Ненавижу тебя, Розали Прайс (СИ) - "LilaVon". Страница 139

– Так как? – он почти вынуждал меня извиниться, но я не имела понятия, почему и зачем, поэтому медлила, а парня это выводило. Эта цепочка продолжалась бы вечно, пока Нильс не покачал своей головой.

– Твой последний шанс, малышка, – выдохнул он, рассматривая меня все более внимательней и с интересом.

– Я виновата, и я это знаю. Ты не можешь меня переубедить, даже если запугиваешь, – настороженно проговорила я, и Нильс хмыкнул себе под нос, лениво усмехнувшись в дальнейшем. Парень через несколько секунд протянул мне руку, от чего я выпучила свои глаза.

– Пойдем, – сказал он, а я удивленно покосилась на обувь, которую он держал во второй руке. Он собрался вести меня через парк, в снег, в холод, босую по дороге вечернего парка? Эта ситуация не нравилась мне все больше, и я уже проклинала его, несколько долей секунды даже ненавидя за это преступление надо мной.

– Ты не отдашь мне обувь? – спросила я, в надежде подумав, что я все не так поняла.

– Ты обуешься в машине, не раньше, – черство и решительно проговорил парень. Я устремила свой взгляд на выход из парка. Машина стояла довольно-таки далеко и до нее идти не меньше минуты пяти или даже семи.

– Это шутка? – мои губы дрогнули, когда я могла предположить то, что Нильс решил меня разыграть. Но не единого намека о шутки и игрового настроения не было в помине. Он был серьезен как никогда, а я уже ужаснулась тому факту, что мне нужно будет сделать.

– Похоже на то, что я шучу? – его брови приподнялись, а я громко сглотнула. У меня внутри все сжималось от того, что я видела в его глазах одновременно заботу, а за тем жесткость и некого высшего человека, который умел и мог заставлять меня делать то, что хотелось ему. – Если ты сейчас не встанешь, я удвою время до машины. Не встанешь и потом – утрою. Ты же знаешь, что пойдешь, тебе ли лучше не тянуть кота за хвост? – парировал Нильс, а я видела в нем совсем другого человека. Человека, к ногам которого мог свалиться весь мой мир. Он был настойчивый, непреклонен и обладал своей жестокостью, но это было не в мою пользу.

Я взяла его за руку, смотря прямо в его синеватые глаза, которые блистали то ли восхищением, то ли презрением. Он все еще был не постижим, и я не владела им, зато он владел мной лучше, чем я могла я сама.

Я долго не решалась встать, и я не знаю, сколько прошло минут и вообще времени, но резкий толчок, что обеспечил Нильс, заставил меня встать на ноги и отойти от скамьи, почти с дикостью захныкав и зарычав на это действие. Холод атаковал мои ноги. Я взглянула вниз и увидела, как моя белоснежная персикового отлива кожа сливается со снегом, который окутал мои ступни. Когда я начала чувствовать, что это было далеко неприятно и даже больно, я вцепилась руками в Нильса, дрожа от холода и страха.

– Прошу, пойдем скорее, – жалостливо попросила я, но Нильс оставался неподвижен.

– Мы простоим столько же, сколько ты думала, – заговорил парень, и я уже была готова кричать и биться, но молча, потупила взгляд, понимая, что начинаю адски дрожать.

– Нильс, пожалуйста, – попробовала я еще раз, вставая на носочки, пытаясь хоть как-то облегчить состояние. Но снега было довольно много, а он отказывался идти, удерживая меня за руку около себя.

В голове путались все мысли и было сложно формулировать любое предложение, а так же умолять его не стоять на месте. Я начала переминаться с ноги на ногу, поднимая то одну, то вторую. Но это не помогало. Может, со второй, или даже с третей минуты меня колол холод, и это было слишком больно. Не смотря на то, что я чувствовала жар в ногах, я ощущала, как это мучительно. Я никогда не чувствовала это раньше и я могла бы сравнить холод с тем, что мои ноги режут острым лезвием, а за тем наливают туда литры спирта, от чего жжет.

Когда к глазам подступили слезы, я уже смирно стояла на месте, но дрожь не унималась, а наоборот – только усиливалась. Я посмотрела на него впервые, тихо всхлипнув и шмыгнув носом, в надежде, что он поймет, как это больно, неприятно и унижающе.

