Школа сломленных судеб (СИ) - Павлова Александра Юрьевна. Страница 37

— Что ты хочешь услышать? — вздохнул Марк. — Совет пойти и переспать с первым встречным? Для тебя это не выход.

— Почему? Ты не настолько хорошо меня знаешь, — прищурилась Алиса.

— Нет. Но достаточно, чтобы понимать, что в своей упертости ты сделаешь это, но потом пожалеешь. Как бы ты ни противилась, но для тебя это имеет особое значение.

— Что это значит?

— У тебя должно быть особое отношение к человеку, которому ты впервые доверишь свое тело. Ты можешь опровергать это, можешь спорить, но это так. Тебе не нужна романтика, не нужна стереотипность в принципе. Но и легкомысленно ты к этому вопросу не отнесешься.

Марк думал об этом весь день, и именно все, что он произнес вслух сейчас, пришло к нему во время этих размышлений. Именно так обстояло дело. Сбитый с толку в первые минуты, спустя время он разобрался во всем этом.

— Я никогда ни к кому не была привязана, — тихо произнесла Алиса, опустив глаза.

Сейчас она не играла, не давила на свое, она просто снова раскрывала перед ним душу, что было удивительно — не привыкла делать этого никогда и ни перед кем. А тут вдруг прорывало, и всегда, когда рядом был именно этот человек.

— Никому не доверяла себя, свою жизнь, свое тело — ничего вообще. Я всегда была сама по себе, и не умею по-другому. Я могу сделать вид, могу заставить других довериться себе, привлечь, очаровать. Но сама никогда не допускала подобного. Ты первый, — она снова подняла глаза и пронзительно посмотрела на него.

Марк только головой покачал, поджав губы. Ему не нужно было ее подобное доверие. Он не мог взять на себя ответственность за первое разочарование Алисы в этом плане. Ведь, что она получит от него взамен? Ни-че-го. Он даст ей знания, преподаст нужные уроки. И только. Вот предел его отдачи ей — да всем остальным в этой школе!

— Я не прошу тебя оправдывать мое доверие, — будто прочитав его мысли, произнесла Алиса. — Это просто факт. Не придавай ему особого значения.

— Но я не смогу его и проигнорировать, — ответил Марк.

— Сможешь. Ты должен. Ты делал это всегда и для всех. Тебе плевать на учеников этой школы, на их чувтсва, эмоции. Ты губишь все это, подавляешь, исправляешь. Ты ломаешь мировоззрение и эмоции каждого, кто проходит через твои уроки. В этом смысл того, что ты находишься здесь. Я не отличаюсь от всех прочих учеников. И не нужно делать для меня поблажек в этом вопросе. Мне достаточно того, что уже есть.

Алиса говорила и, кажется, сама путалась в своих словах и мыслях. В ее горячей речи Марк уловил и горечь, и самобичевание за свою слабость сейчас, когда она раскрывалась перед ним добровольно, а не под действием алкоголя. И в то же время, она не могла этому сопротивляться. Как не мог сопротивляться ей сам мужчина. Они оба были в неловкой ситуации, когда не могло между ними быть ничего иного, кроме того, что уже было допустимо, но желание не исчезало, а лишь крепло со временем — плавно, постепенно. Незаметно. Желание большего, желание особой близости, особых отношений. Как никогда остро это чувствовалось именно вблизи друг друга: Марк ощущал, как отступает его одиночество и тоска, что гложила годами, скатываясь в большой ком, что вот-вот погребет его под собой; Алиса испытывала потребность раскрыть, наконец, свою душу, что цепко хранила под замком от всех тех, кто окружал ее прежде. И сейчас, глядя друг другу в глаза, они оба это понимали, видели в собственном отражении чужих взглядов.

И мужчина, и девушка одновременно опустили глаза. Марк прикрыл свои, пытаясь разобраться в смятении эмоций, что накрывали с головой. Он так долго этого избегал, так старательно прятал поглубже, закапывая бездонную яму в душе работой, разовыми отношениями, этой школой. И так безуспешно.

