Для вкуса добавить "карри", или Катализатор для планеты (СИ) - Мраги Лина. Страница 6

   Мы сидели на траве. Парень обнимал меня за плечи, а я, прижавшись к его мокрому боку, ещё хлюпала носом. Начало смеркаться, и он протянул мне руку, помогая встать. Стоя напротив и завязывая шнурки на штанах, Нянь отводил глаза. Я понимала почему. Повинуясь какому-то порыву, я подошла к нему, взяла в руки его лицо, заглянула в такие красивые голубые глаза и... поцеловала.

   Сначала он резко напрягся, но через секунду губы открылись и он... ответил. Целовались мы несколько минут, точно не могу сказать. Парень нежно обнимал меня, не сжимая слишком сильно, наверно, чтобы не сделать больно. Вскоре он отстранился и посмотрел такими влажными и грустными глазами, что опять навернулись слёзы. Приложив палец к моим губам и глядя в упор, он отрицательно покачал головой. Я всё поняла, он не хотел, чтобы я его жалела.

   Лёжа ночью на своей соломе, я никак не могла уснуть. События дня, табуном сайгаков, носились в голове. Странная, удивительно красивая раковина, неизвестные растения и насекомые, нежные поцелуи и чудовищные шрамы моего спасителя, то, как он смотрел на меня - всё это скакало и прыгало в сознании. Я думала обо всём одновременно и никак не могла успокоиться.

   Нянь спал или делал вид, что спит на одном из матрасов в дальнем углу. Мне очень хотелось выйти и остудить разгорячённую голову на свежем ночном воздухе, но сделать это было невозможно, так как по возвращении, Нянь поменял верёвки и посадил меня на короткий поводок, длины которого до двери не хватало.

   Кстати, я узнала, что верёвку можно развязать, только очень необычным способом. Когда мы вернулись в хижину, мой лекарь, снял с крюка на стене такую же, но более короткую, туго завязал одним концом поверх первой на моей ноге, а другой привязал к одному из столбов, подпирающих крышу. Потом сходил наружу и принёс флягу, обтянутую тёмной кожей. Откупорив пробку, он аккуратно полил на узел длинной верёвки. Через несколько секунд от узла пошёл лёгкий зеленоватый дымок и иллюзия перед глазами, из-за которой я не могла понять и разглядеть, как она завязана, исчезла. Я во все глаза наблюдала за этими манипуляциями.

   "Что же это за чудо такое?!" - восхищённо думала я. Вокруг загадок только прибавлялось. Тем же способом Нянь развязался сам и бросил это "чудо" ближе к огню, возможно просушить. Потом мы поели и на этом приключения дня закончились.

   Заснула я не скоро. А утром меня опять ждал сюрприз. Случилось то, что, должно было произойти рано или поздно, но из-за всех происшествий, свалившихся на мою голову, а также не регулярного цикла, я абсолютно про это забыла. У меня пришли месячные.

   Ни про какие средства личной гигиены не могло быть и речи. У меня не было ничего, да и не могло быть в этом "каменном" веке. Из одежды тоже ничего не имелось, кроме грубой рубашки и штанов на завязках: ни белья, ни джинсов, ни футболки, ни куртки - ничего из тех вещей, в которых я попала в аварию.

   Я лежала ничком на соломе в тихой панике, не представляя как выйти из этого щекотливого положения. Как хорошо, что кроме нас с Нянем больше никого нет. Я думала о том, что надо как-то сказать, как-то дать понять ему, что мне нужны какие-нибудь тряпки... А стыдно-то как!.. Как неудобно!.. Что же делать?!

   Начав глубоко дышать, я пыталась совладать со своим стыдом и страхом. А с другой стороны - чего стесняться-то! Голой меня, скорее всего все видели, а Нянь тем более. Он все раны на мне обрабатывал и зашивал, значит, он-то видел меня всю, во всех подробностях. Так что надо перестать стесняться и попытаться объяснить ему ситуацию.

   Сторож мой, видно заметил, отражение усиленной мыслительной деятельности на моём лице. Он отложил свои травки, которые перебирал и подошёл ближе. Я сделала испуганные глаза и начала развязывать шнурки на штанах, предварительно задрав рубаху. Глаза парня широко открылись. Когда же я запустила руку внутрь, то его брови поползли вверх, а когда, внутри штанов, в определённом месте я начала шевелить рукой, он отшатнулся, замахал на меня руками и на повышенных тонах, начал что-то выговаривать.

