На железном троне (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич. Страница 6
А где-то к лету 1610 года Дмитрий понял — этого решительно недостаточно. В грядущих войнах ему придется по-новому удивлять своих врагов, чтобы побеждать. А потому, к началу Северной войны мало чего успел предпринять. Что изрядно угнетало и нервировало. В сущности, кроме серьезной перетряски штатов и отбрасывания всего недостаточно эффективного, ему удалось хоть как-то внедрить только две вещи.
Во-первых, штуцер, заряжаемый с казны, который открывал кардинально новые возможности в ведении стрелкового огня. А во-вторых, фургон, ставший очень серьезной модернизацией предыдущего стандартного армейского образца. Что, в свою очередь серьезно поднимало мобильность и подвижность легиона на марше.
Безусловно классные «фишки». Другой вопрос, что к концу 1613 года их удалось внедрить только в одном легионе облегченного состава, даже в ущерб преторианцам. Да и как это получилось — не до конца ясно. Чудо — не иначе…
— Государь, — осторожно поинтересовался Аксель. — Ты уверен, что этих войск хватит? Они хороши, это бесспорно. Но их мало.
— Будем обходиться тем, что есть, — чуть помедлив, ответил Дмитрий. — Или ты думаешь, что теперь к этому празднику жизни не подключится целая стая стервятников?
— Стервятников? — Удивился Аксель. — О чем ты?
— Скажи, мой друг, кому на берегах Балтики стало хорошо от того, что я принял корону Швеции? Кроме Швеции и Руси.
— Ну… — задумался Аксель и завис.
— Я за дверь — они в окошко, — усмехнувшись, произнес Дмитрий. — Уверен, что так или иначе, война за Швецию будет идти на обоих берегах Балтики. Мое усиление и без того чрезмерное, испугало многих. Теперь понимаешь, почему я оставил один легион в Риге, а второй в Смоленске?
— Да, — после небольшой паузы произнес Аксель.
— И понимаешь, отчего я так долго думал над твоим предложением?
— Вполне, — кивнул Аксель. — Но теперь я не понимаю почему ты не отказался! Ради чего?
— Не поверишь, вас жалко стало.
— Не поверю.
— А вариант с тем, что я просто люблю убивать тоже не подойдет?
— Не думаю, что все так просто, — покачал головой Оксеншерна. — Да и не похож ты на тех, кто убивает из одной жажды крови. Ты выступаешь в поход малыми силами, соглашаясь на войну с очевидно большой коалицией. Да еще и в весьма невыгодных для себя условиях. Флота нет ни у тебя, ни у нас. Противодействовать датчанам просто не чем. На первый взгляд сумасбродство. Но… ты не выглядишь умалишенным. Не понимаю. Просто не понимаю.
— Я тоже, — загадочно улыбнувшись, ответил Дмитрий.
При желании он легко мог бы объяснить свой поступок голой выгодой и хорошо продуманной стратегией. Комар носа не подточит. Но себя он обманывать не хотел. Император действительно просто не понимал, зачем именно сейчас он ввязался в эту войну. И ради чего.
Кровь, борьба и нервные потрясения, что обрушились на него в 1603 году… сразу же и в большом количестве после странного попадания в это, то ли прошлое, то ли какой-то параллельный мир, отстающий на несколько столетий. Они навалились словно тяжелый груз, от которого затрещала спина и задрожали ноги. Но главное — одиночество. Гнетущее и изматывающее.
Там, за кромкой, когда он еще и не думал о своем происхождении, Дмитрий испытывал определенное раздражение из-за ощущения чужеродности в среде родичей. Приемных, как позже выяснилось. Но девушки, друзья-товарищи и множество увлекательных дел как-то смазывали весь этот негатив.
