Сбитый ритм (СИ) - Филатова Майя. Страница 36

— Ууу, — Маро аккуратно поддержал меня за талию, — идти сможешь?

— Ф-ф-ф-рх-х-х… Конечно. Гр-р-р, не трогай! Выпить есть? Нет? Жалко…

— Тебе и правда лучше к Коре, — сказала Лилиан, всплёскивая руками, — она живёт на тре… тьем… этже… здрасьте.

Девушка покрылась румянцем и нервно сглотнула. Мы обернулись и увидели Халнера — за нашими спинами, совсем рядом. От него пахло курительными травами и тем самым хорошим алкоголем, что я почуяла с порога гостиницы. Только вот на диванах сидели совсем другие люди!

— Ребят, идите-ка к себе. Кети я сам отведу, а то Кора с недосыпу страшна. Потом вас всем гуртом лечить придётся.

Не дожидаясь ответа, Халнер взял меня за локоть и повёл в дальний угол холла, к запасной лестнице.

— Ты чё сюда-то? Темно же! Пошли по нормальной лестнице?

— Мда? Чтобы ты снова затеяла драку? Иди давай! За перила держись.

Больше мы не произнесли ни слова, пока не вошли в его номер. Я не удивилась. Действительно, зачем будить пожилую женщину, когда ранение лёгкое и есть собственная аптеч-ч-ч-ка-а-а!

— Тихо, тихо. Всё, — болт звякнул о железную кювету.

Странная штука, никогда не видела таких. Без древка, без дополнительных стабилизаторов, лишь короткое, с палец, трехпёрое лезвие с обратными заточками по внутренним частям и на головке.

Халнер нахмурился, повертел штуковину пинцетом.

— Имена, звания, часть, хоть что-то назвать сможешь?

— Чего?

— О Великий Апри… — он принялся обрабатывать рану, — кто напал? Ты разглядела знаки различия? Как называли друг друга? Сколько солнышек на воротниках?

— Э-э-э…. Никак не называли. Солнышек у одного четыре, у другого, кажется, три, и ещё ай-й-й-й! у двоих по паре. А ты откуда знаешь?

— Это болт от ручного скоростела, их выдают только армейцам. Мда… Жаль, здесь выпуск старый, без штампа части. Ладно, монторп с ним. Ты убила кого-нибудь, кстати?

— Нет, к сожалению, не убила, только — пф-ф-р-р-р, аккуратней, больно же!

На самом деле, Хал действовал аккуратно, но отчего-то хотелось ёрничать.

— Да всё уже почти. Ну сиди ты спокойно, а!

— Вот сам и сиди! А меня тут, между прочим, убивали! Еретики хреновы… Как почему? Это же они и сожгли Тмирран. А теперь, видишь ли, свидетель объявился. Хотя какой из меня свидетель? Всё равно никто слушать не будет. Всем всё по барабану…

Халнер хмыкнул, но ничего не сказал. После того, как обработал рану, ещё раз выспросил детали сегодняшнего нападения и зимних событий в Тмирран, а потом категорически отказался отпускать меня куда-либо из гостиницы вообще и из своего номера в частности.

— Всё, хватит болтаться без присмотра. Сейчас поспишь здесь, а утром начнёшь заниматься кристаллами. Как раз инвентаризацию проводить пора…

Аркан III.ХОЗЯЙКА. Глава 13. Женские штучки

Сложно сказать, какое наказание за бузу выбрал бы Дарн, но, с легкой руки Халнера, это оказался домашний арест. Гостиница-шапито-гостиница, ни шагу в сторону, прыжок — попытка улететь. Равор под присмотром своей мамаши Изабель заправлял огненные шары, я корпела над учётными тетрадями и ненавидела всех и вся. Мало того, что за рабыню, считай, держат, так ещё и кабаки отняли!

Стараясь подбодрить меня, Халнер подкинул несколько книг по исследованиям Цветного пламени. Они пришлись очень кстати: я уже давно думала, как в стабильном пространстве Мерран вычленить Зелёную, самую разрушительную цепь Пламени. Теперь, почитав, что пишут умные люди, решила перейти к практике. Застукав меня за выковыриванием светляков из коридорных ламп, Хал долго фырчал про пожар, безопасность, и так далее. Сговорились на том, что эксперименты буду проводить только «под присмотром». Сказано-сделано: гостиная двухкомнатного номера Халнера тут же превратилась в лабораторию.

