Иеремиевы огни (СИ) - Карелина Ольга Сергеевна. Страница 33

— Нет, остальное было по правде, — возразила Миа. — Да, признаю, когда я заявилась к тебе, я только и хотела, что увлечь тебя, не дать поймать Дилана. Но уже на третий день меня начала тяготить моя ложь. И…

— Какие красивые слова, — сухо отозвался Бельфегор, в котором против его воли вновь ржавым клинком заворочалась боль. — Долго подбирала?

— Хватит меня перебивать! Я понимаю, почему ты мне не веришь, я бы и сама не поверила, но…

— Ты, кстати, уже это говорила, помнишь? — Бельфегор наконец повернулся к ней — и увидел, что теперь Миа смотрит на воду, только не вдаль, а прямо под ноги. — Создаётся впечатление, что ты вообще сама себе не веришь. Зато отлично заставляешь верить других.

— Это кого же? — фыркнула с горечью Миа, не поднимая взлохмаченной головы. — Один ты и поверил. Мой брат относится ко мне скептически с детства, твоя охрана тут же меня и раскусила.

— Но это же неважно. Важно, что я поверил, правда? В конце концов, ты всегда получаешь то, что хочешь.

— Я лишь хочу хоть немного оправдаться… Я дала обещание и, хотя почти сразу передумала, должна была его выполнить. Кто ж знал, что всё зря. Что у них была своя осведомительница. Не одного тебя обманули, Бельфегор. И только хуже от того, что я сделала тебе больно ни за что.

— Может, просто не стоило давать таких обещаний? — отстранённо спросил хорон. — Думать, прежде чем делать кому-то, как ты сказала, больно?

— Понимаешь, в некоторых моментах очень сложно себя пересилить, — Миа вскинула на него глаза, и он увидел, что она плачет. — Один из таких моментов касался тебя. Точнее, твоей семьи, твоего отца. В чём я недоговорила — это в том, что мой отец когда-то не объяснил мне, почему не хочет видеть меня в ГШР, подле себя. Всё он объяснил. Из-за того что я всегда считала вас злейшими врагами. Ну, с охоты. На второй год её — мне тогда было шесть — было совершено нападение на дом моей подружки, у которой я как раз была в гостях. Понятное дело, что приходили за мной… Вот только я в тот день захотела быть максимально на неё похожей — а мы различались только цветом волос, в остальном почти близняшки — и намазала голову чёрной красной. Когда во дворе появились ваши солдаты, мы побежали в разные стороны, но я успела спрятаться, а она нет. И, поскольку мы обе были черноволосые, они её убили, — голос Миа сорвался, но она продолжила так же, без лишних эмоций. — Думаю, и меня бы убили за компанию, но её отец пальнул из окна по одному из них, и они убрались. С тех пор я так и не смогла заставить себя поверить, что то время прошло и Аспитис другой. А ты и вовсе не он.

— Я жил у вас полгода, — глухо отозвался Бельфегор, ошеломлённый этой историей. — Я вытащил твоего брата из этой его полукомы. Мой отец спас твоего, а твой — моего. Ни разу я не дал повода думать, что могу — или мы можем — причинить вам хоть какое-то зло…

— Я знаю, Бельфегор! — Миа закрыла лицо руками. — Веришь, первую ночь у тебя я продежурила у двери, хотя здравый смысл говорил мне, что ты ничего мне не сделаешь, потому что хотел бы — давно бы уже сделал! Я не могу выгнать это из головы, это как фобия, одержимость, ты должен понимать… Но уже к концу первой недели нашего совместного проживания я осознала, что начала забываться. И что очень не хочу больше тебя обманывать. Если бы ты не спалил меня, я бы так и не рассказала ничего, и мы были бы вместе…

— Вместе? — Бельфегору показалось, что он ослышался. — Ты хочешь быть со мной? Ты же боишься меня! Я видел тогда, перед… Ты как будто шла на казнь. Будешь отрицать?

— Я боялась не тебя, — Миа отняла руки от лица, поспешно стирая слёзы. — Самого факта. Как-то не пришлось ещё этим заниматься…

Бельфегор отвернулся, переваривая всё услышанное.

— А потом? — через паузу спросил он. — Потом чего испугалась — наказания?