— Спасибо за урок, — раздался тихий голос Алисы, и она, прихватив свои вещи, вышла из комнаты, оставляя его наедине с собой.

Марк проводил ее мрачным взглядом, и устало опустился в кресло, проведя руками по лицу.

Что ему делать с этим ураганом в душе, который поднялся вот так запросто, незаметно и быстро? Куда деть теперь все то, что одолевало его сонмом чувств, эмоции и размышлений? Марк лишь сейчас осознал, как оказывается, сильно на него влияла эта девушка. И ведь не к чему было придраться — не специально у нее это вышло. Она и сама уже была не рада этому, судя по тому, как горько говорила о доверии к нему. Чем он его заслужил? Чем сможет оправдать? И чем все это обернется для них обоих?

Марк не понимал своих эмоций в отношении Алисы. Вот не понимал и все! Не мог разобрать ничего конкретного, что одолевало его разум и душу. Это не была любовь, не была привязанность, теплота или нежность. Но вместе с тем, он не мог твердо сказать, что ничего из этого не было вовсе. Было, в незначительных долях, да таких незаметных, что он и не видел их, пока они не переросли в нечто большее и ощутимое.

Черт, и ведь только сегодня утром он думал о том, как предотвратить подобное!!! А поздно было что-то предотвращать! Оставалось лишь попытаться исправить или проигнорировать. Последнее у него получалось лучше всего. Пройдет время, и очень скоро объект его проблемы уедет, навсегда исчезнет из его жизни. Вот тогда он и будет думать, что делать. Сейчас было главным остановить все в той стадии, до которой развилось его безумие. Не дать пойти дальше. Это было в его силах, как ничто иное. Нужно было лишь приложить усилия. Вот только хватит ли ему на это сил? А желание? Сможет ли он бороться с тем, что так влекло и манило — способ заполнить ту пустоту, что царила в сердце долгие годы? Ведь именно этого ему не хватало, это гложило его, не давало покоя. И вот был выход, но пойти этим путем Марк не мог. Не имел права.

Страница 28

***

Следующий месяц прошел в хмурости и тяжелых размышлениях и для Марка, и для его ученицы. Алиса была все такой же подавленной и грустной, лишь причин для этого прибавилось. А Марк просто пытался привести в порядок своим мысли и эмоции, удержать их в узде, чтобы контролировать и не поддаваться глупостям и сумасбродству. Он радовался тому, что Алиса больше не язвит, не задевает, не играет с ним, поскольку это отвлекало и расслабляло его, и в то же время ему этого катастрофически не хватало — перед ним была просто не Алиса, лишь ее тень. И он боролся с самим собой за то, чего должен хотеть на самом деле от этой девочки в плане ее поведения и эмоций: ее живость, ее горящие глаза — основа ее работы, и в то же время он думал о ее задании в последнюю очередь — куда больше его волновало ее настроение в особом, личном плане.

Так же резко, как началось, их общение и закончилось. Алиса больше не доставала Марка вопросами, не проявляла чрезмерное игривое любопытство, не пыталась расшевелить его, чтобы уже вдвоем наслаждаться разговорами. Она просто посещала его занятия, слушала наставления и советы, тренировалась под его пристальным профессиональным взглядом, делала все, что он ей говорит без всяких протестов, жалоб и умилительных взглядов. И, казалось бы, что Марка должно все устраивать — так ведь было проще. Но за короткий промежуток времени он так привык к иному, что подобная нормальность уже казалась дикостью. И он снова боролся с самим собой за здравый смысл, который утверждал, что все правильно и так, как должно быть.

— Марк, мне нужно с тобой поговорить, — раздался рядом голос «мымры», как называла своего психолога Алиса.

Мужчина оторвал взгляд от стены, в которой мысленно бурил дыру, и посмотрел на коллегу. Немолодая женщина хорошо за сорок, с волевым умным лицом, проницательными глазами, немного холодными для человека, который должен располагать к себе, села рядом с ним на диван в общей гостиной в холле преподавательского корпуса.

— Что-то случилось?

— Дело в Алисе. Ты давно не посещаешь наших совместных уроков.

— Дел много. Новые студенты…