Тоннельщики (СИ) - Сапегин Александр Павлович. Страница 17

— Наговариваешь ты на себя, — включая автопилот, закинул ноги на консоль Олег. — Федю я неглиже не видел, а с тобой в баньке на полке париться приходилось. Так что близнец ты у нас двуяйцевый, Региночка, прошу прощения за столь интимную подробность. Ты себя, Шак, в инвалиды погоди записывать. Кстати, Рега, Кузьмина мы вдоль по борту пускаем, он у нас парень женатый…

— Ты это к чему? — нехорошо сощурившись, обернулся к напарнику Николай. — Ты это на что намекаешь, протокольная твоя рожа?

— Остынь, не о тебе разговор, — отмахнулся Олег. — Регина, солнце моё ясное, погибаю я без женской ласки… Э-э-э, Богдан, ты эт…, типа чего костями хрустишь? Ребятки… О-о-о! — расплылся в ехидной улыбке Олег. — Коля-а, прикинь, а! Кажется нашу пташку окольцевали…

Переглянувшись с Богданом, Регина принялась демонстративно разминать кулаки. Поняв, что сейчас его будут убивать, Мухин вжал голову в плечи.

— Отлетался ты, Мухин! — Регина плотоядно оскалилась.

— Братцы, да я, да мы, как рыбы об лёд! Богдан, хоть ты скажи ей! Я же ни-ни! Даже зеркалу с похмелюги без откровений, ты же меня знаешь!

— Знаю, Муха, поэтому между тобой и Регой не встану, лучше уступлю ей место. Ты знаешь, по этикету дамам принято уступать.

— Коля!

— Что сразу Коля?! Коля ничего, я, собственно, вообще, вон на ту звезду смотрел. А что-то случилось, не?

— И ты, Брут?

— И я, да только ты не Цезарь. Будь мужчиной, прими смерть достойно, — едва сдерживая рвущийся наружу смех, продолжал стебаться Николай. — Ребятки, так вы точно того или это секретный секрет?

— Коля, — Богдан сжал плечо пилота, — до вахтовой станции мы и без вас долететь можем… Соображаешь? Автопилот вывезет.

— Муха, они точно «того»! Тили-тили?

— Уймись, балаболка! — Регина наградила пилота звучным подзатыльником. — Точно Татьяне нажалуюсь, будешь пятый угол искать.

— Это запрещённый удар ниже пояса! — не сдавался Николай. — Мы, в отличие от вас подписок не давали, сечёте?

— Что-то борзые вы тут на вольных хлебах стали, спасу нет, — усмехнулась Регина. — Чего надо, ироды? Говорите, пока я добрая.

— Птичка моя, я верил в твою сердечную доброту, спасай трепещащею… щея…, вот же словечко придумали, — зачастил Олег. — Огонь страсти и безответной любви объял одинокое сердце. Твои девчушки, Рега, просто чудо, но мне бы сердечную тропу к одной из них пробить. Рыженькая незнакомка с пикантной родинкой на левой щёчке забрала любвеобильный орган…

— Орган у тебя в штанах.

— Не вели казнить, кормилица, вели слово молвить.

— Молви, несчастный.

— Поспособствуй, благодетельница, а?

— Испортишь мне девочку, кастрирую на главной галерее. Вечером на брифинге. И не дай Бог ты её обидишь или бросишь, ты меня понял? И причешись, пугало.

— Я знал, знал! Дай, я тебя расцелую! (Хрусть, хрусть!) Э-э, Богдан, намёк понятен… Хорош дурачиться. — Олег мгновенно сбросил шутовской тон и стал предельно серьёзным. — Спасибо, Регина. Так, ребятки, подходим к первому тоннельному кольцу, быстро по креслам и пристегнитесь, — включив громкую связь, Олег продублировал указание в пассажирский салон, — сейчас нас перебросят на вторую точку.

Сверху и с боков на бывший штурмбот величественно наплывала циклопическая круговая металлоконструкция с гигантскими шайбами внешних ускорителей на подвижных рампах. Николай вполголоса дублировал получаемые от диспетчера-оператора указания. Запустив коррекционные двигатели, бот сместился на несколько километров вверх и влево. Казалось, что воронка силового конуса вспыхнула прямо перед носом бота. Миг, и окутавшееся коконом защитных полей судёнышко, перенеслось на несколько десятков астрономических единиц.

— Лёгкие тошнота и головокружение это нормально, — сказал в микрофон Олег. — Установку ещё не отъюстировали. Господа и обворожительные дамы, вон та сверкающая огнями шишка справа по борту станет вашим домом на ближайшую вахту. Шак, Пташка, вас куда?

