Другая цель (СИ) - Ллиамах Василий Сергеевич. Страница 83

Это была палка двух концов. Я мог довольно близко подобраться практически к любому зверю в этом лесу, но для этого мне нужно было сперва его обнаружить. А для меня это было несколько проблематично - я ведь не охотник и даже не следопыт. Звериный след читать не умею, а место стоянки стада сохатых не отличу от поля для игры в кальчо. Оставалось уповать только на случайную встречу. Но пока мне не везло.

Я углублялся все дальше в лес, и мне это не нравилось. Во-первых, где-то поблизости мог бродить большой и агрессивный хозяин этого места, и что-то я сомневаюсь, что моей восьмиуровневой дружбы с животными хватит на то, чтобы, встретив меня, медведь только в приветствии поднял лапу и зашагал дальше своей дорогой.

Во-вторых, мне было неспокойно. Всколыхнулось в душе еще не совсем сформировавшееся чувство тревоги, словно осадок на дне бутылки с деревенским самогоном. Что-то было не так, что-то меня смущало. Но вот что именно, я никак не мог определить. И это еще больше вносило диссонанс в мое спокойствие.

Всерьез задумавшись над тем, что, возможно, стоит повернуть назад, пусть и с пустыми руками, я, совершенно неожиданно для себя, вышел к ручью. Я ведь уже говорил, какой я замечательный лесной житель? Ручей был совсем мелким и узким, скорее всего родник бил где-то неподалеку, но все же это был какой-никакой водопой. А значит, звери периодически стекались сюда утолить жажду.

Прямо сейчас из этой небольшой проточной лужи большими глотками пил воду молодой олень. Все мысли и тревоги тут же оставили меня, остался только один охотничий азарт. Хотя какая тут охота, когда осталось только забить бедное животное?

Естественно сохатый меня заметил. Будь ты хоть в три маскировочных куртки обернут, если выламываться через кусты в десяти метрах от жертвы, так как это сделал я, то можно быть уверенным - тебя увидит даже крот. Покосившись на меня своим большим, влажным глазом, олень даже и не подумал отрываться от своего занятия. То ли я совсем не страшный, то ли вода невероятно вкусная.

На самом деле первое. Я уже давно заметил, что в ситуациях, когда пугливое, травоядное животное должно убегать, изображая из себя жертву, многие из них периодически остаются на месте, почти что игнорируя мое присутствие. Как я понял, это зависит от разницы уровней охотника и жертвы. Если жертва выше своего преследователя на пяток-другой уровней, то он ей уже не так сильно воспринимается как угроза.

В моем случае олень превышал меня почти в полтора раза. И что бы, по его мнению, не выползло сейчас из кустов, оно явно было не достойно того, чтобы прерываться из-за такой ерунды.

Вот оказывается как. В том, что у меня вечно маленький уровень, тоже имеются свои преимущества. Напади я на оленя, который был бы слабее меня - он тут же постарался бы сбежать. И потом гоняйся за ним по всему лесу. Этот же на мою атаку отреагирует иначе - в праведном гневе, что какая-то малявка посмела его поцарапать, кинется в бой. Только на десяти процентах здоровья у таких как он включается инстинкт самосохранения, и они спешно пытаются ретироваться. И этот момент нужно не прозевать.

Выбравшись из зарослей на относительно чистый участок, я стал готовиться к предстоящей схватке. Копье воткнул в землю рядом с собой, развернул пращу, вложил в кармашек снаряд, а еще два зажал в ладони свободной руки. Зелье пить не стал - слишком жирно для травоядного, у которого и атак-то особых никаких нет. Решил, что бафа полярной совы будет достаточно.

- Гуля, крит! - тихо сказал я. Птица на плече гукнула, взмахнула крыльями, и меня окутало красноватое свечение, которое погасло через секунду. Тут же пришло сообщение об усилении.

Команда "крит" тоже являлась аббревиатурой и означала - когти разрывающие и травмирующие. Когтей у меня не было, но их прекрасно заменяли острия моего копья и кинжалов.

