Для вкуса добавить "карри"- 2, или Дом восьмого бога (СИ) - Мраги Лина. Страница 36

Фаэдр Балмаар громче всех просил Гая исполнить знаменитую балладу о синеглазой богине, так как слухи об этой песне уже и до Латраса дошли, да и Дайк, кстати, тоже. Сидя за длинным столом, я пихнула парня в бок:

- Ну хоть ты не проси...

- А почему это?! Я тоже хочу услышать! Сам Гай Голос у нас! И петь хочет! Для тебя, между прочим!

- Ну, Дайк...

Обняв меня за плечи, он зашептал на ухо:

- А сын Гая к тебе ещё не остыл. Заметила, как смотрит?

Я отмахнулась:

- Я про одно, ты - про другое...

В ответ он только расхохотался.

Гаю быстро организовали место для выступления и, не отрывая от меня глаз, певец запел, а мне реально стало плохо. Так как баллада исполнялась при закрытых дверях и лишь нескольких открытых окнах, а нижняя комната единственной таверны в Латрасе была не очень большая, впечатление было просто ошеломляющее. От звуков волшебного, проникающего в каждую клетку тела голоса начала кружиться голова, а внутри ощутилось знакомое волнение, которое всегда возникало в тренировочном зале, когда Тан учил меня контролировать свою силу. "Сейчас что-то будет, сейчас что-то будет... - думала я зажмурившись. - Такое чувство, что из меня что-то выходит, вытекает или вытягивается... А может, наоборот?! Только бы внешне ничего не было заметно!"

На левом плече, под браслетом по всей окружности вдруг так сильно что-то зачесалось, прямо-таки нестерпимо. Но не буду же я при всех чесаться, в такой-то момент! Этот странный, нежданный зуд очень отвлек от песни, и несколько последних куплетов я слушала думая только о том, как же хочется содрать браслет. "Неужели он опять предупреждает меня о чём-то?! - продолжала я задаваться вопросами. - Но ведь вроде никакой опасности нет, и браслет не жалит, как тогда перед подземным толчком, а чешется, но так сильно, что хоть вешайся!"

Меж тем, взяв последние ноты, Гай замолк. Звуки гитары на бедре у Ская растворились, и в таверне слышалось только дыхание застывших в блаженном экстазе людей. Мой Нянь был в такой же отключке, как и все. Мы стояли рядом в дальнем углу, и я почувствовала, как он начинает съезжать по стене. "Вот только обморока сейчас как раз и не хватает, чувствительный, ты мой! И как умудрился лекарем стать и с бандой связаться, с такой-то нежной психикой?!" - успела я подумать и, обняв его за талию, подставила плечо.

По традиции Гай хлопнул в ладоши, и народ начал приходить в себя. Несколько человек всё-таки лишились чувств и если бы не я, то и Дайк был бы в их числе. Женщины заливались слезами, а детвора сидела удивлёнными большеглазыми мышками. Но после того как первый шок немного ослабел, все уставились в мою сторону, а Дайк, вот же зараза, потихоньку стащил сзади с моей головы платок. Светлые и уже довольно длинные, платиновые волосы рассыпались по плечам. Гай поднял кружку и прокричал:

- За нашу богиню! За Кари! За наследницу дома!

Ударная волна радостных криков и бьющих через край эмоций, вжала меня в стену. "Ну вот и всё! Возведение в ранг состоялось официально и окончательно! Да и чёрт с ним! Что ж так чешется, а?! - от желания разодрать плечо, я начала скрипеть зубами. - Куда деться?! Куда спрятаться?!"

Через несколько минут Дайк заметил моё странное, напряженное состояние:

- Что с тобой?

- Мне нужно выйти, спрятаться от всех, ненадолго...

К этому моменту чесотка стала настолько нестерпимой, что даже соображалось с трудом. Что там наговорил Дайк, по поводу моего спешного бегства не помню, но раздеваться начала сразу за таверной, по ходу движения к сараю. За дощатой дверью, я скинула жилет, стянула тунику, чуть не разорвав её при этом, и стащила браслет. А дальше всё поплыло в глазах...

На плече багровым, ярким ожогом горела "родовая метка"! Дайк издал то ли вскрик, то ли всхлип и зажал рот ладонями, но, хвала всем богам Окатанским, не отключился. От шока говорить я не могла, только судорожно хватать воздух. Что-то сказать получилось лишь через несколько секунд:

- Дайк! Чешется! Так чешется! Сделай что-нибудь! Терпеть невыносимо!

