Сбитый ритм (СИ) - Филатова Майя. Страница 23

Чуть дальше я увидела Изабель, любовницу Дарна… и, если верить рассказу Трена, очень-давно-бывшую невесту Халнера. Фифа задумчиво перебирала складки пурпурного платья, в глубоком и узком декольте посверкивало ожерелье тёмного, в тон волос, камня. Сами волосы были забраны в высокую причёску, подчёркивая ш-ею. Длинную, белоснежную шею. Хм. А ничего так смотрится — рубить удобно. Или отрезать. Тупым кинжалом, да.

Звезда сцены, мля. Принципы Апри ей не нравятся, мля. Строит из себя тут…

— Кети! Кети, ты слушаешь? — тонкий голосок Лилиан вернул меня в реальность.

— Да-да, разумеется, — встряхнулась я, — слушай, а…

Я не договорила, раззявив рот на пролетающих мимо площадки черных рогатых птицеяеров. Их чешуя и перья блестели металлическим блеском, хвостовые гребни заточены, словно зубья пилы. Ни ремней, ни сбруи: эти «птички» ездовые. Всадники походили одновременно на священников и солдат. Поверх армейской формы Мерран пузырились короткие черные котты с изображением меча на фоне солнечного диска. На плечах лежали епитрахили, их нижние половины ныряли под широкие ремни с длинными кинжалами. У каждого седла — скорострелы. Вот это да! Вот это я понимаю патруль!

— Ой, Инквизиция… — воскликнула Лилиан и замолчала, вцепившись мне в рукав.

— А-а-а, полетели, опора и защита наша! Чтоб им пусто было, — раздался голос Отто.

— Тс-с-с! — испуганно прошипела Лилиан, — Отточко, пойдём гулять?

— Конечно, Лили. И ничего не бойся, когда я рядом!

— Сам не нарывайся, и бояться не надо будет, — пробурчала я.

Молодые люди растворились в толпе. Я с одобрением посмотрела в ту сторону, куда улетели инквизиторы. Как это правильно — остужать дурные головы одним только видом власти, а не топором по шеям!

***

Когда места мало, решения приходят самые неожиданные. Главное шапито установили на площади-уступе, а вот жить пришлось в пещерах. С одной стороны, красиво: стены и потолок посверкивают разноцветными огоньками. С другой стороны, тесно: закутки с матерчатыми стенами напрягали просто зверски. Третий фактор — зизконы. Эти слизни с конечностями ящериц любили свисать на хвосте, прислушиваясь к дыханию людей. Так вот просыпаешься ночью, а на тебя круглые глаза смотрят. Очень впечатляет.

Представления проходили хорошо. Я попривыкла к публике, люди в Озерном оказались сдержаннее, чем на равнине, плюс никогда не набирался полный зал. И все же, через пару декад иллюзорные образы начали вырываться из-под контроля. Причем сложности испытывала не только я: уставшая за полусезон труппа считала часы до перерыва на праздник Полносолнция, в который запрещена любая деятельность, и надо только поститься и восславлять Великого Апри. Один лишь Дарн носился как заведённый, напоминая всем и каждому о «важности миссии искусства в столь тяжёлые для Империи времена».

Когда до Полносолнция осталась пара дней, артисты начали дружно халтурить и уговаривать Дарна закончить полусезон раньше. Поломавшись, директор почти согласился. И тут случилось неожиданное: на праздник в Озёрный приехал лорд-наместник соседнего округа, да ещё с семьёй. Не смотря на то, что люди планировали паломничество, вся толпа внезапно захотела сходить в театр, посмотреть на «знаменитое представление с живым монторпом». Обязательно. Вот прям завтра. Ну хорошо, послезавтра.

Если бы эти люди заглянули за кулисы, то увидели бы монторпа в человеческом обличье. Два дня Дарн метался раненым зверем, раздавал тычки, напоминал правила этикета, даже подогнал пару номеров под вкусы скорых гостей.

И вот столь важный (по мнению директора) день настал. Зазвучали фанфары, артисты побежали на сцену в своих лучших костюмах. Вопреки обыкновению, я отиралась за кулисами, подглядывая за представлением. На душе гадостно, в голове — шумно, предчувствия — дурные…

Ребята блестяще отрабатывали номер за номером — жонглёры, акробаты, клоуны, дрессировщики, и с чувством выполненного долга убегали прочь. Те, кто не задействован в других номерах, уже начали накрывать на стол. Но даже перспектива хорошего застолья не могла развеять дурное предчув… ой!

— Чего бродишь? Снова нервы? — прошептал Халнер в ухо.

