Йормунганд (СИ) - Васильева Светлана. Страница 27

— Зачем тебе еще коняжка, если есть?

— За товарами ездить да перед князями красоваться.

— Не отнимут?

— Они нас братовьев боятся. Особливо меня.

Бородач сделал многозначительную паузу и добавил:

— Колдун я.

— Колдун? — произнес Йормунганд задумчиво.

— Кузнец же.

— И верно. Не подумал. Кузнецы да пекари — близкие к магии занятия.

— Да-да, из той же братии. В дом зайдешь?

Йормунганд кивнул. Опасности он не чувствовал, не больше, чем обычно. Он спешился, взял коня под уздцы и привязал рядом с лошадью. Тот немедленно начал так же лениво обмахиваться хвостом и пощипывать сено. Лошадь его мало заинтересовало, больно тощая и блеклая.

Дом оказался темным не только снаружи, но и внутри. Йормунганд поежился. В его краях тоже строили дома их камня, но редко. В доме было холоднее, чем снаружи. Три топчана стояли в ряд, с небольшими зазорами, скамейка у стены, окованный железом сундук, покрашенный сверху крикливой желтой краской. Грубый деревянный стол, печь, еще один сундук, поменьше. На полу лежал коврик, связанный из ветоши. Некогда веселый и пестрый, теперь он посерел от грязи.

— А жен давно нет? — спросил Йормунганд, скидывая наплечную сумку.

— Да ты ходи не бойся, — сказал бородач.

Он выложил на стол немного вяленого мяса и кружку с пивом. Пиво Йормунганд едва пригубил, а вот мясо съел без остатка.

Хозяин отломил хлеб и протянул краюшку.

— А сыр есть?

— Найдется.

— Меня Бьярне кличут, — сказал бородач, вдруг спохватившись.

— Ганглери, — сказал Йормунганд.

— Правда? — бородач хитро сощурился.

— Нет, на самом деле Гюльви. Хех, тебя не обманешь.

— Еще бы, — Бьярне довольно размял толстые мозолистые пальцы я же колдун. Ну и отекдова ты родом, Гюльви?

— Из Ирмунсуля, — здесь Йормунганд не видел смысла врать.

— И куда путь держишь?

— В Гардарику.

Бьярне присвистнул.

— Далече. Еще мяса будешь?

— Да, пожалуйста.

— Пивка? Сам варил.

— Угу.

Приятная тяжесть в желудке клонила ко сну. Йормунганд зевнул в кулак и вытянул ноги под столом. Все в доме казалось ему игрушечным. И низкие постели, и стол, доходивший ему самое большее до колен. Среди народа Бьярне он и в самом деле сошел бы за великана.

Обычно, когда говорят «Я следую в Гардарику», это все равно что «иду, куда глаза глядят». Таков твой случай? — спросил хозяин.

— Не совсем. Если я и в самом деле попаду в Гардарику, то сделаю вид, что туда-то и направлялся.

Бьярне расхохотался.

— Мои братья отправились на поиски наших жен, а меня оставили присматривать за домом. Поможешь мне с работой? Тебе ведь, вроде, спешить некуда.

— Только не в качестве жены, — быстро сказал Йормунганд. Он отметил, как изменилась речь Бьярне. Просторечных слов в ней стало меньше, а предложения он строил правильно. Похоже, бирюк не всегда был бирюком.

Бьярне расхохотался словам Йормунганда.

— Хороший ты человек, — сказал он, утирая глаза. Из- за печки он выудил ларец, тонкой работы, с филигранным узором переплетающихся линий. Вопреки словам бородача, Йормунганд почувствовал жгучее желание стукнуть его по голове и забрать ларец вместе с содержимым. Бьярне открыл ларец полный тонких золотых колечек.

— Ха, одного не хватает, — нахмурившись, сказал хозяин.

— Их там множество, ты все сосчитал?

— Это для тебя они круглые да гладкие, а для меня все разные. Держи.

Он протянул ему золотое колечко. Простое гладкое, без рисунков и камней.

— Теперь конь твой, — сказал Йормунганд.

— Имя у него есть?

— Назови, как хочешь.

— А ты как его называл?

— Конь.

— Пусть будет Задира.

— Он не такой строптивый, каким кажется.

— Не твой конь. Не указывай.

— Ты прав, теперь не мой.

Йормунганд отхлебнул еще пива. Отстегнул с пояса мешочек с рунами, показал Бьярне, и сунул руку в мешочек. Бьярне внимательно следил за ним.

— И что? — спросил он, приподнимаясь с места, чтобы увидеть, что вытянул гость.