В моём мире цветное Пламя создавало чёткие цепочки пламя-пепел-пламя, и важно было правильно подобрать катализатор. В Мерран огонь словно оживал и стремился не переработать топливо, а стать его частью — именно так горели, не сгорая, таусы, огненные птицы срочной почты. Экспериментируя, я постепенно поняла, куда и как надо подсворачивать пространство, чтобы лепестки, с одной стороны, оставались стабильными, а с другой, не «прилипали» к чему-либо.

У стен всегда стояли емкости с водой, песком, и щепками триба, но сбои, конечно, случались. После трёх глубоких подпалин на стене, подожженной шторы, и разговора на повышенных тонах, Халнер вернул мне фамильный медальон — его, как и мой родовой кинжал, «конфисковали», когда я только попала в театр и валялась в лазарете после горной реки. Возмутительно. Не драгоценность и не оружие, какого монторпа не отдать раньше?! Но дело прошлое. Теперь медальон с чистым Пламенем лежал в металлической коробочке на краю стола, снабжал искрами, и грел душу.

Вечером шли представления, поэтому работала днём, плотно занавешивая шторы и включая воздуховод. Его винт работал громко, так что прошляпить звук открывшейся двери оказало очень легко.

— Хални-и-и-и… Ой, привет! А… а где Хални? — прозвенел голос.

От неожиданности я выпустила камень мирт. Ударившись об пол, он попрыгал прочь.

— Привет. Вышел. У них же соб-брание, — ответила я, ловя беглеца над решеткой камина, слава богам, не зажженного, — а ты чего хотела? Я передам.

— О, не стоит, — улыбнулась Избель, и подплыла к «лабораторному» столу, — я так… о своём поговорить, по руководству. А что ты делаешь?

— Да так… Работаю вот. Эксперимент сложный. Для номера.

Изабель хмыкнула и начала обходить стол. Как и положено приме труппы, эта сногсшибательно красивая женщина спала с директором и обладала редкостно большими… способностями. К выдающимся на добрых два кулака способностям прилагались: каштановая грива, пышные изгибы, кошачья пластика, сапфировые глаза, густые ресницы. И характер. Сильный характер волевой женщины, знающей себе цену.

— Вы что, тарвола собрались делать? — Изабель постучала ногтём по несущей планке рядом с кюветой, в которую я только-только поместила искру зелёного Пламени, — клюв ему не к месту будет…

— Не трогай! — гаркнула я.

Совладав с собою, добавила:

— Опасно.

В моём родном мире умели делать агрегаты, которые плевались комьями Пламени, стирая за один выстрел целые кварталы. В Мерран до таких машин не додумались — здесь шли по пути «живого» оружия — черви, грызуны, болезни. Я же решила сделать нечто среднее между нашей огненной установкой и здешним Оком Апри, которое видела в Цитадели. По задумке, устройство собирало воедино тепло и свет, меняя их пропорцию относительно друг друга. Сейчас я как раз искала равновесное состояние, чтобы не вспыхнуло, где не надо.

Оскорбленно пожав плечами, Изабель оставила планку в покое, и начала перебирать кропотливо выстроенную пирамидку запасных камней.

— Так… синий, белый… даже Кади, ого! О, а какой хороший чёрный… и все из наших кладовых? Ну, молодец, молодец, подход нашла. Всё-таки женщина, хоть с виду и не скажешь…

Я крепче сжала зубы. Конечно, не скажешь. Сиськи на нос не лезут, побрякушками не обвешиваюсь, томным голосом не говорю, глазки всем подряд не строю, платья не люблю. Взрослых сыновей, которые настырно клеятся ко всему, что движется, тоже нет. Вообще детей нет, и вряд ли будут. Какая из меня женщина!

— Только ты сильно не обольщайся, вот что тебе скажу. Хални всегда себе на уме, да ещё жуткий собственник. Жут-кий, уж поверь мне. Иву, сестрёнку мою младшую, до могилы довёл заскоками своими. Дарни тоже иногда чудит, конечно, но Орры просто цветочки по сравнению с… о Апри! А это здесь откуда?!

Вскинув брови так, что гладкий белый лоб сморщился, словно печёный фрукт, Изабель вытащила за цепочку мой медальон.

— Это моё! — зло сказала я.

— Твоё?! Вообще-то моё! Мне его Дарни подарил!

— Что?!

— Это я должна спросить «что»! По номерам уже шаришься? Когда только успела!