Мышка - Черемина Наталья. Страница 4

Видимо, Татьяна действительно была не дура и делала все правильно. Через пару месяцев на работу взяли секретаря — переманили от солидного, но скуповатого начальника монументальную тридцатипятилетнюю Эллу, суперпрофессионала, которая стала каменной стеной и фильтром высокой очистки для всех работников. А Таньке отвели отдельный кабинет с медной табличкой «юрисконсульт» и стали поручать ответственные задания. Но в полной мере Татьяна осознала слово «пруха», когда шеф предложил ей оплачивать учебу. Из чувства благодарности она работала, как паровоз, засиживаясь допоздна и в выходные. Личная жизнь была безнадежно заброшена, да Таньку она и не интересовала, все и так было чрезвычайно занимательно. Но личная жизнь сама настигла ее в виде молодого юриста из банка, с которым их контора заключала договор оказания услуг.

Олег был высок и хорош собой. Светловолосый, светлоглазый, с чуть вздернутым носом, придававшим выражение легкого превосходства его холеному лицу. Очки в тонкой золотой оправе, элегантный оливковый костюм, небрежно повязанный дорогой галстук. Образец молодого преуспевающего специалиста. Танька сразу оробела и, запинаясь, предложила чего-нибудь попить.

— Ч-чаю, к-кофе?

— Прохладно, — мягким голосом ответил Олег и загадочно улыбнулся.

— Тогда сока? — Счастливая от своей догадливости, Татьяна бросилась было сама на кухню, но взяла себя в руки, сняла телефонную трубку и нажала на кнопку приемной. — Элла, принеси, пожалуйста, сок и два стакана. Любой то есть… Вам какой: яблочный, апель… Элла, давай яблочного. Кххммм.

Обменялись многозначительными взглядами.

— Олег Дмитриевич…

— Можно просто Олег, Татьяна Евгеньевна.

— Татьяна. Можно. Просто. Кххммм. Так вот, Олег, вопросы по договору возникли следующие: в пункте три два…

Танька зачастила давно обдуманные фразы, почувствовав себя немного свободнее. Она старалась не смотреть подолгу на своего оппонента, иначе теряла нить: он был слишком хорош. Не то чтобы раскрасавец — таких Танька недолюбливала, но хорош гармоничным сочетанием молодости, мужественности и утонченности. Всего в меру. Его даже обаяшкой нельзя было назвать — слишком строг. Воплощение хорошего вкуса.

Грамотно, но очень предсказуемо поторговавшись, они пришли к соглашению с небольшими взаимными компромиссами. Татьяна не уступила больше санкционированного, Олег тоже не выглядел разочарованным. Разобравшись с бумагами, они вопросительно взглянули друг на друга и умолкли на несколько секунд с выжидательными улыбками. Первым разрядил паузу Олег:

— Все-таки где-то я вас видел, Татьяна.

— Очень возможно, городок у нас тесный. И если по работе мы не сталкивались…

— То, возможно, это было в каком-то увеселительном заведении. И какое же увеселительное заведение вы предпочитаете?

— Все понемножку, но чаще «Глобус».

— Шумно, но модно, так я понимаю? Я человек немодный, предпочитаю тихие бары, чтобы посидеть, спокойно поговорить. Но ради вас, Татьяна, готов хоть оглохнуть. Скажем, в эту пятницу.

Он церемонно поцеловал ей руку и вышел из кабинета, оставив наедине с бешено колотящимся сердцем.

Следующие месяцы закружились вихрем. Отодвинулись куда-то на второй план работа, друзья, семья. Запомнился только разговор с Машкой после первой ночи, проведенной с Олегом (которая, к слову, случилась в их третью встречу).

— Ну что, Танюха, ты его сделала?

— Я? Это он меня сделал!

— Ого-го!

— Чуть не порвал на куски!

— Ого-го-го-го!

— Но ты знаешь, не в этом дело. Совсем не этом.

— А есть какое-то дело?

— Дело в том, что это не трахатель какой-нибудь. С такими парнями не развлекаются, за них замуж выходят.

— Баа, вот так все серьезно?

— Во всяком случае с моей стороны.

— Ну, что тут скажешь. Желаю взаимности.