Йормунганд повернул костяшку к Бьярне.

— Феху, — Бьярне рассмеялся, разбрызгивая капли пива и крошки. — Поработаешь в кузне — преумножишь состояние. Руна не врет.

Йормунганд кивнул.

— Договорились. До конца зимы. Про меня никому не слова, будто меня нет.

— Лады. Руны посмотреть не прошу, знаю, что нельзя. Из чего они?

— Из ясеня.

— Ого, сам вырезал?

— Конечно, — Йормунганд не понимал тяги людей вроде Бьярне к ручному труду. Если была возможность купить, он покупал. Если нет, делал сам, плохо, хорошо ли, не стеснялся результатов своего труда. Руны получились неплохо. Но если бы случилась возможность купить — купил бы.

Бьярне хмыкнул в бороду. Оружие, разукрашенное рунами, возрастет в цене.

Для кузнечного дела Йормунганд оказался недостаточно сильным. Сознание собственной слабости несколько уязвила его, хоть он и старался не подавать виду. Бьярне же поцокал языком и деловито показал Йормунганду, где в кузнице что находится. Йормунганд даже не пытался с первого раза все запомнить. Горн с вытяжкой, емкость с водой, ящик с топливом, наковальня, плавильня, гибочная, формовальная и гвоздильная плиты на подставке из стального уголка, большой тяжелый молот, верстак, инструменты.

— Я тут позабросил работу, — сказал Бьярне, смущенно, — одному несподручно. Но с тобой- то мы быстро управимся. Хех.

— А братья давно ушли? — спросил Йормунганд.

Бьярне не ответил. Он уже доставал из тигля брусочки холодного металла. Внимательно осмотрел их, один за другим подкинул на руке.

— Зажги печь, — не оглядываясь, сказал он. — Это сталь для клинков, ее надо обрезать, здесь и здесь, — он показал на брусочке где, — А потом будем опять плавить.

Йормунганд кивнул и под дребезжание пилы принялся разжигать огонь в кузнечной печи.

— А сталь не портится? — спросил он. — От нагревания?

— Нее, наоборот, только надо меру знать, не перегревать его, и не осторожничать, а то так тоже ничего не получится.

Бриг обрезал брусочек с двух сторон, аккуратно разогрел так, что брусочек засиял ярким желтым цветом.

— Побежали, побежали, — весело крикнул он, и Йормунганд схватил молот и начал бить по этому раскаленному бруску, глядя, как вытягивается металл под его ударами. Бьярне держал брусок в щипцах и вертел его так и эдак. Время от времени они брусок опять нагревали и опять придавали ему форму. Пот застила Йормунганду глаза, волосы налипли на лоб, а Бьярне лишь ухмылялся в бороду.

— Поживешь у меня, — сказал он. — Перезимуешь, а там, глядишь, снег твои следы заметет, преследователи и отвяжутся.

Йормунганд кивнул.

Легли они уже далеко за полночь, спал Йормунганд как убитый.

На следующий день Йормунганд еле поднимал ложку. Боль в руках и спине казалась не просто невыносимой, а бесконечной. Хотя Йормунганд конечно знал, что это пройдет. Бьярне посоветовал двигаться побольше.

В кузне они работали с вечера и до поздней ночи. Боль постепенно уходила, а вскоре Йормунганду уже не надо было делать перерывы в работе.

Едва похолодало, они начали работать серыми сумрачными зимними днями. В качестве платы Бьярне предложил сковать Йормунганду клинок и научить ремеслу. Но работать, как Бьярне Йормунганд не мог, не хватало опыта и сноровки. Зато в накладывании заклинаний Йормунганд сильно поднаторел.

— Ты мне кое- кого напоминаешь, — как- то сказал Бьярне, когда они расположились пообедать прямо в кузне.

— Неужели? — Йормунганд лениво отщипнул кусочек хлеба.

— Чьего ты рода, Гюльви из Ирмунсуля?

— Ммм, одной великанши из Ирвогля.

— А ты похож на человека, — сказал Бьярне.

— Ты тоже… похож. Для цверга.

Бьярне предпочитал продавать свой товар посредникам, постоянным купцам, чем открывать лавку и торчать на базаре самому. Изделия пользовались спросом, пока не приключилась вся эта история с девами- лебедями. Бьярне все- таки рассказал ее подробно, утирая скупую слезу кончиками заскорузлых пальцев и сморкаясь в рукав. Йормунганд сидел с соответствующим ситуации выражением лица и в который раз задавался вопросом, что он вообще здесь делает?