Плато чёрного спелеолога (СИ) - Стригин Андрей Николаевич. Страница 25

Словно бывалый спецназовец, Виктор стремительно выкатывается на открытое пространство и бросается на песок, водит по сторонам стволом автомата. Тишина, лишь в море плюхнула рыбина, фыркнул дельфин, и пошла рябь.

Виктор легонько свистнул и прижался к земле. Выстрелов не последовало, но и отклика от лаборанта тоже. Тогда он становится во весь рост и бежит к лодке. У кустарника замечает тёмное пятно, словно землю полили гудроном. Присаживается, тыкает пальцем, подносит к носу. Кровь! Виктор резко прыгает к лодке, выглядывает из-за неё, палец на курке немеет от напряжения. Берег пустынен, лаборанта уволокли. Но кто, люди из группы Идара, или Вагиза? Один хрен, редьки не слаще, они сейчас в общей связке и их цели совпадают, хотя и ненавидят друг друга.

Виктор будит лагерь: — Нападение, — выкрикивает он, — всем взять оружие!

— Как, нападение? — Павел Сергеевич невероятно встревожен, но нож уверенно вытягивает из ножен.

— Лаборанта похитили.

— Кто?

— Откуда мне знать? Похоже, решил поспать, его и завалили.

— Убили? — восклицает одна из девушек.

— Кто его знает, но кровищи много.

Олег Васильевич действительно не умер, он приходит в себя и вновь сознание туманит дикая боль. Сквозь кровавые вспышки он два различает голос, ему приказывают идти, грубо встряхивают, красное пространство заполняет чернота.

— И всё-таки ты его сильно подрезал, — издалека звучит голос.

— Слабая птичка оказалась. За лодкой потом прейдём.

— Придётся мочить, вырежем только печень и сердце, остальное не дотащим.

Эти жуткие слова врываются в сознание как бульдозер, выворачивая психику наизнанку. Неужели Виктор был прав, и людоеды существуют? Но это не должно быть реальностью.

— Мочи его!

— Я могу идти! — кричит Олег Васильевич.

— Очнулся, петушок, молодец. Тогда беги!

Он бежит, смешно переставляя ноги, его мотает из сторону в сторону, кровь непрерывно струится из раны, дурнота лезет к горлу. Но Олег Васильевич чётко знает, стоит ему упасть, и его тело будут потрошить как в мясной лавке.

Пытка продолжается с вечность, рана уже не болит, а как-то немеет, огонь в груди исчезает и ползёт леденящий холод. Вскоре силы иссякнут с вытекающей кровью, появляется безразличие, мозг не способен соображать и в этот момент его сбивают на землю.

Бьёт озноб, а рядом горит костёр, Олег Васильевич интуитивно ползёт к огню, натыкается на обгрызенную кисть человеческой руки, дико вскрикивает, забивается под колючий куст. Хруст веток, около него останавливаются.

— Не надо!!! — Олег Васильевич заслоняется окровавленными руками.

Профессиональным движением ему перерезают горло, кровь выплёскивается вместе с хрипом и душа лаборанта, обретая небывалую лёгкость, несётся прочь от этого ужаса.

Павел Сергеевич закрывает лицо ладонями, затем трёт себе левый бок, на лице гримаса боли.

— Вам плохо? — подскакивает к нему Алёнка.

— Сильно жжёт.

— Присаживайтесь. Сейчас настой из пустырника принесу.

— Не надо… пройдёт… Олега спасать надо… немедленно.

— Завтра, — угрюмо говорит Виктор.

Павел Сергеевич едва не с ненавистью глянул ему в лицо.

— Сейчас нельзя, у них тоже есть АКМ, перестреляют из засады как воробьёв на ветке. Утром… а Олегу мы сейчас не поможем.

— Любая минута дорога, — сквозь зубы цедит декан. — Давай автомат, я сам пойду.

— Чтобы сделать им подарок? Они отберут его у вас!

— Я, в своё время, на военных сборах офицером служил.

— Не стоит подвергать опасности всех остальных, — решительно отводит протянутую руку Виктор.

— Павел Сергеевич прав, дай нам автомат, — выступает вперёд Антон.

— Виктор, не хочешь с нами идти… отдай автомат, — неожиданно заявляет Алик, он как всегда с нервозностью теребит свою панаму.

— Вам, что не ясно, — появляется рядом с Виктором Нина, — это вверх безрассудства. Чётко же сказано, там засада!

