Сексуальный студент по обмену (ЛП) - Грехем Анджела. Страница 5

— Вот почему тебе не нужно было писать эссе?

— Я никогда не говорила, что я не писала…

Его приподнятые брови говорят мне, что он не купился на это дерьмо, поэтому я вздыхаю и решаю рассказать ему правду.

— Мой брат участвовал в программе «Студент по обмену» с сыном мистера Хоторна.

— Ясно.

К счастью, шум в передней части комнаты неожиданно привлекает наше внимание. Джерард держит микрофон, приветствуя всех и разъясняя, как мы проведём следующие два дня ознакомления с Лондоном и Батом, прежде чем отправимся к нашему следующему пункту.

— У нас есть превосходный гид, который будет сопровождать вас на каждом этапе этого путешествия. С любыми имеющимися и возникшими в будущем вопросами вы должны обращаться к нему, — Джерард поворачивается к открытой двери. — Пожалуйста, поприветствуйте моего сына — Кингстона Хоторна.

И, конечно же, его имя объявляют именно в тот момент, когда я осмеливаюсь сделать глоток. Не скажу, что я, наблюдая, как он заходит в комнату, пребываю в полном шоке, но я, несомненно, ошеломлена.

И естественно, я делаю самое ужасное из всего возможного — выплевываю сидр на спину Бриджет.

— Божечки мой! — она разворачивается и смотрит на меня. — Ты что…?

— Мне очень жаль, — бубню я и вытираю рот, ощущая себя нецивилизованной деревенской девицей.

Передавая свой бокал проходящему мимо официанту, я понимаю, что не только комната погрузилась в гробовую тишину, но и все глаза устремлены на меня, — в том числе и стальная пара глаз, которая по-прежнему проникает в самую глубь моей души.

Чем дольше мы смотрим друг на друга, тем сильнее Кингстон, вероятно, чувствует мою тревогу, поэтому он выбирает этот момент, чтобы прервать наш зрительный контакт и вернуть себе всеобщее внимание, объявляя об ужине, который подали в другой комнате.

Я решаю воспользоваться отвлекающим моментом и сбежать, — сама не знаю куда именно, но уверена, что мне необходим свежий воздух.

— Эхо! — я слышу, как он зовёт меня в тот момент, когда выхожу в холл, и оцепенело замираю на месте. Оглушительный стук моего сердца не даёт мне ясно мыслить.

А затем я ощущаю его за своей спиной, его дыхание опаляет мою кожу.

— Ты вероятно проголодалась. Проходи в ту комнату, Любовь моя.

Эти простые слова, нежное обращение, которое он говорит отнюдь не просто, — моя погибель. Я резко разворачиваюсь на пятках к нему лицом и осознанно делаю шаг назад.

— Не называй меня так. Больше никогда в жизни не называй меня так.

Я снова разворачиваюсь, не намереваясь отказываться от своего стремления оказаться на свежем воздухе, когда он хватает меня за руки.

— Снаружи дождь. Пожалуйста, иди, поужинай.

— Я не голодна, — не могу смотреть на него, гнев новой волной разгорается внутри меня. Как он может говорить со мной после того, как прошло столько времени? Я практически убедила себя, что он уже забыл моё имя.

— Как хочешь. Должен ли я попросить кого-нибудь показать тебе, где ты остановишься сегодня ночью?

— Да, пожалуйста.

Он начинает уходить, но потом останавливается и добавляет:

