Золушка à la russe: Постскриптум (СИ) - Эфф Юлия. Страница 16

Откуда-то неожиданно, когда про нее совершенно забывали, словно постоянно напоминая о своем существовании, появилась Вера. Она вяло поинтересовалась о том, как прошел обед, и предложила воспользоваться присутствием фотографа — сделать памятный снимок.

— Представляю, какой у меня на фотографии будет замученный вид, — вздохнула Маша: — Я столько дел дома в неделю не переделывала.

Вера дала своим подопечным время отдохнуть и привести себя в порядок, пока дотошный Рудольфович «истязал» придирками золушек.

Карина Собак, после полуторачасовой фотосессии золушек, увела тех в зеркальный зал для знакомства с тренером по фитнесу, а потом долго занимала зевающих слушательниц разговорами и планами на неделю. За это время фотограф, словно поставив себе цель замучить всех особей женского пола в Доме, развернул бурную деятельность, хотя об этом никто из дирекции не настаивал. Когда пришла Вера с помощницами, фотограф так воодушевился симпатичными подручными менеджера проекта, что по просьбе Веры сделав пару стандартных групповых снимков, стал требовать индивидуальных кадров. Вера махнула рукой на чудаковатого фотографа и ушла, привычно в этот день прикрывая ладонью щеку, однако строго наказала слушаться Генриховича «от и до», на всякий случай.

И фотограф носился, как голодная пчела по полю, полному только что распустившихся цветов, выдвигая все новые требования касательно прически, макияжа, одежды. Надо было отдать должное его ассистентам-стилистам: те беспрекословно исполняли любой каприз «маэстро», прося простых смертных, оказавшихся на пути у Мастера, набраться терпения. Так Рудольф Генрихович заставлял Ольгу и ее смешливых сотоварок беспрестанно переодевать привезенные в коробках платья, иногда собственноручно стирал с лиц один make-up, рисовал пальцем в воздухе линии, объясняя своим неразговорчивым и послушным помощницам другой.

— Хорошо, что наших дорогуш Собак увела, — первой опомнилась Лера-Велерия, получившая свою порцию позитива от неугомонного фотографа и теперь наблюдавшая за чужими пытками.

И действительно, те, кто успел подсмотреть фотосессию золушек, пришел к выводу, что Генрихович не разбирал, кто перед ним — будущая перспективная невеста или ее помощница, трущая полы. Он задумчиво схватился за свою козлиную бородку, увидев Ольгины косички, потом, извиняясь, крутил их так и эдак, пока в итоге не сделал два хвоста, повторив прическу, с которой девушка была на танцевальном кастинге. Оставшись довольным результатом, вдобавок приказал Ольге надеть совсем короткое сочно-бардовое платье — и воплотил в жизнь наивный и сексапильный образ японской мультяшной принцессы-феи, идола современных маленьких девочек.

— Ноги криво поставь… Вы ей звездочки пририсуйте и крылья за спиной, как у стрекозы… — хохотали некоторые с подачи Леры, наблюдавшие за перевоплощением, и Рудольф Генрихович выгнал их, не потерпев комментариев в адрес своего художественного видения.

Если бы не ты,

О боль, я не узнал бы

Запаха костров.

У Веры заболел зуб. Это было весьма некстати в самый первый день проекта, в день, когда должно было случиться по плану несколько важных событий. Днем, пока главному менеджеру приходилось управлять всеобщим хаосом уборки и принимать гостей, мозг заглушал пульсирующую боль, было легче. Теперь же, ночью, тишина уснувшего Дома убивала Веру. Имея индивидуальную непереносимость некоторых лекарств, Вера мучилась от очередного зубного «выстрела», вскакивая с кровати к аптечке — и возвращалась назад, едва не плача: страх перед последствиями аллергии был сильнее зубной боли. Измученная бессонницей Вера запоздало вспомнила о народном средстве, спустилась в столовую, сделала себе теплый содовый раствор и только тогда почувствовала облегчение, а возможно, просто свое взяла усталость. Боясь сглазить болевое затишье, Вера выключила свет и теперь дремала за столом, положив голову на сложенные руки, почти уснув, но всё же приподнимая голову при каждом пригрезившемся шорохе.