Нужно отдать должное моему любимому лекарю: в ответственных, критических ситуациях он присутствия духа не терял и действовал быстро, чётко и весьма эффективно. И только когда мокрая, холодная тряпка обернула плечо, и он помог мне одеться, так как руки дрожали и не слушались, мы уставились друг на друга ошалелыми глазами.

- Ты что-нибудь понимаешь?! - спросила я, чувствуя, как холод благотворно действует, и странный ожог уже так не чешется, а просто зудит.

- Ничего не понимаю... - и он глупо хихикнул. - Кроме одного... Эта штуковина одним махом решила твою самую важную и сложную проблему. Проблему имени! Теперь ты настоящая эн Матвэй! На тебе метка рода! Ты это понимаешь?! И когда всё заживёт, думаю, что от настоящей её будет не отличить...

- Но как?!

- Ты меня об этом спрашиваешь?!

Я продолжала смотреть на него, зажимая зудящее плечо.

- А, в общем, какая разница, Кари?! Никто ведь не знает, да и ты тоже, что это за браслет такой. Это реликвия дома Матвэй, а род этот очень древний и помнишь, что пархонт говорил, про секреты этого дома? Наверно, этот браслетик и есть один из их секретов, а вот узнаем мы какие-либо подробности о нём или нет... - и выразительно пожал плечами.

Гулянье в таверне продолжалось до позднего вечера. Никто не хотел расходиться, люди дорвались до праздника, а концерт, который Гай, Айра и Скай устроили в мою, так сказать, честь никого не оставил равнодушным. Одно знаю точно, что счастливые и радостные воспоминания о неожиданном приезде в Латрас Гая Голоса, не просто как члена торгового каравана, а как знаменитого певца, будут греть всех, кто там тогда присутствовал до конца жизни.

Несмотря на уговоры Балмаара на ночь в городе мы не остались, уехали в Тухлый дом. И хотя утром перед отъездом Дайк хорошо накормил наше хозяйство и оставил каждому еды на целый день, и Бумер, и летуны, и даже наша Чернушка встретили нас жутко голодными, наверно, они просто очень скучали. И только после того, как мы разобрались со всей живностью, удалось вернуться к осмотру нового шрама на моём многострадальном теле.

Растопив плиту, Дайк варил какую-то заживляющую мазь, а я, при свете масляных фонарей, разглядывала свежевыжженную отметину, да и сам браслетик: "Тан говорил, что он заряжается, как аккумулятор или батарейка... И, похоже, что уже полностью зарядился, все буквы надписи пожелтели. Из чего же он всё-таки сделан? Что за материал такой уникальный? Какой-то энергетический накопитель, что ли?" Я крутила браслет так и этак, согревала в ладонях, чтобы немного растянуть, но ничего нового, того чего раньше не видела, не обнаружила.

Дайк закончил химичить и, присев рядом, принялся обмазывать метку какой-то жирной мазюкой.

- Скоро заживёт, - проговорил он, перевязывая мою конечность. - Ожог не слишком глубокий. Сколько же всего происходит, Кари! Ну и денёк сегодня выдался! - и прочесал пальцами тёмно-русые волосы. - Метка, голос Гая и песня... Она до сих пор у меня звучит внутри. Никогда не забуду!

Синеглазая дева издалёка пришла,

Знания, веру, надежду в этот мир принесла...

Дайк приложил ладонь к груди, а я отмахнулась:

- И ты туда же... Может хватит?

- Когда ты, наконец, сама это признаешь?! Ведь Гай спел чистую правду! Эта песня вся про тебя! Каждое слово, каждая интонация и даже музыка отражает твою суть!

Проведя ладонью по немного шершавой от проступающей щетины щеке, я прижала палец к его губам:

- Молчи. Не говори ничего об этом, пожалуйста... Может, когда-нибудь я соглашусь и с песней, и с тобой, а пока пойдём-ка лучше спать, я устала...

Открыв глаза, я уставилась в зелёные немигающие блюдца и, откинув лоскутное одеяло на лежащего рядом Дайка, повисла на ангалине. Он сидел неподвижно и пялился на нас.

- Максик! Ты вернулся!

Я тискала ещё мокрого друга, а он, находясь в любимой позе каменной статуи, никак на это не реагировал. Почувствовав движение позади, я обернулась. Дайк тоже проснулся, но лежал спокойно, глядя Максу прямо в глаза.