Astia vala femundis (СИ) - "Soul-keeper". Страница 55

Слово отпечаталось в мозгу, словно прижгли раскаленным прутом. Турнир…. Фенрис вспомнил, что неоднократно участвовал в турнирах…

— Я… кажется, дрался с тобой?

— Ага, и чуть не убил, между прочим, гляди, какой шрамище остался! — Годор ловко скинул защищающую пластину, продемонстрировав эльфу зарубцевавшийся широкий порез от плеча к груди, — мечом рассек! Р-р-раз и все! — здоровяка это, похоже, вовсе не расстраивало, он даже гордился.

— Вот вы где! — рядом выросла Вайлет.

— Эй, рыжая, расскажи урагану, откуда ты знаешь Аарона.

Девушка села рядом, аккуратно отцепив лук и колчан стрел. Достала флягу, сделала глоток и не без удовольствия поморщилась. Своими размашистыми движениями она будто старалась скрыть аристократические манеры. Носила грубо сотканную одежду и перчатку на правой руке, чтобы не резать пальцы, натягивая тетиву лука. Старалась двигаться плавно, но без изящества, допуская при разговоре резкие жесты, громко смеясь и пытаясь скорее быть похожей на какого-то варвара женского пола.

— Я с Аароном знакома с самого детства. С тех пор, как мой папаша магией увлекся. Он водил дружбу с магистром, все хотел, чтобы мама ему наследника родила. Но не получалось. Я была их первенцем, ко мне он относился еще нормально… А когда одна за одной у мамы начали рождаться девочки, он… — Вайлет саданула рукой по колену, нахмурив брови.

Фенрис не стал расспрашивать.

— Вообще Аарон появился у нас в замке, когда мне тринадцать стукнуло. Я часто была предоставлена самой себе, лазила по башням и внешним крепостным стенам, прибивалась иногда к охотникам, они, кстати, научили меня из лука стрелять. Аарону тоже оказались не по нраву его родители, в этом мы сразу нашли общий язык. Когда он приезжал, мы убегали и проводили время вместе. Однажды, я рассказала ему, что творят наши отцы… И он обещал, что когда вырастет, заберет меня… — Вайлет загадочно заулыбалась, глядя на кипящую в котелке воду.

Фенрис задумался о том, что Аарон удивлял его все больше, с каждым рассказом.

Сын магистра, который спасает рабов, похищая свою возлюбленную из замка? Не это ли сюжет для сказок, которые ему рассказывала Хоук, когда они гуляли по рваному берегу? Он чаще молчал, и она как обычно с лихвой восполняла тишину, без умолку повествуя о каких-то невероятных зверях, драконах и войнах…

— Почему они зовут тебя Фенрисом? — прервал его размышления Годор.

— Это имя мне дал Данариус. Я привык, — сухо отрезал Фенрис.

— Раньше ты таким мрачным не был, каффар, что с тобой произошло? — удивился Годор и замолк, когда Вайлет ткнула его в бок.

— Венехедис, Годор, столько всего случилось, что голова раскалывается. А еще вы… Что вас понесло в это святилище? Хотя какое мне дело… — осекся Фенрис, понимая, что сейчас ему, в принципе, некуда идти.

Конечно, он мог отправиться дальше, но в одиночку вряд ли протянул бы долго. Снова жизнь в бегах, случайные задания, легкие деньги, жизнь на волоске от гибели… Чем это отличалось от жизни в Киркволле? Разве что там у него было некое подобие собственного дома… В груди снова защемило, едва он вспомнил разваливающееся поместье, треск поленьев в камине, рисунки на стене, улыбку Хоук, сидящей напротив… В бездну все это!

— Когда вы собираетесь выступить? — рявкнул он, вызвав удивление у девушки.

— Чем быстрее, тем лучше, — быстро ответила она, — Аарон, кстати, упоминал, что ты вспыльчив и немного того, — сказав это, Вайлет ехидно улыбнулась, покрутив пальцем у виска.

У Фенриса не было сил ответить на ее колкость.

Капли. Звон, разрывающийся в ушах.

Почему так холодно? Его затрясло.

С трудом удалось приоткрыть один глаз, но второму что-то мешало. Поднеся к лицу руку, эльф в ужасе отдернул ее.

Что это? Оно светится…

Голова соображала с трудом, мозг вылавливал первичные ощущения, которым сознание могло дать хоть какую-нибудь оценку.