— Я буду неподалёку, если тебе что-нибудь будет нужно.

~~~~~

«Я буду неподалёку». Эти напутственные слова не дают мне покоя, когда я поднимаюсь вверх по лестнице и иду по длинному коридору.

Ох, он, бесспорно, будет неподалёку, и не только сегодня ночью в своём доме, но и в течение следующих нескольких недель, учитывая, что он будет нашим гидом. Я злюсь, но в ещё большей степени представляю собой огромный комок нервов. Каждая эмоция, которую я когда-либо испытывала, сейчас переплетается с кучей новых эмоций, которые мне не знакомы.

Мой провожатый останавливается перед одной из многочисленных дверей, тянущихся вдоль коридора, и открывает её для меня.

Сделав один шаг внутрь, я застываю.

— Вы уверены, что это нужная комната?

Он ставит мой рюкзак на кровать.

— Да, мисс, — подходит к двери и говорит: — Завтрак в 7 утра. Вас будут ожидать.

И с этими словами он покидает меня, оставляя в одиночестве стоять в комнате, которая, как мне известно, не совсем типичная гостевая комната, — это стало очевидно в ту самую минуту, как я вошла. Всюду запах его парфюма, а на полке в углу красуются спортивные награды, с выгравированным на них его именем.

Я в спальне Кингстона. «Этого не может быть».

Я спешу к кровати и хватаю свои вещи, решая отправиться на поиски Дживс, но замечаю на зеркале комода записку.

«Твоя очередь шпионить. Сладких снов, Любовь моя».

Не могу сдержать улыбку, которая появляется на моих губах, и ставлю свою сумку обратно на кровать, решая подыграть. Почему бы мне немного не осмотреться? Не похоже, что он попытается присоединиться ко мне этой ночью, следовательно, я в безопасности в этой комнате... пока что. И как я уже однажды сказала, что хорошо для Эхо, то хорошо и для Кингстона, потому ответная игра «в шпионов» принята!

Если сравнивать с комнатой Себастьяна, то в его комнате как-то пустовато. На стенах висят полки, наполовину заполненные победными кубками, и несколько дорожных знаков, которые судя по внешнему виду, купили не в магазине, — они затёртые и выгнутые, одним словом — украденные.

А на комоде стоит единственная фотография во всей комнате, на которой его мама держит на руках маленького мальчика, одетого в гоночную форму.

Я поднимаю её и улыбаюсь. Кингстону на ней не более шести месяцев; полагаю, его мама была настолько близка со своим сыном, что уже даже тогда знала, что он вырастет «адреналиновым наркоманом».

Поставив её на место, я открываю верхний ящик. Всё ещё чувствуя грусть из-за его потери, я не сосредоточенно пялюсь на содержимое этого ящика, но внезапно понимаю, что смотрю на небольшую коллекцию его чёрных боксеров.

Намереваясь с грохотом захлопнуть его, я неожиданно замечаю проблеск розовой ткани в углу. Смеясь, выдёргиваю ярко-розовые боксеры с всё ещё прикреплённой с боку биркой от «Calvin Klein».

«Око за око, зуб за зуб. Мои тоже никогда не носили».

Я взрываюсь со смеху и кладу их обратно. «Очень мило, Кингстон», — думаю я, решая, что шпионажа с меня хватит.

Я направляюсь в ванную комнату, чтобы принять быстрый душ, и часть меня надеется обнаружить ещё одну записку на двери душевой. Когда ничего не появляется, я смотрю на зеркало. Там ничего нет... но я уверена, что это к лучшему. Нет смысла ещё больше ворошить сегодня прошлое.

Я забираюсь в кровать, моментально поглощая его поразительный, мужской аромат. Он спал на этом месте прошлой ночью, — я чувствую это. Его голова лежала на той самой подушке, которую я теперь сильно сжимаю, и его тело было накрыто тем же одеялом, что теперь укрывает меня.

И как только я задумываюсь о том, что стоит вести себя с ним повежливее, и дать ему ещё один шанс, я слышу, как из коридора доносится хихиканье, а затем писклявый голос называет его имя.

Я понимаю, что не должна, но всё равно подкрадываюсь к двери, словно шпион, — кем он и посоветовал мне побыть, — и приоткрываю её ровно настолько, чтобы можно было что-нибудь рассмотреть.

Там в коридоре стоит Джеки. Её руки обернуты вокруг Кингстона, а губы... приближаются к его.

Я захлопываю дверь, не беспокоясь, что это услышит весь этот треклятый особняк, и запираю её на замок, прежде чем поспешить к своей сумке и вытащить снотворное. Игнорируя стук, раздавшийся через несколько секунд, зарываюсь головой в подушку, на которой теперь нет наволочки, поскольку я сразу сорвала эту пахнущую чёртову вещь и отбросила её через всю комнату.

Я знала Кингстона в прошлом году. Я наблюдала, как он разъезжал по городу, целуя руки каждой дышащей тарталетке, и видела, как распущенные девушки без нижнего белья запрыгивали к нему в машину, стоило ему только открыть для них дверь. Я знаю, каким парнем он является, и каким парнем всегда будет. И то, что он хорошо себя вёл и немного пошутил с розовым бельём, ничего не значит… и уж точно не то, на что надеется моё сердце.