, а затем просунула в решетку, отделявшую заднее сидение, мизинец.

— Хрен с тобой, Букер. На следующей заправке можешь пересесть ко мне. Но не раньше.

— Спасибо, — он кивнул и пожал своим мизинцем ее, так как обычно это делают дети.

— Мне любопытно, Генри, — видя, что конфликт сошел на нет, вмешался в сакральный акт примирения Моррис, — почему ты скрывал что рос без семьи?

— Почему скрывал? — удивился Букер, — Ты не спрашивал, а мне как-то было не до этого. Или ты думал, что я с наскока заору: «Норман Моррис, вы арестованы! Кстати, я детдомовец»?

— Когда ты рассматриваешь ситуацию под таким углом, я вынужден сказать — нет.

— Да не парься, это же у тебя спасение мира — дела семейные и все вокруг тебя и твоего шизанутого папашки вертится, а я так, под шумок, кусочек славы урвать хочу, вот и все.