— Да он просто струсил! — звенит мальчишеский голос Толи Белова.

Виктор отступает, крепко обхватив вспотевшими пальцами ствол и приклад.

— Дай! — тянет руки декан.

— А женщин с собой потащите или одних в лагере оставите? — раздаётся хорошо поставленный голос Викентия Петровича.

Глава 9

На некоторое время возникает тишина, затем, покраснев от прилива адреналина, звонко пищит Света: — Я с мужчинами пойду спасать Олега Васильевича!

Виолетта Степановна неодобрительно взбрыкивает чёрными бровями: — Угомонись коза, дело мужское, как они решат, так тому и быть, — она строго глянула на Павла Сергеевича и тот сникает.

— Право, даже не знаю, как быть, — нерешительно мямлит он, взирая на застывшую в неподвижности женщину.

— Мы всегда были наравне с мужчинами, — уверенно говорит Алёнка, трогательно сдувая непослушную чёлку со лба.

— Это так, — соглашается Нина, — но если мы все, ночью, угодим в засаду, нас перестреляют как глупых кур. Действовать необходимо с холодной головой, — она ободряюще глянула на своего мужчину.

— Ночью идти нельзя, — стоит на своём Виктор. — Мы задавим тварей, это я гарантирую, но сейчас они имеют преимущество.

— Я согласна, — прерывисто произносит Аня, — если зеки объединились с Идаром, тогда точно попадём в засаду.

— Кто такой Идар? — настораживается декан.

— Он страшный человек… он людоедам меня с Лёней отдал. В прошлом он служил, может даже, в ГРУ.

— Необходимо укрепление строить, дом свой защищать, — неожиданно изрекает Игнат.

— Чей дом? — напрягается Антон.

— Наш. Это теперь наш дом, — обводит вокруг взглядом Игнат.

— Со стороны скал мы защищены, с моря — более-менее, а вот с тех направлений можно ждать незваных гостей, — рассудительно произносит его напарник Саша. — Нас на берег с брёвнами выбросило, их там великое множество, можно укрепления построить.

— Какие укрепления, мы что, прятаться будем как последние трусы?! Нападать надо, только нападать! — с горячность восклицает Толя.

— Лишь при крепком тыле возможен успех в военном деле, сын мой, — мягко говорит Викентий Петрович.

— Но там Олег Васильевич! — слабо протестует Толя.

— Его там нет, — печально изрекает батюшка, — он уже на небесах.

Воцаряется тягостная тишина, затем словно очнувшись, на него вопрошающе смотрит декан.

— Кровь чёрная, ему печень проткнули, а затем заставили бежать. При таких ранениях не выживают, я видел это на войне.

— Вы на войне были, батюшка? — раскрывает вовсю ширь светлые глаза Алёнка.

— Раньше я был офицером, многие горячие точки прошёл… а теперь служу богу, — смиренно опускает он голову.

— Так вы офицер спецназа? — обалдел Алик.

— Нет, сын мой, я священник. Дело говорит Виктор, утро вечера мудренее. Успокоимся, бог даст, изведём нечисть. А сейчас о ближних своих следует беспокоиться. Отдавать жизни напрасно, нельзя, бог это не приветствует, но героям благоволит. Тяжёлый крест несёт Виктор, он обременён спасением наших душ и тел и как это он будет делать, не нам судить, — батюшка обводит всех взглядом и неожиданно изрекает, ввергая людей в смятение: — На нём печать свыше, я присягаю ему на верность.

— А это не слишком? — хмурится Антон.

— Я от своего имени говорю, — мягко произносит Викентий Петрович, — а каждый из вас сам будет решать, как жить.

Люди молчат, но агрессии в глазах уже нет. Виктор перекидывает автомат через плечо: — Лодку перенесите к палаткам и всем мужчинам на охрану границ, — произносит тоном, не терпящим возражений.

— Всё равно с утра надо зеков навестить, вдруг Олег Васильевич жив, — несколько примиряющее говорит Антон.

— Навестим, — кивает Виктор.

— Ты это, на меня не обижайся… он был для нас нормальным товарищем, немного нудным, но дело своё знал блестяще, теоретик высшей пробы, — Антон вздыхает и добавляет, — мы не против тебя, совсем нет, но мы действительно плохо тебя знаем. Завтра, когда пойдём, думаю, притрёмся друг к другу.