Взаимность была, Танька готова была поклясться. Они встречались каждый день, используя любую возможность, чтобы завалиться в постель. В выходные ездили на природу, в будни встречались после работы, иногда снимали номер в пригородном мотеле, иногда брали ключ от квартиры его друга, иногда он заезжал за ней прямо в обеденный перерыв на своем красивом «БМВ» и отвозил к себе домой, пользуясь отсутствием родителей. Они занимались сексом, пили вино и говорили, говорили. Оказалось, у них общие любимые писатели, музыканты и режиссеры, совпадают вкусы на еду и одежду. Через пару месяцев такой активной близости Танька наконец научилась по-настоящему и в полной мере получать удовольствие от секса. Это было таким глубоко интимным переживанием, что она не решилась об этом никому рассказать, кроме, разумеется, Олега. Ему это польстило, хотя он сделал неоднозначное замечание о том, что счастлив быть первопроходцем хотя бы в этой области, так как девственница в современном обществе — анахронизм.

Постепенно количество секса перешло в качество и на первый план вышли отношения другого уровня. Танька стала ловить себя на ужасных вещах. Например, всю свою сознательную жизнь она была убеждена, что чувство ревности ей не дано испытать по определению. Но, рассматривая его фотографии, она чуть не сошла с ума, когда увидела других девиц, улыбающихся в его объятиях. Сама себе изумляясь, она устроила истерику по этому поводу.

— А эта губастая ничего. Давно у вас было?

— Кто? А, эта… Да еще на первом курсе.

— У тебя тут прям лицо Ромео.

— Да ну о чем ты говоришь! На первом курсе у всех лица Ромео. Морочила мне голову, надоела мне, и все.

— В каком смысле морочила?

— Ну, видела, что я, как олух, облизываюсь на нее, и резвилась. Строила из себя такую невесту, а под юбку к себе не пускала. Как потом выяснилась, в это же время трахалась с какими-то папиками и принимала у них подарочки в виде золотых безделушек. Отвратительно!

— Так вы что, и не того?

— В конце концов она допустила меня к своему священному телу, все вышло так скомканно и неинтересно, что для продолжения этих игр у меня не хватило ни сил, ни желания.

— Но у тебя тут лицо! А фоток-то ее! Целая галерея.

— Ну, это мы просто гуляли, а мой друг нас щелкал от нечего делать.

— Только не говори мне, что ты к ней ничего не чувствовал.

— Как же, чувствовал поначалу.

— Больше или меньше, чем ко мне?

— Вот ты к чему! Слушай, ну это же абсурд. Это было черт знает когда, я и забыл уже. Нашла, к чему докапываться. Если на то пошло, то девицы, с которой у меня действительно что-то было, на фотографиях здесь нет.

— Что-то было? А когда?

— Таня, прекращай! Это уже не смешно. Между прочим, судя по твоим рассказам, мужиков у тебя было больше, чем у меня баб.

— Но это тебя не слишком терзает.

— Потому что глупо ревновать к прошлому. Вообще ревновать глупо.

— Конечно, глупо. Потому что это чувства, а чувства всегда глупы. А когда чувств нет, можно и не ревновать.

— Ну что мне сделать, чтобы ты успокоилась? Сказать тебе, что я еще ни к кому не относился так, как к тебе? Что все эти бабы просто хотели меня женить на себе, потому что я такой хороший пай-мальчик и всегда нравился всем мамам? А ты другая, и это я в тебе ценю. Так не опускайся до уровня всех этих, как ты сама выражаешься, алчных бабищ!

Подобные разговоры стали не редкостью, и уже доходило до конфликтов. Танька с трудом сдерживалась, чтобы не орать, когда он машинально скашивал глаза вслед короткой юбке или штанам в обтяжку. Ей казалось, что он все время ее с кем-то сравнивает. Татьяна оголтело бросилась во все тяжкие борьбы за красоту: спортзал, бассейн, солярий, маникюры-педикюры, диета, антицеллюлитный массаж. Она выглядела так хорошо, как никогда. Но парадокс: чем совершенней становилась ее фигура, чем ухоженнее лицо и руки, тем ущербней она себя чувствовала. Сбросив за полгода семь кило, она получила фигуру, на которой не было ни капли жира. С ее длинными ногами и пышной грудью впору было уже позировать на обложках журналов, но теперь она страдала от своего маленького роста. И даже всерьез стала собирать сведения о том, где и как в хирургическом порядке можно нарастить несколько сантиметров.