Помолвка в прямом эфире - Ченгери А.. Страница 12

Эмоций захлестнули шефа. Такая реакция ему очень не понравилась. Если она освоится в новом для себя амплуа женщины-вампа, то он потеряет ассистентку. Она будет занята только охотой — на мужчин.

— Ты же не всерьез, Юльчик. Сексапильность — это не твое.

Черт, не надо ему было этого говорить! Это ужасная ошибка. И к тому же он врет. Сегодня она выглядела чертовски сексуальной. Но было поздно: сказанного не воротить. Улыбка ее превратилась в маску. В глазах застыла боль.

— Прости, прости! Я не хотел сказать, что ты не сексуальна!

— Да ладно, проехали! — На мгновение она умолкла. — Постой, а теперь твои слова надо понимать так, что я, напротив, сексуальна?

Почему его сердце так колотится, уж не потому ли, что она произнесла слово «секс»?

— Нахожу… Я считаю, что ты…

— Ладно! Пошли!

Она уже направилась к выходу, но он не был готов закончить разговор и придержал ее за локоть. Ох, напрасно это, не надо было этого делать! Соприкосновение с ее кожей воспламенило все его чувства. Кровь побежала по жилам с утроенной энергией. Рука дрогнула.

С ним подобное уже случалось. Они танцуют танго. Жарко. Он закатывает рукава рубашки. И когда снова обнимает ее, то руки их соприкасаются.

Кожа к коже.

Тогда он впервые ощутил это потрясение. Правда, приписал его алкоголю, поздней ночи — да чему угодно, только не самой Юльке. Он никогда не верил в какую-то там магию, которая возникает, когда мужчина и женщина касаются друг друга. Но сейчас не было никаких сомнений.

Марк почувствовал это физически.

И чувство было весьма пугающим.

Он уставился на свою руку, лежащую на ее локте. Когда он посмотрел Юльке в лицо, то обнаружил, что и ее глаза прикованы к тому же месту — он, вероятно, сделал ей больно? — и ослабил хватку. Но при этом рука двигалась как бы сама по себе — вдоль ее предплечья — вверх и вниз. Он ощутил ответную дрожь, но пальцев не убирал.

— Марк.

Едва различимый шепот вернул ему способность мыслить. Он перестал гладить ее и поднял глаза.

— Ты была просто великолепна, Юльчик!

— Спасибо. — Она попыталась освободиться, но ее держали крепко.

— Нет, не так, ты более чем великолепна. Ты выглядела так, как будто родилась такой.

Она не улыбнулась в ответ, но и сердитой вроде не выглядела. Марк помедлил, пытаясь осмыслить, что же с ним. Но это ему не удавалось. А ведь он считал, что знает ее как свои пять пальцев. Оказалось, что его ассистентка скрывает кое-какие тайны. Вдруг ему стало крайне необходимо проникнуть в эти тайны.

— Пойдем же, — сказала Юлька. — Завтра много работы.

Очарование рассеялось. Он отпустил ее и открыл дверь. Она удивилась: Марк никогда не был галантным, да и кавалером-то его никогда было не назвать.

По привычке он обнял ее за плечи, как всегда проделывал это со всеми девушками, с которыми встречался когда-то. Но тут его ладонь словно обожгло, едва он коснулся ее кожи. Он быстро отдернул руку.

— Черт побери! Карская, не боишься замерзнуть?

Он набросил на нее плащ. Она засмеялась. Смех звучал очаровательно и так женственно, что он с трудом сумел обуздать себя и не схватить ее в объятия. Но как только она стала спускаться по лестнице, проклиная высокие каблуки, он понял, что неземное существо подле него — все тот же его Юльчик.

Глава 5

— Да, Ольга Тимофеевна, понимаю, как это действует на аудиторию, но в развлекательной передаче дозволяются некоторые вольности. Надеюсь, — добавил Марк несколько драматичнее, чем ему хотелось бы.

Он занимался «ерундой», когда позвонила мама Юли. Она хотела обсудить с ним поведение дочери. Во время беседы он продолжал рисовать: Ольга Тимофеевна не нуждалась в его ответах, и потому он только изредка вставлял в ее монолог одобрительное хмыканье или: «Вы абсолютно правы».

