Плато чёрного спелеолога (СИ) - Стригин Андрей Николаевич. Страница 58

Свист один длинный и два коротких всполошил часовых на площадке забора, затем слышится радостный окрик, натужно скрипят канаты, опуская тяжёлый мостик.

— Это Викентий с Николаем, — улыбается Виктор, но в глазах тревожное ожидание.

Знакомые голоса переговариваются с часовыми и вот два человека ловко спрыгивают на землю и, увидев Виктора с Ниной, спешат к ним: — Не спится? — Викентий Петрович с радостью пожимает руки, целует в макушку Нину.

— Заснёшь тут, такой балаган устроили, — шутит Виктор. — Как экспедиция прошла? — пытливо спрашивает он.

— Обосновались они что надо, но мы лучше, — бесшумно смеётся Викентий Петрович. — Бухту с их надутыми гандо… извини, — осёкся он, метнув быстрый взгляд на Нину, — в смысле, с их резиновыми изделиями нашли достаточно быстро, разрезали так, чтобы восстановлению они не подлежали. А перед этим ловушек наделали и не зря, Идар быстро встрепенулся и за нами припустил. Но, кажется, он мастерство своё несколько растерял, в одну из них угодил…

— Ты ликвидировал Идара? — встрепенулся Виктор и его лицо мрачно осветилось.

Викентий Петрович, неожиданно опускает взгляд и это удивляет Виктора, но Николай быстро говорит: — Мы медведя к ним подманили, он автомат Идару испортил, изгрыз как леденец на палочке.

— А затем я медведя выстрелами отогнал, — глухо произносит Викентий Петрович.

— В смысле, как отогнал? — не понял Виктор, ещё сильнее мрачнея.

— Не по-божески это, чтобы зверь рвал человека. Был бы открытый поединок, всё иначе произошло бы, — с грустью выдавливает он.

— Ты не воспользовался таким шансом? — вскричал Виктор, встряхивая его за грудки.

— Я не смог полностью стать мирским человеком, — искренне говорит Викентий Петрович, — мне для этого время нужно.

— Нет у нас времени, — опускает его Виктор.

— Теперь автомат имеем только мы, — вмешивается Нина, с уважением глядя на Викентия Петровича.

— Да, теперь имеем его только мы. Но автомат не панацея, пули закончатся, и станет он обычной дубиной, а у них людей больше. Корабль надо срочно строить, промедление смерти подобно, — он криво улыбается, глядя на поникшего друга. — Всё же я признаю, основную задачу вы выполнили и на том спасибо, — сухо произносит Виктор. — А автомат передай Николаю, а то он, что-то руки тебе жжёт, — с иронией добавляет он.

— Ты прав, жжёт, — с некоторым вызовом произносит Викентий Петрович и смертельно бледнеет, поняв, что сказал лишнее.

— Виктор, — Нина смотрит, раскрыв на всю ширь глаза, — ведь всё так хорошо прошло. Теперь мы успеем построить корабль и снарядить экспедицию, и они не смогут нам помешать.

— У них людей больше, если они решат тоже строить судно, спустят его на воду быстрее. Идара надо было ликвидировать, — жёстко произносит он и смотрит в глаза Николаю Андреевичу, — подготовь группу для решения этой задачи.

— А мне, что делать? — осторожно спрашивает Викентий Петрович.

— Как обычно, на тебе охрана посёлка и займись кораблём. Времени для этого тебе на раскачку не нужно.

Они уходят. Виктор хмурый, губы сомкнуты. Нину раздирают противоречивые чувства, с одной стороны она полностью оправдывает благородство Викентия Петровича, но с другой — понимает, сейчас не время для сантиментов. Окружающий мир также прекрасен, как и жесток и, как кто-то говорил: «Оказавшись в раю, рот не открывай, там разные бывают». Парадокс, но окружающая действительность многократно сложнее чувств и выработанных стереотипов. Главное сейчас, чтобы тебя не съели и в переносном и прямом смысле.

Нина трогает за плечо Виктора, он поворачивается, готовый встретить в её глазах непонимание, но она мягко улыбается: — Викентий Петрович хороший мужчина, но несколько зацикленный, — Нина прижимается к нему, смотрит ясными глазами, украшение на груди призывно переливается загадочными огнями.

— Вероятно, ему действительно необходимо время, — вздыхает Виктор и целует в мягкие губы, с наслаждением почувствовав привкус мёда и воска. — Ты настоящая женщина, — его охватывает неукротимое желание.

