Гений русского сыска И.Д. Путилин - Добрый Роман. Страница 10
С живейшим любопытством я погрузился в чтение этой статейки. Приведу ее содержание:
«Нет ничего тайного, что не сделалось бы в свое время явным. Мы очень рады, что можем первые разгадать то таинственное приключение с гробом, о котором не перестает говорить столица и кажется, что читатели оценят наши старания пролить свет на это мрачное, темное дело. Оказывается, в гробе, который во время следования поезда вдруг оказался пустым, находился вовсе не мертвец, а… „живой покойник“. Этот живой покойник – знаменитый мошенник и убийца Д., придумавший этот дьявольски остроумный способ бегства с целью избежать захвата ареста агентами, поджидавшими злодея на всех вокзалах. Увы, наш талантливый „русский Лекок“, господин Путилин, на этот раз оказался не на высоте своего исключительного дарования. Он посрамлен гениальным мошенником. Гроб, доставленный в сыскную полицию, оказался самым обыкновенным, и только на крышке его обнаружены были дырки, ловко замаскированные бархатом, через которые преступник дышал. В гробу ровно ничего не найдено. В настоящее время как редчайшее уголовно-криминальное орудие гроб помещен в „музей“ сыскного отделения. Мы имели случай его осматривать. Вследствие пережитых волнений с господином Путилиным сделался нервный удар. Состояние здоровья его внушает серьезные опасения».
Когда я прочел это, то даже вскочил и долго не мог прийти в себя от изумления.
– Что это такое?! Как могли господа газетчики пронюхать об этом деле, которое держалось в безусловной тайне, в строжайшем секрете? И потом – главное – откуда они взяли, что с Путилиным сделался нервный удар?
– А что если, действительно, с ним сделалось вечером нехорошо? – мелькнула у меня тревожная мысль. – Ведь мы расстались около четырех часов дня, после гробовщика.
Я немедленно велел закладывать гнедую лошадку и через несколько минут мчался уже к моему другу.
– Что с Иваном Дмитриевичем? – быстро спросил я курьера.
– Ничего… – удивленно смотря на меня, ответил сторож. Я влетел в кабинет гениального сыщика.
Путилин сидел за письменным столом, проглядывая какие-то бумаги.
Он взглянул на меня и с улыбкой бросил:
– Я знал, что ты сейчас приедешь. Я ожидал тебя.
– Что с тобой? Ты заболел?
– Я? Наоборот, чувствую себя превосходно.
– Так что же это значит? – протянул я ему номер газеты.
Путилин усмехнулся.
– Ах, ты про эту глупую заметку? Мало ли что врут репортеры.
– Но откуда, скажи, они могли пронюхать об истории с гробом?
– А черт их знает…
Я подивился в душе тому безразличию и спокойствию, с каким мой друг отнесся к появлению в газете сенсационного разоблачения.
– Если ты свободен, приезжай, дружище, часа в три, – сказал Путилин.
В три часа я был у него.
– Пойдем. Я хочу тебе кое-что показать.
Глава VII. Итальянский ученый
Тот, кто никогда не бывал в «сыскных музеях», не может себе представить, какое это мрачное и, вместе с тем, замечательно интересное место!
Мрачное потому, что все здесь напоминает, вернее, кричит о крови, ужасах преступлений, самых чудовищных; интересное потому, что тут вы наглядно знакомитесь со всевозможными орудиями преступлений.
Какая страшная коллекция криминально-уголовных «документов». Чего тут только нет! Начиная от простой «фомки» и кончая самыми замысловатыми инструментами, на некоторых из них зловеще виднеются темно-бурые, почти черные, пятна старой запекшейся крови.
Ножи, револьверы, кинжалы, топоры, веревки, мертвые петли, «ошейники», пузырьки с сильнейшими ядами, шприцы, с помощью которых негодяи травили свои жертвы, маски, фонари с потайным светом.
О, всего, что тут находилось, немыслимо перечислить!