   Меня разобрал смех. Милый мальчик решил, что я хочу его соблазнить, зная о его беде. Я расхохоталась! Стыд, как рукой сняло! Быстро вскочив с лежанки, я крепко схватила его за руку, чтобы не удрал, и сунула окровавленную руку ему прямо под нос. На бедного юношу напал ступор. Он стоял и хлопал глазами как пучеглазая сова. Я опять начала повторять свои прошлые движения, только быстрее, попутно показывая жестами, что мне надо что-то от чего-то оторвать и потом кое-куда засунуть.

   Через пару минут... до него дошло!.. Как мы смеялись!.. Это был не смех - это была истерика, со слезами на глазах. Оказывается, у моей сиделки такой заразительный смех! Утерев слёзы, и продолжая похохатывать, мой Нянь кивнул (типа, я всё понял), жестом показал мне оставаться на месте и, прихватив нож и мешок, вышел, продолжая хихикать.

   Я осталась одна. Наконец-то представилась возможность тут всё рассмотреть. Хижина была большая, не очень правильной формы, одной стороной прижатая к скале. Внешняя стена с дверным проёмом, а также две остальные, были сложены из необтёсанных брёвен. Потолка как такового не было - была крыша из широких досок, соединяющихся в конус над отверстием очага, в которое выходил дым. В центре - два столба, возможно, играющие роль опорных балок. И к одному из них была привязана я. Вдоль стен на соломенных тюфяках, лежали свёрнутые одеяла. В углу составлены несколько вёдер и корзин, а также два больших котла, рядом глиняная и деревянная посуда. С двух сторон от двери на крюках, висело оружие: пара луков, четыре колчана со стрелами, три больших меча, несколько дубинок, окованных железом с торчащими шипами и какой-то другой оружейный антиквариат.

   Не дойдя до выхода двух шагов, я поняла, что лимит передвижения исчерпан, дальше длины верёвки не хватало.

   Вернулся Нянь примерно через час. Я уселась на перевёрнутое ведро и, вытянув больную ногу, приготовилась наблюдать. Парень повесил над огнём большой котелок, в котором обычно варил еду, и залил в него воды. Когда вода закипела, он начал доставать из мешка пучки каких-то растений, очень похожих на длинные серо-зелёные водоросли. Закинув всё вариться, он подождал, пока вода опять закипит и уселся рядом, помешивая и снимая серую пену длинной деревянной ложкой. Готовилась эта бурда минут десять - пятнадцать. Слив воду, он соорудил рядом с очагом перекладину и развесил на ней тонким слоем то, что сварил.

   Я присмотрелась: "Ну точно водоросли! А если и нет, то какие-то растения". Пока всё сушилось, мы успели умыться, поесть и Нянь опять поменял на мне веревку, чтобы я могла выходить. Второй конец он обвязал вокруг дерева, растущего в нескольких шагах от хижины. Когда растительность просохла, Нянь посадил меня рядом, чтобы я могла видеть его действия.

   Сняв с перекладины небольшой пучок этих "типа водорослей", он смял их и, катая между ладонями, сделал плотный шарик размером с грецкий орех и показал мне. Потом раскатал этот шарик в коротенький толстый цилиндрик, привязал к одной из сторон заранее приготовленную нитку, а оставшийся хвостик немного укоротил и, с лукавой улыбкой, протянул мне.

   Я не верила своим глазам. Это же тампон! Самый настоящий женский гигиенический тампон, только растительный! Мне хотелось броситься на шею моему спасителю и зацеловать от переполнившей благодарности. Видя мой восхищённый взгляд, он наверно что-то такое и подумал, потому как сунул мне в руки своё творение, ткнул пальцем в остальные висящие на перекладине растения и, бросив мне моток ниток, ушёл.

   Я его прекрасно поняла: "Я мол, принёс, показал, а делай сама". А я и не возражала. Но первым делом не терпелось испытать это гигиеническое творчество на себе. Быстренько накрутив, ещё пару штук точно таких же цилиндриков, я помчалась в лесной сортир. Никаких проблем с установкой в нужное место не возникло. Не было никакого дискомфорта или других неприятных ощущений. Мне хотелось петь от радости! Как всё-таки мало нужно для счастья! Достаточно попасть в другие условия, как приоритеты и ценности совершенно меняются.