— Я до сих пор потрясена твоим подарком, — она скромно повела подведёнными ресницами. — А я Яне и Виолетте Степановне немного из косметики дала. Ты не против? — Нина подставляет смеющееся лицо для поцелуев.

— Я рад этому, тушь закончится, ещё сажи наскребу из котелков, — простодушно говорит Виктор.

— Ах ты бессовестный, всю романтику ломаешь, — притворно сердится прелестная женщина, ударяя его кулачком и, мигом оказывается в его объятиях.

— Пойдём к морю, — грубо волочёт её за собой Виктор.

— А ты зверь! — в притворном ужасе вскидывает она на него поплывший взгляд и прижимается к нему отвердевшими сосками, мигом оттопырившими лёгкую рубашку.

— Дорогая моя, единственная, ты для меня одна, — млеет Виктор и сжимает её напрягшуюся грудь. Она испускает стон и шепчет: — Уже не одна.

Виктор непонимающе глянул в её полузакрытые глаза, а она с нежностью опускает его ладонь своему животу: — Чувствуешь, как он округлился?

— Родная, — едва вымолвил Виктор, — я такой счастливый.

Море тихо шепчет, легонько набегая на берег, им хорошо и ничто не мешает уединению, лишь луна с любопытством выглянула из-за сопок и, словно устыдившись, затянула себя лёгкими облаками. Через некоторое время ткнулись о берег две молчаливые косатки, вероятно приняв их за морских котиков, но странным образом узнают Виктора, не таясь, хлопают хвостами и выпускают волнующие трели на низких диапазонах.

— Они нас зовут, — встрепенулась Нина.

— Брось, что ты, — усомнился Виктор.

— Точно зовут. Как здорово, они приняли нас в свою стаю!

— Они просто голодные, нас увидели, вот и бурчит в животах, — шутит Виктор.

— Скажешь ещё, — насторожилась Нина.

— Послушай, а это не та самка с детёнышем, что я с отмели вытолкнул? — приподнимается Виктор. Он подходит к берегу и видит у огромной косатки знакомую отметину, рубец на плавнике. — Это они, — радостно произносит мужчина, — а малыш подрос.

— Давай с ними поплаваем? — неожиданно предлагает Нина.

— Ты чего, они хищники, неизвестно, что у них на уме!

— Это у человека неизвестно, что на уме, а они радуются… это так очевидно, — Нина даже дрожит от возбуждения.

— Ты куда? — пугается Виктор, но женщина решительно заходит в воду и ладошками игриво поднимает небольшую волну.

Косатки чуть отходят в сторону и повторяют движение Нины плавниками, взметнув в воздух, бурю из пены. Женщина весело смеётся и неожиданно лодочкой входит в воду, просияв в черноте ночи обнажённым белым телом.

— Вот кошка! — обомлел Виктор и с размаху прыгает вслед за женой, стараясь её обогнать.

Студёная вода захватывает дух, светящиеся пузырьки пробегают по телу, приятно щекочут кожу, возбуждение опасности и холода вызывает, чуть ли не экстаз и кружит голову как от хорошего игристого вина.

А Нина уже рядом с малышом, который возвышается словно огромный бурун над маслянистой гладью моря. Он приветливо стрекочет, почти как дельфин, но несколько грубее, басовитее и подплывает к бесстрашной женщине, а она гладит его упругую кожу и смеётся.

— Вот кошка! — вновь повторяет Виктор, в несколько гребков оказывается рядом с ними.

Большая самка, бесшумно приблизилась и Нина, ойкнув от страха, цепляется в Виктора: — Какая она большая, сейчас описаюсь!

— А ты думала! — несколько встревожился Виктор, но знает, что косатка ничего плохого им не сделает. — Давай-ка назад, не искушай судьбу.

Нина с сожалением отталкивается от детёныша и гребёт к берегу, повторяя: — Вблизи она такая огромная, я даже не ожидала, что настолько!

— Вот кошка, — в третий раз повторяет Виктор, — надавать бы тебе по заднему месту.

Он помогает её выбраться, накидывает на неё куртку, а она, мокрая и дрожащая с силой прижимается к нему.

— Ты совсем с ума сошла, — безумно возбуждаясь, целует её в солёные губы, а она тихо смеётся: — Я знаю, — и толкает Виктора на землю.