— Нет, потом уже тебя, — в голосе хорони послышалась робкая улыбка. — Ты бы себя видел. Я даже не успела представить, что ты можешь со мной сделать: воображение тормознуло. Ну и плюс весь этот кошмар с ложью водопадом обрушился. Конец всему. И рука у тебя была окровавленная…

— Ясно. Ладно, я тебя прощаю. Ты всё сказала, что хотела? Можно расходиться?

Бельфегор и сам не думал, что его голос прозвучит настолько холодно. Сегодня был какой-то день открытий: надерзил отцу, самолично отверг девушку, о которой мечтал последние семь месяцев, хоть ордена на грудь вешай.

— Нет, ты не простил, — как через туман, пробился к нему грустный голос Миа. — Почему? Адамаса когда-то ты простил, а он даже не извинялся. Почему меня нет?

— Адамас хотя бы не врал мне с самого начала, — отрезал Бельфегор, резко вставая и тем самым обрывая в себе последние тёплые чувства. — В этом ваше отличие: тем людям, к которым он хоть как-то относится, он не лжёт в глаза. Даже когда он не хотел признавать правду отца, он говорил ему об этом прямо, а не жалил исподтишка. К тому же как я теперь могу тебе верить? У тебя же столько планов! Вдруг ты сейчас пытаешься наладить со мной отношения, лишь чтобы не выпускать в дальнейшем из виду? Или чтобы мать с отцом не расстраивать? Или, ещё круче, заранее заграбастать будущего, с твоих слов, лидера объединённой организации? Хватит с меня.

Уже разворачиваясь, он успел увидеть, что губы Миа дрогнули, а из глаз вновь потекли слёзы. Ожесточённо зачёркивая в голове её образ, кроша воспоминания и чувства, Бельфегор размашистым шагом двинулся прочь от пристани — и на повороте в тот завиток коридора, что вёл непосредственно к хранилищу, вдруг был остановлен поймавшим его за рукав Джеем.

— Не всё можно понять логикой, — негромко сказал он, когда Бельфегор раздражённо рванулся. — То есть потом, задним числом-то, конечно, можно, но в момент свершения чего-то важного лучше полагаться на чувства.

— Как ты, когда решил не выдавать Особенных Управлению? — съязвил хорон, невольно прекращая сопротивляться. Джей мягко улыбнулся ему.

— Я поддался не тем чувствам. Страху, неуверенности. Знаешь, как если бы, встретив по пути стену, я, вместо того чтобы обойти её или ломануться в закрытую дверь прямо перед носом, решил перелезть. И что получилось? Ты хочешь таких же последствий? Как отец, перестать вообще всем верить?

— Во-первых, в последнее время меня поразительно часто сравнивают с отцом, надоело, — огрызнулся Бельфегор. — Я — это я, понятно? Мне казалось, буквально недавно я это доказал всем кому мог! Во-вторых, с чего ты взял, что после неё я начну сомневаться в остальных?

— Эффект снежного кома, — пожал плечами Джей, отпуская его рукав. — Один раз что-то себе позволишь ранее несвойственное, и сам не заметишь, как начнёшь поступать так повсеместно. Зачем ты идёшь против себя? Ты же знаешь, что Миа говорила правду. Пусть раньше это было не так — люди меняются. Адамас, например.

— У Адамаса другой случай, — Бельфегор отвёл взгляд, понимая, что спорит просто по привычке. Джей был во всём прав — но и отца сейчас он понимал как никогда. Это было очень страшно — вновь довериться, когда тебя уже один раз обманули.

— Да всё одинаковое, — отмахнулся Джей. — Просто с Адамасом тебе было проще в силу пола и возраста. Как я уже понял, с любовью у тебя ощутимые пробелы. Началось с отца, теперь вот — Миа.

Бельфегор буравил взглядом ближайший контейнер, барахтаясь в собственных противоречивых чувствах. Не было проще с Адамасом — просто тогда он ухватился за слова Стиана, который наверняка сказал их, чтобы перетащить на свою сторону ценного человека. Но одно неплохо наложилось на другое — и Бельфегор сумел, насильно погасив в себе все сомнения, вновь попытаться сблизиться с ним. Ну а с отцом… Джей сравнил тоже: от отца он зависит напрямую (да кто от него не зависит, в конце концов?), на Миа же, как сказал Десмонд, свет клином не сошёлся. Или… сошёлся?

— Она там плачет, — вкрадчиво сказал Джей, выглянув на мгновение за контейнер. — И ещё села в этой своей короткой юбке прямо на бетон. Всё-таки вы так похоже забиваете на окружающую реальность, когда из-за чего-то переживаете…