Пропавший линкор - Вильямс Роберт Мур. Страница 148

Марсианин тут же поднялся и прыгнул через камбуз к холодильнику. Налив в чашку воды, он плеснул из нее на красные точки, растущие на стене.

Что-то зашипело, точно рассерженная змея. Зашипело и удалилось. Точки перестали расти.

— Вода!.. — у Спаркса перехватило горло. — Единственное, чего не хватало на этой планете. Вода! Эти проклятые газовые шары являются уроженцами пустыни. Они не переносят воды, вода убивает их. Сьюттер был прав. Марсиане подвергли себя гибернизации, потому что у них кончилась вода. И правильный ответ был все время у нас перед глазами. Пыль, мешавшая дышать, должна была подсказать нам, что делать. — Он уже почти что кричал. — Для каждой болезни существует лекарство! Нам нужно только найти это лекарство. И мы нашли его. Нашли, черт всех побери! Вот вам! Вот! — выкрикивал он, плеская воду на стены.

Макллрайт и марсианин стали ему помогать. Замазка начала отваливаться. Через отверстия попытался проникнуть сияющий газ. Но когда вода попадала на него, он шипел, как жир на раскаленной сковороде, и исчезал.

Двое землян и марсианин успешно боролись, используя в качестве оружия единственную вещь, которой на Марсе не хватало в течение многих столетий — воду.

Когда с неба спустился спасательный корабль, удивленный капитан увидел, как четыре уставших, но счастливых человека вышли его встречать. Двое из них поддерживали третьего, в котором он узнал капитана злополучной экспедиции. Но когда он подошел, чтобы отдать честь Фрому, вперед вышел Спаркс. Он очень серьезно отдал честь и сказал:

— Временно исполняющий обязанности капитана спасательного корабля «Кеплер» Эвери, сэр. Должен вам доложить…

Озадаченный капитан отдал честь ему в ответ. Эвери быстро рассказал ему, что произошло.

— Понятно, — сказал капитан спасателей. — Вы проделали прекрасную работу… Но, — прервал он себя и указал рукой на группу существ, выходивших из корабля, — кто это такие?

— Марсиане, — ответил Спаркс. — Марсиане, которых мы нашли.

Они вывели всех марсиан из гибернаторов, и те стояли толпой поодаль от землян.

— Но что они делают? — спросил капитан.

Марсиане махали руками, делали сальто и извивались всем телом.

— Они пытаются показать вам, что счастливы встретить вас, — пояснил Спаркс. — Они еще не выучили наш язык, но считают, что делают правильные жесты, которые нам будут понятны.

ПОД СТРАХОМ СМЕРТИ

I

Кроме девушки, в бутылке из-под молока было пятеро мужчин. Был и шестой, но однажды дверь в бутылке открылась, и человек по имени Ферд, предатель и вор, воспользовался удобным случаем сбежать, а дверь захлопнулась за ним.

И хотя молочная бутылка находилась под землей, в ней было достаточно солнечного света. Свет, проникающий под крышу наземного храма, отражался вниз хитроумной системой зеркал, проходил через стеклянную стенку и разливался по бутылке потоком жары.

— Никогда не думал, что на Марсе может быть так тепло, — сказал человек, представившийся Мерчисоном.

Он лежал плашмя на животе, закрыв глаза и положив голову на руку, а напоминающее куль одеяние, которое ему выдали, набросил сзади, чтобы защитить шею от солнца.

— Мы находимся на теплой стороне, — ответил Джон Уэйд, сидя на полу и натянув на голову капюшон. — Хотя здесь действительно жарко. Похоже, тут микроклимат, как в Долина Смерти на Земле.

— Ах да, Долина Смерти! Очень наглядное название. Предлагаю назвать место, где мы находимся, Бутылкой Смерти, — воскликнул Мерчисон.

— Оно и в самом деле похоже на бутылку, — заметил Уэйд и, откинув капюшон и прищурившись, оглядел вершину ограждения. Стенки их клетки к вершине сужались, образуя горлышко. До него было добрых пятнадцать футов, марсиане не могли бы допрыгнуть туда, но для землян с мышцами, привыкшими к более сильному тяготению, это было вполне возможно. В отличие от Рая, горлышка бутылки можно было достичь одним прыжком, вот только зацепиться там было не за что. Бутылка была тщательно запечатана гладкий металлической пробкой, за которую не ухватиться.

— А, это все равно, — вздохнул Уэйд. — Я думаю, что мы, как и предполагали, не сможем отсюда выбраться.

