Есть ли сердца у призраков (СИ) - "Missandea". Страница 10

Все склонили головы, а он не мог перестать смотреть, как Ариана изящно и просто спускается, легонько касаясь пальчиками перил, как улыбается направо и налево, как, наконец, исчезает в толпе, заговорив с кем-то. Она была одета в бледно-голубое пышное платье, расшитое тончайшими кружевами. И у этого платья, о боже, не было рукавов. Волосы её мягкими локонами спускались почти до пояса. Господи, как ему хотелось схватить ее за них. Небольшая корона и какие-то бусины украшали ее голову, на шее висела золотая цепочка, а на тонком запястье был браслет.

Вокруг было много красивых девушек. С любой из них Питер Редерик Гарднер мог бы легко закрутить роман, при своей-то внешности и деньгах, мог бы жениться. Но он не мог смотреть больше ни на кого.

Нет. Нет. Не делай этого.

Отец убьёт тебя.

Уничтожит.

Ты будешь жалеть.

Не делай.

***

Сегодня днём Ариана прямо, без предисловий и вступлений, заявила ей, что все понимает и была бы счастлива, если б Жюли и Эдмунд поженились. Блант даже не удивилась: принцессу она знала давно и уже успела изучить ее непосредственную натуру. И все же… Это было неожиданно. Она не знала, что и думать.

С Эдом в последнее время они много гуляли и разговаривали, а вечерами просто сидели вместе, не говоря ни слова. И это молчание не обременяло. О себе Жюли давно поняла: она влюбилась в принца окончательно и бесповоротно. Но вот Эдмунд о своих чувствах, если таковые и были, говорить не спешил.

— Могу ли я пригласить Вас на танец, миледи?

Тонкие плечи девушки вздрогнули, и Жюли обернулась.

Эдмунд несколько секунд зачарованно смотрел на нее, а потом сказал, улыбнувшись краешком губ:

— Вы ослепляете своей красотой.

Жюли знала. Это для него она сидела над причёской все утро, убирая непослушные пряди, для него вплетала в локоны цветы. Для него надела великолепное зеленое платье, украшенное бисером и вышивкой, лучшее, что у нее было.

И он заметил.

— Разумеется, — ответила она тихо и вложила свою ладошку в его. Мурашки – кажется, они были везде.

— Я хочу сказать Вам, Жюли, — так же тихо произнёс он, обнимая её за талию и вводя в общий круг, — Это очень важно. В последнее время мы много виделись. Я не встречал девушки прекрасней Вас. Я…

— Постойте. Подумайте над своими словами, Эдмунд. Прежде чем Вы их скажете, я хочу, чтобы Вы знали, — взволнованно зашептала она, судорожно вздыхая и смотря в пол, — я хочу сказать, что бедна. У меня за душой почти нет приданого. Мне будет нечего предложить своему будущему мужу, кроме самой себя, а этого иногда бывает мало. У Блантов нет сейчас ни оружия, ни хороших земель, ни зерна, совершенно ничего, — быстро-быстро лепетала она, пытаясь произнести все на одном дыхании, — и я не могу обещ…

- Я люблю Вас. И мне нужны Вы, а не Ваше приданое, земли и оружие.

Жюли очень медленно подняла голову, и в глазах её заблестели слёзы.

***

— Ох, боже, это пытка, — простонала принцесса, накидывая плащ и выскальзывая в парк.

Сначала всё шло неплохо: Ариана протанцевала с Эйроном, по которому девушка страшно соскучилась, весь вечер. Брат шутил и развлекал её, не давая грустить. А потом Джетта Гарднер вконец достала её со своими: «Ой, а Вам же скоро замуж!», «Вы так рады, наверное!», «Я-то уже замужем, знаю, какое это счастье!»

Выносить это Ариана больше не могла и, чтобы не сорваться, под шумок сбежала из зала. Всё равно бал будет продолжаться практически до утра — она успеет вернуться.

Девушке хотелось плакать; она сама не знала отчего. Может, от созерцания всеобщего веселья и счастья в тот момент, когда ей самой было не до смеха? Когда хотелось уйти и спрятаться ото всех?

Жюли и Эдмунд так смотрели друг на друга. Ясно, что эти двое будут счастливы. И Кариана с Рейнаром. И Винсент с Гвендолайн. Только она, Ариана, через месяц будет помолвлена с нелюбимым мужчиной.