Распахнулась дверь, и появилась Юлька, как всегда в черном. Только волосы нельзя теперь закрутить в тугой узел. Марку очень понравилось, как она откидывает их с лица. Ну вот, снова в очках. С одной стороны, он рад видеть ее прежней, а с другой — ему недоставало открытого взгляда ее золотисто-карих глаз.

Он прижал палец к губам, призывая к молчанию, и включил громкую связь, чтобы она тоже послушала.

— Что она себе думает! — разнеслось по комнате.

— Согласен с вами, меня это тоже рассердило, — ответил он серьезно, но Юле улыбнулся. — Именно так все и выглядело.

— Мать, что это тебе пришло в голову — звонить Марку и отрывать его от работы?

На другом конце провода стало тихо. Но долго тишина не продлилась.

— Я позвонила, чтобы узнать, как дела у Марка. И заодно с тобой разобраться. Я видела это твое красное платье. Ты в курсе, что спина у тебя была абсолютно голая?

Юля застонала.

— Маргошка надевала точно такое же на свадьбу Зойки. Вырез был еще глубже.

— Это совсем другое, — ответила справедливая мать. — Ее при этом не показывали в телевизоре. И она не напрашивалась на поцелуй одного человека, будучи связана с другим. Ты подумала о чувствах бедняжки Марка, когда решилась на такую чушь собачью?

Бедняжка Марк радостно оскалился.

Его помощница охотнее всего прибила бы его на месте. Она посчитала до десяти, а потом и до двадцати, чтобы не завопить или не затопать. Маргошка встречалась одновременно сразу с тремя мужчинами. А подсунул эту «чушь собачью» ей именно «бедняжка Марк»! И ФФ вовсе не целовал ее, а только удержал от падения!

— Мать, послушай меня! Это Марк велел мне принять участие в шоу. Все упреки адресуй ему!

Воцарилось пресловутое затишье перед известно чем. Марк беспокойно посмотрел на аппарат. Оттуда раздался по-военному четкий приказ:

— Выключи эту чертову громкую связь и возьми трубку!

Дочь вздрогнула, подошла к телефону, отключила громкую связь, взяла трубку и минут пять молчала.

— Мама, ты не заставишь меня читать двадцать раз «Отче наш». Ты пока еще не священник.

Однако Ольга Тимофеевна была другого мнения.

— Тогда прочти пять раз «Пресвятую Богородицу»! Все! Пока! — И бросила трубку.

— Что она имела сказать?

— Что я должна почесть за счастье, что встретила тебя, которому я — вот чудо из чудес! — пришлась по сердцу. И я не должна все испортить, потому как шансы найти еще кого-то исчезающе малы — прямо как в математике, — горько сказала она, подумав про себя, как она заблуждалась, считая, что мнение матери ей давно безразлично.

— Признаюсь, Юльчик, поначалу мне было даже весело. Когда она позвонила, то…

— Да ладно, все нормально! — Марк не виноват, что собственная маменька считает ее неинтересным «синим чулком». — Мое семейство ведет себя странно. Сначала годами упрекает, что я ничего не делаю с собой, ношу не ту одежду, не крашусь, не хожу развлекаться. А сейчас, когда…

— …в наказание тебе вменяют читать «Отче наш».

— И к нему в придачу «Пресвятую Богородицу».

Марк присвистнул.

— Мне наплевать, что они там думают. Я давно выросла.

— Ты не единственная, от кого семья ждет слишком многого.

О его семье она почти ничего не знала. Только то, что отец — хирург-кардиолог, а мать — главный судья области. Старший брат был адвокатом и даже несколько лет назад баллотировался в Государственную Думу. Невестка-химик успешно подвизалась в каком-то фармацевтическом концерне. У Марка были две племянницы, у одной — задатки неплохого художника. На Марка тоже возлагались большие надежды, но он не оправдал их.

В ее семье все дочери были сексуальными красавицами — все, кроме нее. Считалось, что самая преуспевающая из них — Марина: она летала стюардессой на международных линиях и даже — за океан. Правда, единственная цель в жизни сестер — поиски богатых мужей.

Марк отлично осведомлен, как складываются ее отношения с родными. Но о своих говорил редко. Когда в прошлом году он получил премию за лучшую рекламную кампанию года, то не захотел даже позвонить им. Юля позвонила его матери и пригласила на церемонию вручения. Она хотела сделать Марку сюрприз.