— Не сможем, — сказал Мерчисон, — пока в стенке не откроется дверца. Я уверен, что нам позволят сбежать тем же способом, каким ушел Ферд.

— Мы никогда не выберемся отсюда, — заявил вдруг человек, который представился странным именем Соня, должно быть, кличкой. — Мы умрем здесь. Все мы. Умрем. Я вам говорю, что мы все умрем. — Щеки его заросли щетиной, а глаза были дикими.

— Успокойтесь, — бросил Джон Уэйд. — Я бывал в переделках и покруче этой, и выбрался.

— Отсюда не выберетесь, — упрямо заявил Соня.

— Вы не правы, друг мой, — сказал Мерчисон и сел. — Когда откроется дверца…

— Она больше не откроется.

— Она же открылась для… как его звали? А, Ферд… Она же открылась для Ферда.

— Она не открылась сама по себе, — заспорил Соня. — Он взломал замок. Ферд был спец по таким штучкам. Вы сможете взломать замок, как это сделал Ферд?

Он с надеждой оглядел присутствующих. Девушка отвела глаза от его пристального взгляда. Человек, которого звали Галли, не потрудился ответить. Китаец Лао Цинь сидел, невозмутимый, как желтый Будда.

— Боюсь, что не смогу, — ответил Уэйд на вопрос Сони.

— Могу я заметить, — сказал Мерчисон, — что здесь нет никакой двери на замке? Следовательно, Ферд не мог взломать замок. Дверца просто открылась. Или была кем-то открыта. Пока что я не могу сказать точно, кем, хотя у меня есть кое-какие подозрения.

— Вы думаете, за дверцей нас что-то ждет? — с сомнением произнес Уэйд. — Может быть, нечто неприятное?

Мерчисон скривил губы и несколько секунд размышлял, сидя с закрытыми глазами.

— Я не готов сказать прямо сейчас, насколько неприятно это будет. Но я думаю, без всякого сомнения, что существует инстинкт смерти, достаточно ярко выраженный у некоторых из нас, который вынуждает нас искать смерть. Так что, с такой точки зрения, то, что находится за дверцей, может и не быть неприятным. Но там точно что-то будет. О, да, мы все можем рассчитывать на это. Там определенно что-то будет.

Тишина была ответом на его слова. Каким-то странным образом все признали Мерчисона главным. Он не сделал ни единого намека насчет того, кто он такой или кем он был, но когда он говорил, создавалось впечатление, что он знает, о чем говорит.

Уэйд решил, что ему нравится этот человек.

— Вы, кажется, не очень волнуетесь по поводу этого.

— А к чему беспокоиться? Смерть все равно не минует нас всех. Некоторым из нас она кажется другом. Когда мы становимся достаточно старыми и уставшими от жизни, то без сожаления ждем, пока… да, черный верблюд опустится на колени перед нашими дверями.

Все промолчали. Ослепительные лучи солнца по-прежнему лились в бутылку.

— Вы сами уже достигли точки, где не станете сожалеть о том, что пришла пора сесть на черного верблюда? — с сомнением спросил Уэйд.

— Нет, — рассудительно ответил Мерчисон. — Я прикинул, что у меня есть еще семь часов, прежде чем этот солнечный свет заставит меня волей-неволей уйти в ту дверцу. Да, примерно часов семь. Может быть, его закроет какая-нибудь тень, — рассмеялся он. — Только откуда здесь появиться тени?

— Значит, вы думаете, что яркий свет и жара в бутылке созданы специально для того, чтобы принудить нас уйти через дверцу, когда и если она откроется?

— Конечно, друг мой. Что же еще?

Уэйд пожал плечами. Он говорил лишь затем, чтобы поддержать беседу. Он говорил, чтобы помешать себе и другим остаться наедине со своими мыслями.

— А предположим, мы решим просто остаться сидеть и не воспользоваться прекрасной возможностью, которую нам предложат, когда дверца откроется?

— Тогда мы будем просто сидеть, — ответил Мерчисон. — Друг мой, когда настанет время, мы будем счастливы пройти в ту дверцу даже ползком, если понадобится. Мы здесь пробыли всего два часа. Два часа — это ерунда. Мы можем выдержать это. Но четыре часа… Мы хорошо прожаримся к тому времени, нас станет мучить жажда, начнется лихорадка от солнечных ожогов. Да мы душу готовы будем продать за глоток воды. Я думаю, нет никаких сомнений, что наши друзья наверху, — он махнул рукой на горлышко бутылки, — весьма изобретательно все спланировали. Мы можем остаться здесь и погибнуть, а можем пройти в дверцу — и столкнуться с чем-то конкретным.