— Правь к стыковке административного бокса, нам в кадры, — за двоих ответила Регина. — Душ прими, и причесаться не забудь, Казанова.

— Прибыли, — глядя на несуразную конструкцию вахтовой станции, прошептал Богдан.

— Дан приказ ему на запад, ей в другую сторону, — отчаянно фальшивя, пропел Богдан песенку из ремейка старинного голофильма, рассказывающего о мировых войнах двадцатого века.

Вращая между пальцев полученную в отделе кадров чип-карту с направлением на «точку семь», Северова не покидало ощущение мерзкой подлянки, подкинутой ему кадровиками. И было с чего. Эзоповым языком или профессиональным слэнгом строителей «точкой семь» называлось будущее кольцо пространственного тоннеля. Отчего будущее? О того, что его ещё не существует, только чертежи и планы на строительство. Глухомань в Пустоте, Тмутаракань у черта на куличках. Как известно, для определения координат в трёхмерном пространстве требуется шесть точек, размещённых на ограждающих искомый объект плоскостях, а седьмая, известная точка, точка задаёт направление движения. Пустотники зачастую заменяют абсцентную лексику с отправлением оппонента в сексуально-пешеходную прогулку высококультурной фразой: «Иди ка ты в точку семь».

— Куда тебя? — из кабинета отдела кадров с развёрнутым изображением ордера на заселения в женское общежитие всей подопечной дамской стайки, проецирующегося с наручного коммуникатора, выскочила до неприличия весёлая Регина. — Нас завтра отправляют на двадцать седьмое кольцо.

— Вот, — Богдан передал невесте чип. Подкинув девайс на ладони, та вставила его в разъём коммуникатора. Электронная «бумага» на голо моментально сменилась изощрённым сухим канцеляритом посылки главного энергетика вахты куда подальше, а конкретно на самый крайний аванпост строительства.

— Точка семь? — подёрнула бровями-крыльями Регина.

— Ага, «отстрел» с твоего колечка. Пинком под зад, с глаз долой. Должен был лететь Костя Улюкаев начальником временной вахтовой, но он загремел в больничку с пустотной лихорадкой, поэтому в приказном порядке в попу галактики забрасывают кого не жалко, но с кого можно спросить.

— Тебя, что ли?

— Меня. Нашли крайнего, выморозки Пустоты.

— Не ругайся. Иди ко мне, я тебя пожалею. Опять на монтаж реакторов?

— Если бы, — обречённо вздохнул Богдан, — на мою шею навешивают нулевой цикл, подготовку площадки под монтаж двадцать восьмого кольца и строительство энергоустановки. Это, называется, повысили в должности. Я и лошадь, я и бык, я и баба, и мужик. Писец, я в ауте, наверно директору «пятидесятники» всю ночь нашёптывали заколотить меня куда-нибудь.

— «Энергетиков у нас как грязи, а специалистов, имеющих опыт работы в Пустоте на дальних аванпостах закрытых баз наперечёт, а вот энергетиков с опытом работы по второму озвученному профилю по пальцам пересчитать!» — Богдан очень похоже передразнил главную штафирку отдела кадров. — Хреново быть на все руки мастером, их, как оказалось, обычно на все бочки затычками суют.

— Когда? — не стала рассусоливать невеста, сходу задав главный волнующий её вопрос.

— «Большой Мул» с контейнерами отходит от пятого грузового терминала через три часа. «Отстрелят» вместе с ним.

— Плохо, — пригорюнилась Регина, — но у нас есть один положительный момент, дорогой.

— Это какой?

— Милый, у нас есть время проверить мою каюту в жилом блоке и пообедать. Ты не против такой программы?

— Только каюту или…

— А «или», как себя вести будешь! Что-то не вижу радости на лице.

— Какая тут радость, голодным лететь придётся.

— Держи хвост пистолетом, штурмовик! Неужто ты сомневаешься в бесконечной мудрости начальства, Пустота ему покрышкой. Иногда оно даже заботится о рабах своих, презентовав изгоям гравитационный передатчик с ящиком маяков. Мы будем любить друг друга на расстоянии и даже звонить на коммуникаторы. Клянусь хранить тебе верность.

— Это утешает, но там не будет тебя и это угнетает. А верность обеспечена твоей лояльностью к компании. Дорогая, ты же не позволишь ей лишиться части контингента, состоящего из мускульных особей? Я не Отелло, женщин не душу, так и знай! Я мужикам за косые взгляды в твою сторону шеи посворачиваю. Всех убью, один останусь и это будет твоя вина!