— Тфу на тебя! Напугал! Нет, какие нервы… просто неспокойно… Ладно, — я ответила на поцелуй и вывернулась из объятий, — ну всё, всё. Мне пора идти.

— Ну иди. Только… Знаешь, я сегодня, пожалуй, с тобой посижу. Ты устало выглядишь.

— Угу. Твоими стараниями, — съязвила я, и поднялась по приставной лесенке на площадку, с которой обычно делала иллюзию монторпа, — нет, вот сюда сядь лучше, там обзору мешаешь, а мне и так сосредоточиться трудно.

— Кто мешает? Я мешаю? — фыркнул Халнер, — я вообще так, мимо проходил. Кстати, вот тебе два камня на замену, в краевых трещина пошла. А в зале седьмой и третий оказались сбиты с оси. Может, поэтому иллюзии барахлили… Я поправил, теперь будет легче. Только поворот на пять-двенадцать не забывай, как вчера. Самой же проще.

— Да? А, ну да. Спасибо…

Иллюзия, и правда, на этот раз пошла на ура… а потом лёгкость перешла в нападение. Нападение в прямом смысле: сотканный из света и фантазий, монторп сделал несколько шагов в зал.

Миг, и в рёбрах щелкнуло. В глазах потемнело. Я вцепилась в камни. Ноги подогнулись. Я начала падать в пустоту…

Немыслимо — наблюдать за собой сверху. Видеть одновременно своими глазами и чьими-то ещё. Парить. Слышать крики зрителей. Слышать шепот теней, наполнивших воздух. Чувствовать Халнера, что склонился ко мне в тесном закутке над ареной.

— Кети, ну Кети же… Дай! Дай быстро сюда!

Кристаллы выскользнули из пальцев. Поблекнувший монторп вновь обрёл «плоть», взревев от боли. Потом «укротитель» хорошенько покоцал монстра и загнал его в клеть, как полагалось по сценарию. С последним аккордом музыки Халнер подхватил меня на руки и свернул пространство до коридора за кулисами.

— Сиди, не двигайся, — строго сказал он, опуская меня на тюки, — Отто, ты как? Да, видел, франтоватый пацан в третьем ряду. Курт, ну-ка покажи, чем… ах ты…!

Остаток фразы прозвучал на Простом языке и в весьма крепких выражениях. Что там такое, интересно?

— Так, куд-да встала? А ну сидеть!

— Бп-ф-ф-фр-р-рт-т-т-бр-р-р-рп-ф-ф-фя! Пр-р-рф-фя!

Горло село. Ладно. Потом всё выскажу.

Я прислонилась затылком к стене. Халнер отгонял любопытствующих, осматривал Отто, разговаривал с лекарками, а вокруг плясала тень, похожая на птицеящера. Огромного, черно-серебряного, в броне с гербом: в солнечном круге летит ящер и плывёт по воде меч. А вот и ещё одна тень, с той же эмблемой. Вот только не черная, а… Ой!

— Странный способ отлынивать, — сухо сказал Дарн, загораживая обзор и глядя на меня сверху вниз, — в Отто придурок болт засветил, а ты чего расселась?

— Н-нр-рй-й-йн-р-р-ро-усст…

— Чего-чего бормочешь? Никаких отговорок! Твой номер по расписанию!

Я посмотрела в зелёные глаза с белыми горизонтальными зрачками. Дарн схватил меня за грудки и рывком поднял на ноги.

— Всё! Хватит симулировать! А ну быстро переодеваться!

— Пф-ф-ф… р-р-р-р-р!

Попробовала сопротивляться. Тело слушалось плохо. Сознание снова разделилось. Перед глазами промелькнуло закулисье, будто часть меня засела под потолком. Я одновременно видела искаженное злобой лицо Дарна, как Отто накладывают повязки, Курт судорожно пишет, директор встряхивает меня как тряпичную куклу, Халнер оборачивается к нам…

— А ну прекратить! Прекратить, сказал!

Не удержавшись на ногах, рухнула обратно на тюки. Дарн отлетел на несколько шагов, едва не потеряв равновесие.

— Ты что, спятил?! — он отступил ещё, обалдело глядя на брата.

— Это ты спятил! Она никуда не пойдёт! Это Чёрный дротик, она серьёзно ранена!

— Что?! Серьёзно? Что серьёзно-то? — Дарн пришёл в себя и шагнул вперёд, сжимая кулаки, — у нас семья лорда на представлении, и вот ЭТО серьёзно! Дротик в Отто воткнулся, а не в Кет! Кет дышит? Дышит. Разговаривает? Разговаривает. Руки двигаются? Да! И всё! Последнее представление перед праздниками! Лечи её потом чем хочешь, хоть в Цитадели, хоть в посте-а!