Astia vala femundis (СИ) - "Soul-keeper". Страница 150

За что можно так мучиться? Телесная боль, постоянная, сверлящая изнутри, как говорит Силиус, она никогда его не покидает.

Чем эльф может помочь?

Силиус отвечает напрямую, не стесняясь.

«Я хочу прекратить это. Ты подходишь лучше всего. Я же говорил, что наблюдал за тобой. Ты хладнокровен, у тебя получится».

«Что мне нужно делать?»

«Не делай ничего. Просто дай мне покой».

— Не пускай их сюда, — повторяет Силиус хриплым шепотом, впиваясь руками в одежду Лито, и вместе с ней больно защемляя кожу.

— Они не пройдут, там крепкая дверь, — отвечает эльф, но парень сипло смеется, не открывая глаз. Губы потрескались и покрылись корочками, он наверняка мучается от жажды, как и Лито. Но эльф не предлагает воды, потому что помнит просьбу.

«Не делай ничего. Просто дай мне покой»

— Они мешают тебе? Слишком громко? — спрашивает Лито, прикидывая, как бы избавить друга от постороннего шума.

— Эта дверь… — Силиус отпускает его одежду, и, кажется, расслабляется на подушках, — неужели ты думаешь, что их остановит дверь.

— Там солдаты.

— Солдаты приходят первыми, но за ними обычно идут чародеи, у которых двери не являются препятствием.

— Я готов встретить кого бы то ни было.

— Тебя не пугает, что случится с тобой после? — Силиус говорит тихо, Лито приходится наклониться, чтобы разобрать некоторые слова.

— Ты просил о помощи, а я был тебе обязан не один раз, — эльф непреклонен в своем стремлении отплатить долги.

— Ты очень добрый, Лито. Пусть ты сейчас даже не задумываешься, чем жертвуешь.

— У меня нечего жертвовать, но если я могу помочь, – то помогу, не раздумывая.

— Таким как ты не место на Арене. — Силиус закашливается в приступе, из груди слышны жуткие хрипы, каких не должно быть даже при обычной простуде. На высохших губах внезапно проступает алая кровь. Она сильно контрастирует с его бледным лицом.

— Люди не должны убивать друг друга, Лито. Они должны прощать… Ты должен научиться прощать. Не неси тяжелого груза на сердце, ему и так достанется.

— О чем ты говоришь? У тебя кровь на губах! — испуганно замечает эльф.

— Ах, это…— Силиус касается рта своей ослабевшей рукой, — это здорово, Лито. У меня больше нет странного чувства, что я – это вовсе не я.

— Ты снова говоришь загадками.

— Лито, я умираю. Я наконец-то умираю! — парень повторяет это в приступе неестественного, рваного смеха. Эльф отказывается верить, что человек может настолько радоваться собственной, неотвратимо наступающей смерти. Но держит слово, не предпринимая никаких попыток прекратить страдания.

Громкий взрыв сотрясает стены башни. С потолка сыплется штукатурка, Лито прячет голову под руками, рефлекторно наклоняясь над Силиусом, в надежде закрыть того собственным телом.

Дверь снесена, стража прорывается наверх. Топот сапог раздается с нижней площадки, и эльф начинает считать про себя секунды, что разделяют его и вооруженных солдат.

— Еще немного, Лито… — шепот едва слышен, он тонет в криках несущихся по ступеням стражников, — обещай мне, что ты останешься таким, какой есть. Не дай им изменить себя, Лито.

Еще секунда и эльф держит в руках уже бездыханное тело.

Единственного друга, чьим словам он внимал, как воздуху, чьи суждения казались ему истинны и преисполнены несвойственной мудрости.

Стража в замешательстве замирает перед ними, беспомощно оглядывая открывшуюся глазам картину.

— Слишком поздно, — сдержанно и отчетливо произносит Лито.

— Взять его! Мастер явится с минуты на минуту! — быстро командует старший офицер.

— Что делать с тем парнем? — один из стражников хватает эльфа за плечи, стаскивая с кровати и заламывая руки за спиной.

— Этот… вишанте каффар, да он мертвый!

Ропот стражи выглядит подозрительным.