Здесь же, чувство чужеродности достигло абсолютного пика. Постоянная игра, поза и «фильтр базара». А главное — даже поговорить с кем. Например, Марина, казалось бы, один из самых близких людей в этом мире. Верящая в него. Любящая его. Пусть и потекшая слегка «крышей» после того, как он ее откачал. Но все равно — ближе и роднее не было никого. И даже ей он не решился открыться. Остальная же часть среды обитания была для него словно дурное кино. А уж когда его любимая супруга решила принять постриг и подавно…
Что Дмитрий хотел доказать этой войной? И кому?
Он не знал.
Возможно, просто искал острых ощущений. Вынырнул из круговерти дел, отвлекающих от тяжелых, депрессивных мыслей. И пустился во все тяжкие. Чтобы просто не оставаться наедине с самим собой. Чтобы голова его была постоянно загружена чем-то сложным и всеобъемлющим.
А может быть хотел умереть. Снова. Как тогда. В таком близком и одновременно далеком 1603 году… в те самые первые недели своей жизни здесь — в мире, где все ему кажется не так, и не этак. Где, будто бы даже воздух жмет и натирает легкие, словно дурной башмак, порождая неустанную, прямо-таки гнетущую жажду перемен…
Глава 3
25 марта 1614 года, Копенгаген
Король Дании хмуро смотрел в пустоту перед собой и нервно постукивал по столу.
Только что он узнал, что рыжий безумец преодолел огромное расстояние от Москвы до Або, а потом, форсировав замерзший Ботнический залив по льду, взял Стокгольм. Нагло и дерзко. Городской гарнизон был уничтожен настолько быстро, что просто не успел оказать сопротивления.
Более того. Король вообще узнал так быстро о случившемся только из-за курьезного случая. Один из офицеров гарнизона во время атаки оказался за городом с солдатами сопровождения. Навещал одну вдову в ее загородном поместье. Ничего необычного — любовь с первого раза, плавно перетекающая в попойку и грабежи и без того не самого крепкого хозяйства, впрочем, совершенно беззащитного. Только это и спасло офицера и его солдат от вырезания. Впрочем, не так чтобы и сильно. Рейтары Императора очень быстро и грамотно организовали разъезды, удивительно точно стреляя. Так что от его отряда в полсотни головорезов ушел едва десяток. Да и он сам пулу в плечо получил, навылет, к счастью.
— Сколько у него войск? — Наконец спросил король.
— Я могу только предполагать…
— Так предположи, — в раздражении фыркнул Кристиан IV.
— Немного. Тысячи три-четыре. Но все в добрых кирасах и шлемах. В основном пехота. Стрелки с аркебузами. Пикинеров не видел. Кавалерии мало. Хотя, возможно, она по округе была рассыпана. Видел только рейтар в добром снаряжении на хороших лошадях. Кроме пистолетов они вооружены еще и аркебузами, возможно штуцерами. Слишком уж точно бьют. Пушки мелькали, но толком не разобрать какие и сколько. И обоз. Большой, очень большой обоз. Мне показалось — с едой.
— Это все?
— Да, мой король.
— А шведские войска? Ты их видел?
— Нет, не видел. Но я не мог долго находиться возле города. Горожане и селяне были не в восторге от моего стремления навести порядок на тех землях. Сдали бы. Или сами на вилы подняли. Или рейтары бы догнали. Они у московитов резвые и шустрые.
Король окинул взглядом своих генералов. У них вопросов не было.
— Ступай, — произнес он офицеру и, когда тот покинул помещение, обратился к военному совету: — Что вы думаете?
— Три-четыре тысячи бойцов — это похоже на один легион, — начал говорить самый старый и опытный вояка. — Кроме того, наши люди в Речи Посполитой не сообщали о том, что легионы в Смоленске или Риге куда-то уходили. Скорее всего, это столичный легион «Рутения».
— Всего один легион? — удивленно произнес второй генерал. — Мне кажется, что Император нас недооценивает. Или остальные войска еще не подошли.
— Или мы чего-то не знаем, — добавил третий генерал.