Сетевая вечность (СИ) - Подольный Дмитрий Евгеньевич. Страница 6

Перед ней идёт чёрно белый фильм, двое возлюбленных стоят на фоне огромной луны на балконе красивого особняка, венецианского стиля. Звук выключен. В серых глазах Эммы мелькают отражённые телевизионные картинки. Она почти не моргает. Она не хочет есть, не хочет спать. Она отказалась ложиться в больницу и отписалась от соц. услуг. Ей хотелось умереть одной. Раз уж этот мир отвергает её, то она достойно примет роль отверженной. Всю жизнь её учителя и наставники твердили ей о достоинстве, о значимости свободы личности, индивидуальности каждого человека, для которых будущая работа Эммы могла облегчить, а то и спасти жизнь. Хотя мать Эммы, да и сама девочка, до конца надеялись, что спасти они смогут в первую очередь их самих. Мать от непереносимого чувства вины, а девочку от метки смерти. Однако не смогли. Из всего что Эмма изучила она усвоила лишь одно. Надежды нет. Никакой препарат доступный науке не смог бы полностью перекодировать её ДНК, убрав из его структуры все погрешности. Она знает, а потому не бьётся в лихорадочной надежде спастись. Её парень, Март, пропал два месяца назад, когда она уже не могла сжигать остатки сил и средств в надежде увидеть перед смертью как можно больше. Он не смог быть с той, чьё тело падало в обморок от любого, хоть сколько-то волнительного момента. Она его не держала. Не позволяло самоуважение.

Она одета в тонкую, словно шёлк, ночнушку чёрного цвета и длинной чуть ниже бёдер, торс обнажён, лишь выглядывают из-под прозрачной ткани кружевные трусики чёрного цвета. Бюстгальтер она носить перестала, так как он стягивал грудь и во время приступов ей было просто нечем дышать. Сейчас полуобнажённое тело было бледным и хрупким, кожа приобрела немного сероватый оттенок, а пальцы на руках и ногах и вовсе побелели. Глядя на себя, Эмма лишний раз убеждалась, что час уже близок. И лишь только имплантированное сердце ударит последний раз, захлебнувшись в перегное отвергающих инородный объект тканей, в её дом ворвётся команда медиков и патологоанатомов с целью открыть для себя, так что же с ней всё-таки было и как это можно будет использовать? К счастью, ей уже будет всё равно. Она уже давно погружена в ожидания, и каждую минуту может наступить момент, когда эти ожидания себя оправдают.

Из окна на неё смотрит ночь. Город, будто рождественская ёлка обвит мишурой всех цветов, роль которых взяли на себя автострады. Город сверкает подобно углям на вот, вот потухшем кострище. Остатков костров, которые они с Мартом разводили в туристическом заповеднике сектора 9, где-то в районе старой Праги. Огромные искусственные леса, которые от настоящих и не отличить. В которые едут чуть ли не самые изголодавшиеся по экзотике туристы. Неделя в дикой природе. Боль тогда ещё приходила редко, а во время похода и вовсе не беспокоила, хотя им и приходилось словно каким-то археологам, или Искателям, тех психов что исследуют пустоши, тащить на себе целую кипу экипировки. Конечно они могли заказать транспорт, но Эмма тогда настояла: "Чувствовать жизнь нужно всеми чакрами, а это возможно лишь при полном погружение" ... Нирване. Если бы не постоянно недовольный Март, преданный городской житель любящий ритм улиц и умеющим раскачивать его на максимум, всё было бы просто прекрасно. Она вспоминает о Марте, и к горлу подкатывает ком. Сердце снова начинает лихорадить, то ускоряя, то замедляя темп. На бледной, словно воск коже, выступила испарина.

Она поднимает слабую руку и смотрит будто сквозь пальцы на экран. "Нужно принять душ" ... Аккуратно спустив ноги с кровати, она постепенно касается пола. Пол будто фальшивый. Лишь с усилием нажав на него, она наконец то ощущает его твёрдую поверхность. Теплота подступает ещё позже. Так приятно, так... По-настоящему. Она пытается встать, но голова вдруг резко начала кружиться. Уперевшись руками в мягкий синтепон матраса, она всем телом повалилась обратно. Закрыла глаза. Темнота и покой. Точка космической пустоты. Бескрайняя альфа бесконечности.