Тут воочию вставала пред устрашенным взором вся, неизмеримая по глубине и ужасу, бездна человеческого падения, человеческой зверской жестокости, жажды крови.
Страшное, нехорошее это было место.
Посредине комнаты стоял знаменитый гроб лилового бархата. Путилин бросил на него быстрый взгляд, и, подойдя к нему, поправил подушку.
– Вот он, виновник моих злоключений!… – задумчиво произнес он. – Правда, он выглядит все таким же, друже?
– Ну, разумеется. Что с ним могло сделаться? – ответил я, несколько удивленный.
– Ну, а теперь мне надо с тобой поговорить…
– Великолепно. Ты только скажи мне, для чего ты заказал вчера несчастному гробовщику второй гроб с двойным дном?
Путилин рассмеялся.
– Да так, просто фантазия пришла. Наказать его захотел. Конечно, это объяснение меня не удовлетворило.
Я чувствовал, что сделано это моим другом неспроста. Но для чего? Я, однако, решил об этом у него не допытываться.
– Так в чем дело?
– А вот видишь ли: не улыбается ли тебе мысль сделаться на сегодня, а, может быть, и на завтра, сторожем нашего музея?
Я от удивления не мог выговорить ни слова.
– Если да, то позволь мне облачить тебя вот в этот костюм. И с этими словами Путилин указал на форменное платье сторожа-курьера, приготовленное им, очевидно, заранее.
– Тебе это надо? – спросил я моего друга.
– Лично мне – нет. Я хочу доставить тебе возможность насладиться одним забавным водевилем, если… если только, впрочем, он состоится. Говорю тебе откровенно, я – накануне генерального сражения.
Я ясно видел, что Путилин был, действительно, в нервно-приподнятом настроении.
– Но ты, конечно, дашь мне инструкции соответственно с моей новой профессией, вернее, ролью? Что я должен делать?
– Ты останешься здесь. Лишь только услышишь первый звонок, ты придешь ко мне в кабинет. А там я тебе все объясню быстро и скоро.
Я начал переодеваться и вскоре превратился в заправского курьера-сторожа.
Мой друг напялил мне на голову парик, прошелся рукой искусного гримера по моему лицу и затем внимательно оглядел меня с ног до головы.
– Честное слово, доктор, ты делаешь громадные успехи! И покинул меня.
Прошло с час.
Я чувствовал себя, откровенно говоря, чрезвычайно глупо.
В сотый раз я осматривал знакомые мне до мелочей страшные орудия «музея».
Послышался звонок.
Я быстро пошел в кабинет моего друга, минуя ряд комнат. Я видел, с каким изумлением глядели на меня обычные сторожа сыскного управления.
– Откуда этот новенький появился? – доносился до меня их удивленный шепот.
В кабинете перед Путилиным стоял его помощник, что-то объясняя ему.
В руках Путилина была большая визитная карточка, которую он рассматривал, казалось, с большим вниманием.
Когда я вошел, помощник Путилина взглянул на меня недоумевающе.
– Вы разве не узнаете, голубчик, дорогого доктора, всегдашнего участника наших похождений?
Помощник расхохотался.
– Да быть не может? Вы?!
– Я.
– Ну и чудеса начинают у нас твориться!
– Скажи, пожалуйста, ты никогда не слыхал о таком господине? – спросил меня Путилин, подавая визитную карточку, которую держал в руке.
Я взял карточку и прочел:
– Не знаю… – ответил я.
– Скажите, голубчик, чего домогается этот господин? – обратился к помощнику Путилин.
– Он на плохом французском языке обратился ко мне с просьбой осмотреть, научных целей ради, наш криминальный музей. Наговорив кучу любезностей по адресу нашего блестящего уголовного сыска, он заметил, что в осмотре музея ему не было отказано ни в Англии, ни в Германии, ни во Франции.
– Вы сказали ему, что разрешение осмотра музея посторонним лицам зависит от начальника, а что начальник, т. е. я, в настоящее время болен?
– Сказал. На это он ответил, что обращается с этой же просьбой ко мне как к вашему заместителю.