Таймири (СИ) - Флоренская Юлия. Страница 13

— Не голова, а решето! — воскликнула она и куда-то умчалась, сообщив, что скоро вернется.

Того недолгого времени, пока она была в отлучке, хватило, чтобы Минорис должным образом познакомилась с Остером Кинном и расспросила его про амулет, который болтался у него на шее.

— Это? Янтарь, — гордо ответил тот, покручивая амулет в пальцах. Величины янтарь был внушительной, а внутри оказалась замурована какая-то доисторическая гусеница. Никто раньше камнем не интересовался, и путешественник с нескрываемым удовольствием поведал Минорис о его замечательных свойствах.

— Вообще-то, это вовсе не камень, а застывшая смола деревьев, — заметил он. Но поскольку деревьев в стране Лунного камня было раз, два и обчелся, то ничего удивительного, что один только вид янтаря так потряс Минорис.

Как выяснилось, Остер Кинн суеверен дальше некуда и неудач боится больше, чем диких кошек, которые обитают в сосновых лесах. А амулет защищает его от бед и болезней.

— Я скорее пойду на дно горного озера, чем разлучусь с янтарем, — признался он. — Только об этом лучше помалкивай.

А Минорис так и не смогла понять, почему люди бывают настолько одержимы всякими талисманами.

***

Тетушка Ария привыкла мириться с любыми неудобствами. Но таких неудобств она и вообразить себе не могла! Чего только ни придумают люди, чтобы унизить других! Чего только ни изобретут! Но даже на каторге, в светящейся зловещим светом пещере, она не потеряла присутствие духа и старалась в любых вещах находить положительные стороны. Ничего, что от угрюмого однообразного стука раскалывается голова. Зато, кроме головы, с каждым ударом кирки раскалывается заодно и светящаяся порода. Ничего, что из пещеры не видно неба, неизменно разукрашенного в желто-розовую полоску. Зато здесь прохладно и свежо, и солнце не мешает работать.

Ария наполняет воз обломками адуляра, чтобы потом свезти эти обломки к общей куче на другом конце пещеры. Можно подумать, она — грузчик на стройке! Но даже если и грузчик, то не простой. За работу принято получать вознаграждение. Здесь же вознаграждением, по всей видимости, являются сырые лепешки на завтрак, обед и ужин. Нет, она, конечно, не против. Хуже было бы, если б совсем не кормили.

Сама стройка тоже непростая. Вместо того чтобы строить, они разрушают.

А отколотые куски ледяного шпата блекнут и перестают излучать сияние. От этого становится грустно. Но прекратить работу никак нельзя — повсюду надзиратели. Они следят за тобой из темных углов пещеры и время от времени угрожающе пощелкивают хлыстами. До сих пор тетушке Арии везло — ей еще ни разу не попало хлыстом по спине, потому как трудилась она исправно. Правда, с каждой сваленной в кучу порцией обломков на душе все больше появлялась какая-то тяжесть, хотелось согнуться и заплакать.

Не столько напряженный физический труд, сколько осознание напрасности этого труда заставляло людей ссутуливаться, вжимать голову в плечи и вгоняло в их сердца, как в живое древо, гвозди неустранимой печали.

Ария не смела поднять глаза от своей тележки с камнями. Ей казалось, что прямой взгляд, бесстрашный взгляд насторожит надзирателей и наведет их на мысль о зарождающемся восстании. А восстание карается здесь ударами кнута. Ты — всего лишь бессловесный раб, уничтожающий красоту по чьему-то повелению.

Когда объявили получасовой перерыв на обед, тетушке Арии наконец-то удалось присесть. Всем раздали те же безвкусные лепешки, что и всегда. Всегда… Как легко, однако, можно свыкнуться с рабской участью! Ария не пробыла в пещере и недели, а ей казалось, что камни она таскала с рождения. И будет таскать, наверное, до самой смерти. Жуя лепешку, тетушка Ария стала невольно думать о своей жизни. Что она сделала не так? За какие грехи страдает? И есть ли из пещеры выход?

Пока она так думала, к ней на камень подсел какой-то субъект в продранной испачканной куртке. Руки у него были мозолистые и обветренные, а на лице блуждала странная ухмылка. Горящий взгляд, волевой подбородок. По виду — так самый настоящий бунтарь. Сегодня он трудился не разгибая спины. Но, судя по всему, наказание плетьми совсем его не пугало. Он явно что-то затевал.