Прошло минут десять, может быть больше, ведь она не считает время. Секунда прошедшего, равняется минуте, минута, десяткам минут и так до бесконечности. Она снова решила встать. Упереться ногами в пол, постепенно, сантиметр за сантиметром отталкиваясь руками пытаться встать. Поднявшись, стараться удержать равновесие. Она словно призрак из японского ужастика, с воронёными волосами до плеч и опущенной в пол головой. Десяток метров вдоль стены до следующей комнаты. Коридор с выходом на кухню и в ванну. Свет в квартире постепенно загорается, реагируя на движение хозяйки квартиры и реакции её сетчатки глаза. Коридор словно сказочный грот, освещенный со всех сторон неведомым, загадочным зелёным цветом. Режим ночного освещения. Слабое шарканье едва поднимающихся ног. Ограниченный интеллект квартиры молчит, повинуясь данному месяц назад приказу хозяйки. Она здесь одна. Полу мертвец, призрак в рассыпающемся теле.

-Полная ванна, 38 градусов, несколько грамм лавандового масла. - говорит Эмма, заходя в небольшое помещение ванны.

Однако называть её ванну небольшой, довольно цинично. Она знает об этом, а потому сама всегда называла её царской купальней. Словно Клеопатра, в золотом свете ламп, в медном блеске ванны и в окружение фресок, на манер древнеегипетских манускриптов, она любила проводить в этой ванне целые часы, тогда ещё счастливой, жизни. Сейчас же роскошь позолоченных статуэток кошек на нефритовых полках не вызывали в ней ничего, кроме, пожалуй, лёгкой досады, от того что всё это уйдёт на переработку. Ванна наполнилась быстро, в золотой купальне блестела от зелёных ламп изумрудная вода. Эмма аккуратно облокотилась на край и скинула с себя свой скромный гардероб. Лечь и раствориться. Так же, как и всегда. Всяк пришедший вынужден уйти. Всякий кто противится этому обречён прожить жизнь, отягощённый мыслью о своей смертности. Девушка знала это, но знать не значит верить, тем более, когда тебе вот только исполнилось 25. Вода в ванной была в меру тёплой, даже слегка прохладной, от воды шёл легкий аромат эфирных масел. Погрузившись всем телом, Эмма закрыла глаза. Просто утонуть.... Это несложно. Несколько таблеток относящихся к бензодиазепинам, крепкий сон настигающий тебя пока ты стоишь на коленях по пояс в воде и смотришь в своё отражение. Только не забыть перед этим отключить датчики безопасности, выжечь все платы в системе ОИ

квартиры сильным и продолжительным скачком напряжения. Остаться совершенной одной. Наконец то успокоиться. Но для этого ей не хватит силы воли. Она всю жизнь боялась умереть, безнадёжно цепляясь за каждый мазок на картине её судьбы. Она всего лишь юная девушка, мечтающая жить.

Эмма не заметила, как задремала, сон накрыл её разум шёлковым покрывалом и теперь не хотел отпускать, несмотря что от ОИ шёл сигнал в виде тихого попискивания, оповещающего о новом сообщение. На какое-то мгновение она решила, что это сон, ведь Леновски запретила всему внешнему миру контактировать с ней, открывая доступ лишь тому, кто сможет её спасти. Она говорила это с иронией, не веря, что чуду дано свершиться. Слишком мало ей осталось что бы верить в чудеса. Но что, если... Лишь только эта мысль закралась в её голову, как в груди иглой запульсировало сердце. Она перевела дыхание, стараясь привести нервы в порядок. Однако шальная надежда будто огромной красной тканью махала перед ней, подобно алым парусам, оповещая ту, что она спасена!

Эмма чудом заставила себя успокоится, перед глазами шли круги, а в ушах глухими ударами отзывался пульс. Боль в груди стала постоянной, тянущей, но не острой, что приносило некоторое успокоение. Встав на малахитовый кафель, она подобрала с пола ночнушку и, на ходу накидывая её на плечи, направилась в спальню, к небольшому углублению в стенке, закрытым едва заметной дверцей, под цвет глянцевых белых стен. Из углубления, наполненного всевозможными лекарственными препаратами она достала одну таблетку на основе бромдигидрохлорфенилбензодиазепин. Проглотив успокоительное, она решила вернуться на кровать, ванная утомила её, короткий сон, встревоженный звонком, не слабо ударил по нервам. Лекарство уже начинало действовать, когда она легла на мягкий синтепон кровати, покрытый искусственным шёлковым покрывалом. Теперь можно прослушать сообщение.