Я резко дернул рукой, и петля, зажатая в ладони, жужжа как муха, принялась рисовать окружность. Ускоренный снаряд, лягушкой выпрыгнул из кармана пращи и устремился прямо к сохатой голове. Бам! Олень дернулся, протрубил что-то воинственное и, низко опустив голову, ринулся на меня. И началось. Я вертелся как уж, уклоняясь от атак сохатого, и жалил словно скорпион. Мой противник бодался как олень. Вся его тактика заключалась в том, чтобы мощным ударом рогов оглушить меня и опрокинуть на землю, а дальше затоптать насмерть ошеломленного противника острыми копытами. Но возможности зацепить меня я ему не давал. Несмотря на разницу в уровнях в ловкости рогатый зверь мне точно уступал. Вот и явная польза от моих тренировок. Не зря потел.

Не скажу, что бой был слишком уж легким, но и сложным он для меня точно не являлся. Этот сохатый был не первым моим оленем и бой он вел для меня довольно предсказуемо. Единственное, что меня неприятно удивило - так это запас его здоровья. Слишком уж долго я его ковырял - мой запас сил кончился раньше, так что пришлось спешно глотать зелье восполнения выносливости.

Затяжной бой меня вымотал не только физически - я чуть было не проморгал тот момент, когда у рогатого противника осталось меньше десяти процентов здоровья. Олень вдруг жалобно взвизгнул, и ломанулся от меня прочь в ближайшие кусты. В последний момент я успел опутать его ноги корнями. Вот было бы смешно, если бы он сбежал. Столько сил и времени потратил бы впустую.

После этого добить животное оказалось совсем просто. Почти каждый второй мой удар оказывался критическим. Во-первых, сказалось то, что олень не защищался, а, даже опутанный корнями, пытался сбежать. А во-вторых, на меня по-прежнему действовало усиление моего пернатого бафера.

Когда сохатый замертво рухнул на землю, я склонился над ним и приложил ладонь к его туше. Естественно, целесообразнее было бы разделать ее вручную, но после боя ко мне вдруг вернулось чувство беспокойства, усиленное в несколько раз. Я решил поторопиться.

Тело оленя истаяло до обглоданного костяка, а мне в сумку перекочевали большой кусок дырявой оленьей шкуры, печень зверя и три куска оленины разных размеров. Остальное видимо сожрал агрессивный, сухой климат. Но я даже ворчать по этому поводу не стал. Закинул весь лут в инвентарь и опрометью бросился назад в деревню.

Темп я держал довольно резвый, поэтому запас сил у меня кончился гораздо раньше, чем я даже успел преодолеть половину пути. Пришлось снова пить зелье. А зачем еще одно. Тревога разрасталась пропорционально пройденному пути, и экономить я не стал.

Но как я не торопился, когда вынырнул из живой, зеленой стены, я понял, что опоздал. Над деревней клубился густой, серый смог. Часть домов уже вовсю полыхало, а часть еще только занималось.

Как я преодолел широкий луг, что отделял лес от деревеньки, я не помню. Только что еще стоял у кромки рощи, а теперь вот, буквально в десяти шагах, догорает крайний деревенский дом. На то, что время все-таки не стояло на месте, и я не научился телепортироваться, указывала степень возгорания домов. По всей видимости, все мое сознание заполонило одно единственное желание - поскорее добраться до Миранды, и на все остальное я попросту перестал обращать внимание.

Из этого состояния меня вывел дым и запах гари. Наверное, не стоит так рьяно ломиться в самое пекло, когда мне вообще ничего неизвестно о том, что здесь случилось. Я прислушался и замедлил шаг. Кроме довольного треска огня, пожирающего все, до чего он мог дотянуться, никаких других звуков я не услышал. Ни воплей местных жителей, ни криков о помощи, ни испуганного плача домашних животных. Даже собаки не выли. И это было странно.

Осматриваться вообще не имело смысла. В тех редких клочках улицы, которые еще не заволокло дымом, не мелькала ни одна фигура.

Я вздохнул и шагнул вперед, прямо в дымовую завесу. Перед глазами тут же появился таймер, отсчитывающий секунды до удушья. Через пару шагов он исчез, затем появился заново. Серая пелена была не слишком густой и не однородной, рваными лоскутами перемежаясь с прозрачными участками относительно чистого воздуха. Так что задохнуться здесь мне пока не грозило. По этой же причине видимость была лучше, чем я рассчитывал.