Ночная прохлада заставила ее поёжиться, и принцесса, ускорив шаг, направилась в один из своих любимых уголков парка – к старому пруду. Он был далеко от главных аллей, и потому здесь редко кто-то бывал. Большинство считали это место слишком тихим, неухоженным и скучным. А Ариана любила его. Голые ветви старых ив спускались почти до земли; тёмная гладь пруда, усыпанная листвой, блестела в ночной тишине.

А чуть левее пруда, под самой раскидистой ивой, стояла Она.

Фигура коленопреклонённой Девы Марии. Старая, поросшая в некоторых местах мхом и обвитая плющом, она была такой простой, такой уютной… И такой небесно-прекрасной. Каменная одежда струилась складками по её телу, словно настоящая, тонкие руки были сложены между собой. Нежное светлое лицо поднято к небу, глаза устремлены туда… к мерцающим в тёмной вышине звёздам.

Она, должно быть, молится за весь мир, а может, за своего великого Сына, может, за урожай или за дожди, может, за что-то еще…

Принцессе всегда хотелось, чтобы Она хоть чуточку попросила за нее. Девушка часто приходила сюда молиться. Ей казалось, что, возможно, именно здесь, рядом со своей бесконечно доброй, нежной и трогательной матерью, Бог услышит ее.

Опустившись на холодную землю рядом с Девой Марией, Ариана посмотрела в небо. Сегодня оно было как-то по-особенному прекрасно: кажется, звёзды сияли чуточку ярче, чем обычно, а тёмный бархат облаков был немного мягче.

— Господи, если ты слышишь меня сейчас, — вполголоса проговорила девушка, подняв к небу глаза, — помоги мне… Прошу, не заставляй меня выходить замуж за нелюбимого. Я знаю, что нужно смириться и быть довольной своей участью, — всхлипнула Ариана, проронив первую слезу на промёрзшую землю, — но я не могу. Если хочешь испытать меня, сделай это как-нибудь по-другому. Ты же видишь, я не выдержу такого, я не смогу…

Новые слёзы помешали ей говорить; Ариана вытерла их рукой и, немного успокоившись, вновь взглянула в звёздное небо. Внезапно в голове промелькнул знакомый образ: бледный, высокий юноша с голубыми глазами и черноволосой девочкой на руках.

— Упокой, Господи, души Ричарда и Аладеи Ройс и даруй им спокойствие на небесах. Они заслужили его, я думаю, — прошептала она, закусив губу.

— Принцесса, — вдруг негромко окликнули нее, и Ариана подскочила от неожиданности.

Перед ней стоял Питер Гарднер собственной персоной. Несомненно, он был красив. Более того, той необычной красотой, что всегда привлекала всех вокруг. Его волосы были того же цвета, что и у Жюли, если не светлее – практически белые, а глаза тёмные-тёмные, как ночь.

— Простите, что нарушил Ваш покой, — улыбнулся Гарднер.

Принцесса не так часто видела Питера, но его улыбка всегда пугала девушку. Дружелюбная и спокойная на первый взгляд, она таила в глубине себя какую-то угрозу, какую-то насмешку.

— Добрый вечер, милорд. Ну что Вы, — пытаясь восстановить спокойствие, произнесла Ариана как можно ровнее. — В зале душно, и я вышла подышать.

— В такой уголок? — насмешливо спросил он.

— Почему бы и нет? Я люблю уединение, — улыбнулась принцесса, стараясь скрыть волнение. — Каким Вам показался бал?

— О, не скрою, он великолепен, — Гарднер немного помолчал, а затем подошел ближе, отчего Ариана содрогнулась, однако не отступила. — О чем Вы молились? — спросил он, пристально глядя на девушку.

Принцесса непременно удивилась бы такому нахальству, не будь она так напугана сейчас. Они были одни в этой части парка: молодая принцесса и один из заклятых врагов семьи Осторианов. Если закричать, никто не услышит.

— О банальных вещах: здоровье и благополучии, — проговорила она, пытаясь скрыть дрожь в голосе.

Конечно, он заметил. Самодовольно улыбнулся краешком губ.

— Я подслушал, извините. Вы знаете Ричарда Д’Эрден-Ройса? То есть знали, разумеется, — поспешно исправился он.

— Вовсе нет, — ответила девушка, краснея и отводя глаза. — Но в октябре исполнилось пять лет страшной трагедии, и я вспомнила сейчас об этом. Разве мы не должны молиться о своих ближних? — подняла она глаза.