– Еще минуту, – сказал он, а я судорожно помахала головой, борясь с желанием кинуться к машине. В этот момент во мне неожиданно проснулся маленький борец, который должен был смело выстоять это – толи наказание, толи прихоть Нильса. Что это было – я не знала. Но что-то он должен был мне доказать, а так как я не чувствовала уже своих ног и мои мысли путались, я и вовсе потеряла контроль над рассудком. Я стала подчиняться и ждать, когда он разрешить направится к машине, не смотря на то, что я уже еле-еле стола и могла разреветься и вовсе.

– Девочка моя, пойдем, – проговорил Нильс, взяв меня за запястье, медленно повел по дороге. Мои ноги предательски начали трястись, и я почувствовала, что готова свалиться, но до победы передвигала ими по земле.

Мы шли с минуту в тишине, и только я громко, сбивчиво дышала и всхлипывала, когда попадала в глубокий сугроб, а снег укутывал мою ногу. Это было не выносимо, но почему-то я не злилась, мне хотелось, чтобы он меня пожалел.

– Кто виноват в смерти твоих родителей, Розали? – внезапно спрашивает меня Нильс, а я поднимаю свои заплаканные глаза на парня. Сейчас во мне разожглись две стороны ответа: первый – ответить так, как я сказала или же второй – то, что я думаю на самом деле и получить еще одну порцию адреналина и боли.

– Я, – тихо произнесла я.

– Почему ты? – он начал говорить со мной, замедлив шаг, и я издала тихий стон, когда поняла, что он намеренно тянет время.

– Если бы я не устроила бы ссору…– начала я сбитым до шептания голосом.

– А если бы твои родители переделяли тебе больше времени на воспитание? Что, если бы вы не переехали? Что если бы они не работали и не получили столько денег, чтобы заработать на машину, и ходили бы пешком? Что если бы они воспитали бы тебя так, как это сделала Мерфин и ты бы не ползла в драку? Розали, слишком много противоречий, ты ведь сама это слышишь, – он убеждает меня, но я уже не способна здраво смыслить, так как зациклена на боли и своих босых ногах в снегу.

– Но ведь все произошло именно так, – проговорила я, выпуская громкий всхлип и хватая Нильса за руку, переминаясь на ногах.

– И ты в этом никак не замешана, – добавил он, остановившись и остановив меня. До машины оставалось меньше, чем полпути и я заныла еще сильней, на что Нильс устало, посмотрел на меня.

– Пожалуйста, пойдем, – прошу я, но он, как и тогда остается на месте и удерживает меня, что я не смогла пойти дальше.

– Нет, скажи мне то, кто виноват, – говорит парень, а я растеряно качаю головой. Он слишком сильно давит. Мои ноги горят, щеки пытают, слезы текут без перерывов, холод, жар, и это еще дополняет сумасшедшая дрожь. Уже сейчас я не понимала, что он хочет и что говорит.

– Они. Они все, – выдавила я, опуская голову и роняя свои слезы на землю.

– Почему ты так считаешь? – любопытно произнес он.

– Нильс! – крикнула или взвизгнула я, понимая, что я больше не могу так. Мне слишком тяжело говорить, но еще сложнее стоять и видеть не далеко от нас машину. – Все это нелепое стечение обстоятельств. Я стала свидетелем аварии. Я видела, как машину заносит еще до того, как родители успели заметить меня. Я все это знаю, и я не виновата! Только чертов водитель и проклятая адом дорога! – на половину криком, на половину ревом проговорила я, попадая в объятия парня, который любезно и нежно обнял меня, даря мне свое спокойствие, мир и уважительность.

– Я не знал, что их занесло еще раньше, – он задумался, отпустил меня и посмотрел прямо мне в глаза. – Ты сама это понимала, но не хотела в это верить. Что ты чувствуешь теперь, Роуз? – спрашивает Нильс, а я судорожно вытираю слезы. Я действительно не сказала о том, что машину занесло еще довольно далеко от меня, но почему-то я все время это не учитывала и как и остальное брошенное Нильсом.

– Кажется… Это облегчение, – тихо и передергано проговорила я, тяжело сглатывая.

– Ты – умница, – сказал Нильс, заставив меня улыбнуться сквозь настоящие слезы, которые подразумевали только боль.