Тоннельщики (СИ) - Сапегин Александр Павлович. Страница 55

В любом случае надо было что-то делать. В складывающейся в макромире ситуации время играло роль конечного ресурса. Проморгаешь миг, и последствия будут необратимыми. Пригубив коньяк под внимательным взглядом Ильина, Северов решал: тянуть всё одеяло на себя или делегировать эту честь другим? Тянуть на себя — нашли дурака! Нет-нет-нет, этот прикуп надо сбрасывать тому, кто сумеет им распорядиться к общей пользе.

— Командующий флотом вам подойдёт? — грубый бас разбил хрупкую тишину.

— Вице-адмирал Крашенниников? — вскинулся Богдан.

— Адмирал флота Иванцов, — колючие льдинки вместо глаз не выражали ни одной эмоции. Ильин превратился в статую Снежного Короля ибо «инструмент» в штанах не позволял ему считаться королевой.

Краснокожий выходец с Пандоры. Один из лидеров общественного движения за независимость Провала. Опытнейший флотоводец и неплохой политик, влияющий на политику Провала, русского сектора и Конфедерации в целом. Пойдёт ли он? Несомненно.

— Вы ведь не флотский, — прищурившись, утверждающе констатировал Богдан. — Разведка, СБ?

— ОСО, - хлёстким выстрелом ответил Ильин, на что Богдан качнул головой в такт мысленному озарению.

— Спецотряд «Вихрь» принадлежит вашему хозяйству, м-м-м негласно. Не сочтите за наглость, но позвольте вопрос: как давно вы знакомы с полковником Птицыной?

— Скажем так, — Ильин обозначил сухую улыбку уголками губ, — давно. Ваша невеста очень неординарная женщина, умудрявшаяся надирать задницы «святогорам». Вы, как выясняется, тоже не промах. Поражаюсь, как военное ведомство умудрилось прохлопать интуита. Зажрались и обленились. Видно Пустота застила им зрение или их военные комиссариаты зря едят свой хлеб.

— Вы ошибаетесь, Фёдор Борисович, я не интуит.

— Позвольте мне остаться при своём мнении. Не вам судить, интуит вы или нет. Все факты, любезный Богдан Михайлович, на моей стороне. Вы уж извините, но неправда ваша. Могу ли я узнать о сути и цели беседы с адмиралом?

— Нет. Только если он сам соизволит поделиться информацией с вами.

— Вы же понимаете…

— Нет. Только так. Информация слишком горячая. Предупреждаю, после сеанса связи вашему судну придётся соблюдать полное радиомолчание. Хотя, о чём я, адмирал без меня разберётся с мерами безопасности.

*ОСО — отдел спецопераций, находится в прямом подчинении командующего флота.

Богдан устало привалился спиной и затылком к холодной переборке, словно всем телом всасывая морозную свежесть остужённого принудительной вентиляцией металла. Постояв несколько секунд в «слепой» зоне, неконтролируемой всевидящим оком Марьи, он мысленно сбросил с себя давящий груз тяжёлого разговора со старпомов «Скорого», придал лицу вид бравый и чуточку придурковатый, и шагнул на освещённый участок. Лучше провисеть полную смену в открытом космосе в осточертевшей «Свири» с вышедшей из строя ассенизаторской системой, чем ещё раз окунуться в подковёрную беседу, до отвала набитую намёками, экивоками да эзоповым языком иносказаний. Всё же работа в спецслужбах налагает на людей свой характерный отпечаток, у них образовывается странная профессиональная деформация уводить разговоры в сторону вместо прямого и ясного ответа. Благо хоть ему пошли навстречу и не пришлось «светить» корочкой сотрудника внешней разведки. Этот козырь лучше не светить. Из обронённого намёка о знакомстве Ильина с Региной удалось вычленить главное — невеста по его просьбе отправила «маляву» наверх. Докладная записка полковника в отставке дошла до нужного адресата. За красивые глаза никто фрегат в Тмутаракань не зашлёт.