Они не ожидали этого, они определенно не думали, что произойдет нечто такое! Эльф не сопротивляется, он покорно стоит, глядя на неестественно свесившуюся с кровати голову Силиуса. Цвет кожи сливается с простыней, только пара капель крови, упавшей с его губ, выделяется на белом фоне.

Нечеловеческий крик, который переходит в животный вой, заставляет Лито перевести взгляд на лестницу.

— ТЫ УБИЛ ЕГО! — голос Данариуса разорвал пелену сна.

Фенрис открыл глаза и шумно вдохнул.

Голова раскалывалась на куски, впрочем, когда было иначе?

Он сжимал вспотевшие ладони в кулаки, открывал и снова закрывал глаза, восстанавливая дыхание.

Из одного кошмара он медленно, но верно перешел к следующему.

Фенрис уже не давал отчета, когда подозрения превратились в его настоящее, плотно засев в голове и выкинув оттуда все прочие мысли.

Хоук нет рядом, они не виделись больше трех недель. Вряд ли она сможет помочь советом, и даже если бы эльф пришел к ней, упав на колени, – в его теперешней ситуации оставалось только ждать.

И ожидание оказалось томительнее, чем все застарелые боли в его теле, вместе взятые.

Никто не мог подтвердить достоверность его снов. То были урывки, порожденные его покалеченным разумом. Лириум приподнимал завесу забытья, заставляя окунуться в прошлое так, словно Фенрис был там всего лишь секунды назад.

Поэтому эльф не искал в своих снах причин, приведших к случившемуся. Ответить на все, мучающие его вопросы, мог лишь Данариус.

Никогда еще желание убить магистра не смешивалось с таким странным, но ясным чувством того, что эльф хотел знать правду. Правду о себе и о том, что произошло после смерти Силиуса.

Накануне от Вараньи пришло письмо, в котором она в странной манере излагала причины, побудившие ее покинуть Каринус и отправиться прямиком в имперскую столицу. Прося за нее не беспокоиться, она сообщила только, что отправится в Киркволл как можно скорее.

Двадцать один день минул с тех пор, от нее не было никаких вестей.

Ни одного корабля из Ансбурга. Ни единой каравеллы из Минратоуса.

Сомнения взялись подтачивать изнутри, как в старые, но не совсем добрые времена.

Фенрис никому не принадлежал, и вместе с тем, никому не был нужен.

Разве что своему бывшему хозяину, который мог явиться со дня на день. Подозрения, что за всем этим стоит Данариус, крепли с новой силой.

Эльф догадался сравнить два письма, полученных от сестры. Почерк не принадлежал ее подруге, которая писала письмо в первый раз, разительно отличалась и манера изложения.

Кто бы это не написал, он желал произвести впечатление, но у него не вышло.

Фенрис знал, что Данариус мог быть в курсе о передвижениях Вараньи. Что если магистр воспользовался этим и выдвинулся к эльфу вместе с ней?

Страшная мысль вдруг пронзительно раздалась в голове. Порожденная не то паранойей, не то беспокойными снами, мучающими его, – догадка созрела и расцвела, заставив рассмотреть ее со всех сторон.

Данариус прямо сейчас за этими дверями, ждет, чтобы постучать, и вернуть жизнь эльфа в привычное русло.

Ноющая боль в лириумных клеймах сдавила виски с новой силой, и Фенрис не сразу понял, что стук в дверь это не игра его воображения.

Он заставил себя встать с кровати и схватил меч со стойки. Медленно спускаясь по лестнице, он настороженно прислушивался, стремясь угадать личину гостя.

За окнами уже смеркалось, было как раз то время суток, когда еще не успели зажечь факелы, – слишком темно, чтобы увидеть, чей силуэт стоит за дверью.

Эльф собрался с духом и потянул на себя массивную ручку.

— Она прибыла, Фенрис, — Авелин шагнула внутрь, неожиданно замерев на пороге и уставившись на меч, который он так и не выпустил из рук, — это еще что за меры предосторожности?

Фенрис вздрогнул и закрыл за ней дверь, убедившись, что позади на площади никого не было.

На мгновение в душе промелькнуло чувство стыда за собственное состояние. Эльф думал, что с годами, он избавился от этой мании преследования. Но события последних недель доказали, как много времени должно пройти с тех пор, чтобы страхи изгладились из души, а сомнения прекратили тревожить разум.