А последний звук был настолько явным, что проснулся даже зуб. Вера повертела шеей, разминая затекшие мышцы; потерла тяжелые веки — нет, не показалось: по дому действительно кто-то ходил крадучись, потом легко хлопнула дверь, которая вела в цокольный этаж. «Шестой час!» — Вера прищурившись взглянула на наручные часы, поднялась недовольно и, тяжело ступая, пошла в цокольный этаж, по дороге хватаясь за мебель и дверные косяки.

Внизу почти неслышно играла музыка. В бассейне было безлюдно, но дверь в бильярдную, переоборудованную в зал для фитнес-тренировок, оказалась плотно закрытой. Оттуда-то и просачивалась мелодия. Вера несколько раз дернула за ручку, морщась от усилий и слабости во всем теле, а когда заглянула, опешила. Перед зеркалом танцевала подопечная Веры, Ольга Николаева. Главный менеджер решила подождать: не было сил кричать. Так и стояла главный менеджер, прислонившись к дверному косяку и приложив теплую ладонь к ноющей щеке, пока девушка не заметила отражение случайной зрительницы. Ольга резко остановилась, выключила музыку и с виноватым видом пошла к Вере.

— Извините, Вера Александровна, я просто не хотела никого беспокоить. Мне сказали, что камеры до семи утра выключены…

— Да ничего, — Вера оценивала ситуацию, насколько ей это могло позволить болезненное состояние, — все нормально, занимайтесь до семи, хоть каждый день. Только про свои обязанности не забывайте.

— Я помню. Мы с Никой сегодня дежурные по столовой, и меню на день уже готово.

— Вот и хорошо, — Вера взялась за дверную ручку, — я пойду: что-то я еще не проснулась. Не забудьте здесь потом все выключить…

— Спасибо, Вера Александровна!

— Просто Вера.

— Да… пожалуйста, не говорите никому про меня, ну, что я танцую…мне бы не хотелось.

— Хорошо, — менеджер попыталась улыбнуться, но улыбка получилась кривоватой, — никому не скажу. Все, я пошла…

Ольга с облегчением вздохнула и только сейчас обратила внимание на серые круги под глазами шефини:

— У вас что-то случилось?

— Наверное, пломба откололась. Кстати, я утром уеду к стоматологу, иначе умру. Так что вы до обеда как-нибудь без меня. Передашь нашим? Я пойду, нет сил стоять.

— Вы бы приняли обезболивающее.

— У меня аллергия на анальгин, а димедрола, как назло, нет. Так, пополоскала с содой — вот и все.

— Попробуйте валерьянку, спиртовый настой, немного разбавить теплой водой и подержите на зубе. Только врачу обязательно покажитесь.

— Попробую, — Вера слабо кивнула и закрыла за собой дверь.

Шахерезада,

Ублажай не сказками -

Шербетом сладким.

Позанимавшись еще несколько минут (появление Веры выбило из рабочего настроя), Ольга переоделась и отправилась на кухню, чтобы приготовить завтрак. Благодаря продуманным с вечера действиям, приготовить завтрак на двадцать пять человек было не сложно, хотя и пришлось поторапливаться: с сегодняшнего дня первыми завтракали золушки, к тому же вчера вечером, после всех событий, Маслова принесла список персональных меню на утро. Желающих особого внимания, к счастью поваров, было всего три человека.

— Не все такие дорогуши, как наша Танюша, — прокомментировала имена Лера-Валерия, — ты посмотри, два дня знакомы, а уже спелись…Прям, как мы.

Ольга не была избалована: потеряв в тринадцать лет мать, она научилась делать все. Свою лепту в воспитание внесла и мать Васи, крестная, тетя Люда, которая была ближайшей подругой Инне Ивановне. Готовила тетя Люда так, что на запах заходили проходящие мимо односельчане и спрашивали рецепт. «Интересно, крестной сейчас не икается? — улыбалась про себя Ольга, убирая пироги с мясом и рыбой в духовку, — вот бы ее сюда, в этот кухонный рай!»

Пока пеклись пироги, она успела приготовить кашу для Масловой и ее соратников по капризу.

— Блин, я проспала! — в кухню влетела Ника, на ходу протирая глаза и поправляя волосы. — Они уже идут!

— Не переживай, я уже все сделала, только на стол не все поставила, — Ольга разрезала пирог, — там, в кастрюле, каша твоей дорогуши.