Доковыляв до медотсека с отжатой под собственные нужды палатой, Северов, в чём был плюхнулся на откидную койку. Нога подламывалась, спина простреливала, ведь регенерация регенерацией, а процедуры никто не отменял. Ему, по-хорошему, ещё сутки бы поваляться под наблюдением медиков, но кто ж даст эти вожделенные двадцать четыре часа? Если Ильин не соврал, вызов на сеанс связи с адмиралом флота Иванцовым может состояться в любой момент. Поморщившись, Богдан собрал непослушное тело в горсть, скинул с себя одежду и в чём мать родила заполз в теплый пенал медбокса. Вряд ли сверхзанятой адмирал выцыганит из своего сверхплотного графика десять минут на общение с неизвестным тоннельщиком в ближайший час. Пока то да сё, при любом раскладе у ранбольного есть тридцать минут на медицинские процедуры и замену пластырей из синтеплоти. Лёжа на животе, Богдан почувствовал морозную каплю анестека, упавшую на поясницу, вторая растеклась по бедру. Уколы боли мгновенно прекратились. Чуткие манипуляторы занялись перевязкой и обработкой ран, в левое плечо впилась злая пчела ампулы имунномодулятора, следом кольнул комарик регенускорителя. Всё бы хорошо, кто бы спорил — лекарства архиполезные и архинужные, но последнее невероятно подстёгивает метаболизм. Опять жрать в две сопатки. Скажем так, повышенный аппетит — это побочный эффект препаратов, ускоряющих и так неплохую природную регенерацию. После его применения любая рана на тебе заживает, как на собаке, но и аппетит просыпается зверский.

Через пятнадцать минут меддроид закончил пытку растекшегося медузой тела и оставил Северова в покое. Собрав себя в кучку после импульсного массажа и выбравшись на свежий воздух, он, не стесняясь камер, протопал в душевую. Освежившись и побрившись, Богдан вытряхнул куцые запасы чистого нательного белья, покрутив в руках которое, он отдал предпочтение облегающему костюму с функцией терморегуляции.

Поганый червячок сомнений с утра свербил воспалённый разум начальника строительного участка, то и дело напоминая, что бельишко ещё ого-го как пригодится. Из-за дурного предчувствия он который час кряду не находил себе места. И фрегат ОСОвцев тут был совсем не причём. Северова терзало что-то неуловимое, заставляющее держать себя в тонусе в ожидании внезапного удара. Что-то сродни позабытому, но недавно вернувшемуся ощущению адреналинового мандража перед боем. Вот ходишь ты вроде пустынными коридорами, а между лопаток не переставая чешется от чужого взгляда и волосы на затылке шевелятся в так дыханию невидимого заспинного спутника.

Под воздействием проснувшегося чутья Богдан выбил из Ильина полтора десятка боевых скафандров для себя и служивших в десанте работников из числа штатного состава станции, чем ещё раз плеснул воды на водяное колесо записного мельника, словно заведённый твердившего, что Северов чистой воды интуит. Старпом долго не соглашался обмундировать залетного гражданского специалиста в компании с десятком и ещё пятёркой «голодных ртов», справедливо мотивируя отказ тем, что боевая экипировка товар штучный и штатный взвод штурмовиков на «Скором» индивидуальные «Хорсы» даже под страхом смерти не отдаст. Богдан кивал головой, соглашался со старпомом, но продолжал давить, ни на грош не веря в отсутствие у вояк заветной кладовочки с ненужным на первый взгляд хламом. Сам такой был, все ужимки Ильина он видел даже с закрытыми глазами, а тот продолжал упорствовать и набивать себе цену и когда своеобразный торг достиг пика, Северов показательно изобразил жестом сдачу в плен. Резко потеряв интерес к процессу взаимных уступок и торговле, он скупо поблагодарил Ильина за коньяк и засобирался к себе. По инерции улыбающийся старпом не сразу поверил докладу оперативной группы, посланной на вахтовую станцию за криопеналами с пленными каас и вахтовиками. Перед группой в погонах сработали двери-гильотины, а бархатный женский голос посоветовал возвращаться на «Скорый» не солоно хлебавши.

Спецуре в предельно вежливых и корректных выражениях сообщили, что у трофеев есть законный хозяин и некрасиво разевать роток на чужой вершок. Команды сверху не было, полномочия экипажа «Скорого» никем не подтверждены, таки строители гражданская структура и флотские им не указ, поэтому, в целях соблюдения отчётности, законности и ещё целой кучи форм и справок… В самом деле, не будешь же резать двери на гражданской посудине, свои же не поймут, а чужие подавно.