Ему холодно, тело хватил озноб. На нем нет одежды, только набедренная повязка и кандалы, которые уже натерли запястья и щиколотки. Каменный пол, на котором он лежит, кажется, сделан изо льда. Он не чувствует половины тела.

Что за светящиеся полосы на руках?

Глаз слипся от запекшейся крови, волосы спутались, от него жутко воняло… Горло саднило, а мышцы пульсировали так, словно он только что участвовал в затяжном сражении. Сколько он здесь пролежал? Где он?

Нет, не может быть. Это все какая-то ошибка. Плохой сон. Что было до этого?

Фенрис предпринял попытку встать и… проснулся.

Тихо потрескивали поленья в костре. Ах да, они же направлялись в святилище. Эльф сел на спальнике. Сон был таким реальным, что тело вновь услужливо напомнило жуткое ощущение немощности и всепоглощающей боли, бьющейся в виски.

— Кошмар? — окликнул его тихий голос Годора.

Фенрис мотнул головой и потер лицо руками, отгоняя от себя остатки воспоминаний из сновидения. Ритуал снился ему часто, он даже почти привык, ведь стоило посидеть смирно некоторое время, и боль отступала, он научился с ней бороться.

— Эти штуки, у тебя на теле… Они светились…

— Такое бывает…

Годор запнулся, не решаясь спрашивать дальше. Фенрис мысленно поблагодарил здоровяка, вспоминая, как ценил в детстве эту его немногословность. Гора всегда был таким. Тихим, но верным другом. Неприятности, в которые вляпывался молодой эльф, то и дело сказывались на всей их компании, но Годор неизменно молча брал в руки оружие, становясь рядом.

Эльф жалел о том, что с трудом мог припомнить их друзей, память подсовывала только фрагменты из большой головоломки в его разуме.

Вайлет спала неподалеку, закутавшись в плащ, Годор перевел взгляд на нее и улыбнулся.

— Рыжая бестия. Повезло Аарону с ней.

— К чему ты это?

— Они стоят друг друга, знаешь, ведь как две половины, один упрямый, другой прямолинейный. Как только сталкиваются в споре, не растащишь. Но любят друг друга… Хотя, что я в этом смыслю, — Годор перевел взгляд на него, — помнишь Кайю?

В голове живо отразился образ красивой девочки, в ситцевом платье, с тонкими плечами, изящной осанкой и поразительной грацией. Она очаровала его… Впрочем, и Годора тоже. Эльф улыбнулся этому глупому воспоминанию, сцепляя его с уже увиденным ранее. Отражение в луже, кровоподтек на щеке, недоумение, отразившееся во взгляде. Они же подрались из-за нее! Смешливая и гордая Кайя стояла поодаль, ожидая, кто победит в схватке. Фенрис оттолкнулся от земли, почти рыча, и бросился на Годора. Тогда здоровяк еще не обладал таким завидным телосложением и их силы были почти равны. Молодой эльф разве что был хитрее.

— Помнишь, как она отказала мне? — грустно пробормотал Годор.

Фенрис кивнул, улыбаясь уголком рта. Той же ночью после драки, он потащил девушку на верхний этаж конюшни, где хранили сено для лошадей…

— Чему ты так улыбаешься? — поинтересовался здоровяк.

Фенрис пытался прекратить, но не мог, и вдруг тихо, но искренне рассмеялся. Такая чушь, и как это было важно в тот момент? Нелепый, гордый и распаленный юношеской страстью победитель… Варанья смеялась над ним, когда он приполз домой под утро, а мама лишь качала головой, принимаясь за его синяки и ссадины, полученные в драке.

Вайлет вдруг хмыкнула во сне и перевернулась на другой бок.

— Тебе тяжело вспоминать? — Годор подпер голову рукой, устраиваясь на плаще удобнее.

— Тяжело, неподходящее слово. Мне странно, — Фенрис лег на спину, уставившись на звездное небо, — ты говоришь мне имя, и вдруг в голове появляется какой-то фрагмент… А потом исчезает. Или переплетается с другим. А то вдруг вспомнится какой-то вкус. Помнишь вкус спелых персиков?

— Из чужого сада они всегда казались слаще, — хмыкнул Годор.

Они помолчали некоторое время, вслушиваясь в тишину ночного леса. Было прохладно, но до заморозка еще далеко, природа пока не уступала осени.

Фенрис прикоснулся рукой к нагрудному кармашку, извлекая из него листок. Это был какой-то неосознанный порыв. Сердце подпрыгнуло в груди, когда он развернул бумагу и уставился на рисунок.