— Вечером делаем ноги, — коротко шепнул он на ухо тетушке Арии. И тотчас отвернулся, делая вид, будто ничего не замышляет. — Кирка, лопата — хватай первое, что под руку попадется. Осколки адуляра тоже пустим в ход. Попробуем с тобой уложить вон того верзилу, — сказал он, указав глазами на упитанного стражника. Стражник тем временем налегал на какое-то заморское блюдо (это вам не черствые лепешки!). С усов у него капало масло, а чавкал он на редкость громко, чем ужасно раздражал начальника охраны.

— Действуем точно по моему свистку, — распорядился бунтарь и отправился инструктировать остальных.

«Какой же он всё-таки смелый, — с восхищением подумала тетушка Ария. — И какие глупые эти стражники! Были бы они хоть капельку повнимательней, сразу бы его раскусили».

***

«Тетя, ты не поверишь, но в нашей стране есть подземные пещеры с волшебными скалами, а в этих пещерах водятся духи гор! Друзья только посмеялись, когда я сказала, что белый щенок — горный дух. Но я-то знаю! Своими глазами видела: у щенка со скалами какая-то связь. И следов на песке он не оставляет…»

Таймири отложила незаконченное письмо и безмятежно растянулась под пледом. Сон брал своё. Плайвер покачивался в прохладном воздухе, точно челн на воде, а под ним, чуть ниже, тек взаправдашний ручей. И это в пустотах под пустыней, на камнях которой можно в два счета изжарить яичницу! Плайвер вел Остер Кинн, причем вел на удивление хорошо. Он досконально изучил инструкцию, долго рассматривал панель управления и заключил, что машина вполне себе сносная. А ведь еще вчера, кажется, утверждал, будто блага прогресса ничто, в сравнении с умело разведенным костром да шашлыком из пойманной дичи.

Белый пес — вообще отдельная история. Когда Таймири, Минорис и Остер Кинн отыскали, наконец, Сэй-Тэнь, она веселилась от души и потерянной себя вовсе не считала. А перед нею, звонко тявкая, прыгал какой-то белый пушистый комок. Он приседал на передние лапы, как сумасшедший вилял хвостом, но стоило Сэй-Тэнь к нему нагнуться, как он с громким «тяв!» отскакивал в сторону.

— Что еще за невидаль? — выпучила глаза Минорис.

Остер Кинн пожал плечами.

— В заморских странах этот зверь собакой зовется.

Как бы он там в заморских странах ни звался, Сэй-Тэнь привязалась к нему с первой же минуты. На ошейнике у зверька было выгравировано имя Зюм, и Сэй-Тэнь сказала, что более короткого и звучного имени не придумаешь. А Минорис пришла от Зюма в дикий восторг, когда увидела, как смешно он шевелит острыми ушками. Без сомнения, смышленый малыш. Таймири же умилялась ровно до тех пор, пока их «смышленый малыш» не наделал на ее туфли. Причем с самым невозмутимым видом.

— Неправильный ваш Зюм, — скривилась она. — Не иначе, вражеских рук дело.

— Каких таких вражеских? — поинтересовался Остер Кинн.

— А вот таких, — парировала Таймири. — Кому-то же понадобилось увести от нас Сэй-Тэнь!

— У кого-то просто мания преследования, — бросил путешественник.

Сэй-Тэнь стояла, уперев руки в бока, и буравила подругу взглядом — вдруг еще какой-нибудь вздор сморозит. И Таймири ее не разочаровала.

— Я просто уверена, — заявила она, — что это дух гор.

— Горные духи на обувь не писают, — сыронизировал Остер Кинн.

— А то я не знаю! Но они же умеют воплощаться, причем в кого только не лень. Нас еще в школе учили. Дух гор — союзник опасный. Далеко он тебя заведет — заплутаешь!

— Глупости! — вздернула носик Сэй-Тэнь. — Я возьму его в плайвер. Его здесь наверняка забыли…

— Бродячие артисты? — предположила Минорис.

— Проходимцы? — вставил Остер Кинн. Теперь он развеселился окончательно.

Мистика, которую за уши притянула Таймири, никем здесь всерьез не воспринималась.

Хозяева у щенка в любом случае были. А духи гор, как известно, ошейников не носят. Да к тому же еще и именных. Этот последний довод Сэй-Тэнь всем показался разумным. Только Таймири никак не хотела соглашаться. А Остер Кинн, у которого уже довольно долго урчало в животе, сказал, что если бы не его спутницы, то освежевал бы он собаку сию же секунду. По старой привычке.