Пропавший линкор - Вильямс Роберт Мур. Страница 68

Как двигатель с остатками энергии, человеческий механизм может какое-то время продолжать функционировать по инерции. Но если личность отсутствует слишком долго, неизбежно наступает то, что люди называют смертью.

Унардо плохо понимал взгляды людей на смерть. Казалось, они относились к ней с ужасом, хотя он не мог понять, почему. Унардо хотел бы иметь возможность изучать эту странную расу, что силой ломилась через космос. Он знал, что они относятся к смерти так же, как читатель относится к окончанию книги. Ни Унардо, ни любой другой марсианин не придерживались таких взглядов. Для них смерть была лишь концом главы, за которой начиналась новая глава.

Марсиане полагали, что история каждой личности уже включает в себя много глав, которые просто никто не помнит. И много глав будет написано в будущем, на Марсе, на Земле или на других планетах Солнечной системы, а возможно, и на планетах других звезд, искрящихся в необъятных глубинах космоса. Личность бессмертна. Она существовала во многих телах, которые жили и умирали, но сама она бессмертна. Она привносила в тело новое качество жизни, давала ему собственную творческую индивидуальность и смысл жизни.

По крайней мере, так было по марсианским представлениям. В соответствии с этой верой, Унардо не беспокоился и о потере телом жизни. Он помогал своему новому другу, пока мог, а когда не сможет, начнется новая глава, где-нибудь, как-нибудь. Вероятно, Унардо никогда не узнает, где начнется эта новая глава, но он был уверен, что она где-то начнется. Марсианский врач не боялся смерти тела. Как он мог быть врачом, если бы боялся того, что пытался предотвратить? Его стремление помочь Джону Рольфу включало в себя много различных побуждений, немаловажной из которых была сердечная теплота самого человека. Кроме того, было еще уважение к жизни в любой ее форме. И третья причина имела отношение к работе, которую Рольф пытался сделать здесь, на Марсе, не только конструируя теликнон, но и делая правильные выводы, которые получались из доказательства самой телепатии. Унардо прекрасно понимал, что эти заключения были не только утонченными, но и с далеко идущим скрытым смыслом. Любой, кто поймет их хотя бы частично, станет жить уже в иной Вселенной.

Унардо работал в тишине и спокойствии. Где-то вдалеке кричали. Он этого не слышал. Затем послышался треск автоматных очередей, разрывы гранат. Он также не слышал их. Он всматривался вглубь себя, обшаривал собственный внутренний мир, который каким-то таинственным образом отражал целую Вселенную. Разум Унардо был глубоким бассейном. И глубина в нем казалась такой же бесконечной, как и сам космос.

Работая, Унардо уделял частичку своего внимания отслеживанию дыхания тела на столе. И когда тренированный слух говорил ему, что дыхание становится слишком тяжелым, длинные пальцы Унардо касались абака, перебирая бусинку за бусинкой. Мягкие музыкальные звуки начинали шептать в тишине комнаты, и тело отвечало им. Но каждый раз ответ был немного слабее. Унардо знал, что всему есть предел, и что настанет момент, когда тело перестанет отзываться, потому что в нем не было личности. Тело не могло бесконечно принимать чуждую ему энергию. И когда энергия иссякнет, оно тихонько вздохнет в последний раз и перестанет дышать.

Внезапно сосредоточенность Унардо была нарушена тем, что распахнулась внешняя дверь. Шум снаружи ударил по нервам Унардо. Он задрожал, его лицо утратило загадочное, как у Будды, выражение. Он почувствовал, как по спине струйками льется пот.

Сюда пришли люди.

У Унардо мелькнула мысль, что они должны немедленно уйти.

Но не успел он встать на ноги, как они уже были в комнате. Одного из них Унардо видел прежде, это был молодой человек, который принес ему Рольфа. Второй метнул взгляд на лежащее на столе тело и бросился к нему.

— Папа! Папочка, дорогой! Очнись, папочка, очнись!

Тело на столе глубоко вздохнуло, и ритм дыхания у него изменился. Рольф открыл глаза. В них застыл ледяной холод космоса, но руки уже тянулись к Дженни, и лед во взгляде таял.

Джон Рольф прервал свой контакт с Дженни. Личность его вернулась в свое тело. И как только это произошло, плоть обрела жизнь.

Тело напомнило Джону Рольфу старый и очень удобный костюм. Оно принадлежало его личности. Это был дом.

Джон Рольф снова ожил.

Постороннему все это показалось бы относительно просто. Человек был близок к смерти. А комнату вошла его любимая дочь. Некоей тонкой алхимией она привела отца в чувство. В длинной истории человеческого рода подобное происходило достаточно часто.

Глядя на это и ощущая тончайшие нюансы происходящего, Унардо подумал, что не стоит просить этих двоих удалиться. Он видел, что женщина сделала то, что не могли совершить все его таланты. Она вернула телу личность. И, сделав это, она возвратила его к жизни.

Унардо почувствовал, как пот высыхает на теле. Мягкая улыбка появилась на его лице, которое опять стало чем-то походит на лик Будды. Унардо не знал, каким образом личность была возвращена в тело, но у него мелькнула мысль, что к этому как-то приложил руку Король.

Джон Рольф соединился с телом и снова стал самим собой, когда личность соединилась со старой нейронной сетью.

И когда он стал собой, некие цензоры в его мозгу начали стремительно закрывать память об его истинной личности. Цензоры были ловки и быстры. За доли секунды память стала рядом блестящих, но не связанных между собой картинок, похожих на красивое сновидение, которое тускнеет при пробуждении. Рольф беспомощно наблюдал, как все мысленные картинки слились в единую звезду, мерцающую в глубине пространства. У него еще оставалось впечатление, что в этой звезде была скрыта сложная картина истинного мира, но и это впечатление почти сразу же исчезло.

Цензоры были частью его разума, который снова стал функционировать. У него, созданного решать повседневные проблемы выживания, и должны быть такие цензоры, призванные скрывать истинную глубину и чудеса Вселенной. Потому что разум человека не мог охватить всю необъятность. Решение проблемы состояло в том, чтобы разбить память на отдельные фрагменты и сохранить их все в виде звездочек, сияющих в бесконечном космосе.

Эмоционально Джон Рольф испытал кошмарное потрясение. Эмоции человека не могли менять силу и направленность так же стремительно, как рассудок. Мысли летали молниеносно, а чувства тащились медленно, словно неповоротливые клячи. И в результате Рольфу пригрезился кошмар. Он решил, что побывал где-то в другом месте и стал кем-то совершенно иным. Чувства подсказывали ему это. Теперь же он вновь стал самим собой. Но кем он был? Он схватил скрюченными пальцами руку Дженни и что-то невнятно забормотал.

Тогда начал действовать Унардо. Он отодвинул Дженни в сторонку и снова сел за абак. Когда его пальцы коснулись бусинок, Рольф заметил его. И тут же вспомнил, что на него, Рольфа, охотились. Теперь он узнал, кто был охотником.

— Вы… Это вы охотились за мной… — прошептал Рольф.

Унардо кивнул.

— Я пытался найти и вернуть вас, — марсианский врач покачал головой. — Я не собирался вам повредить, друг мой. Напротив, я пытался помочь.

Рольф вздохнул и замер.

— А теперь, если хотите собрать свой разум воедино, успокойтесь и лежите очень тихо, — продолжал Унардо.

Джон Рольф постарался успокоиться. Унардо коснулся бусинок абака. И снова по комнате пролетели музыкальные ноты.

Тихие, успокаивающие, точно волшебная музыка некоей утраченной волшебной страны, звуки начали перешептываться в теле Рольфа. И теперь, когда личность вернулась на место, тело ответило ей человеческим эхом на марсианское лечение. Звуки, облеченные в музыкальную гармонию, шептали что-то утомленному телу, которое стремительно обретало силу.

Теперь на лице Унардо была уверенная улыбка Будды. Он знал точно, что нужно делать, словно шел уже не раз хоженым путем.

В другом конце комнаты Дженни, как бледный призрак, вцепилась в руку Билла Хокера и наблюдала все это. Они оба казались испуганными детьми, очутившимися в непонятном мире.