Таймири (СИ) - Флоренская Юлия. Страница 83

— А вот это вы зря. Мне кажется, именно поэтому она набирает команду из учениц. Видно, вы ее окончательно допекли. Ипва не из тех, кто станет откровенничать.

— Команду?! — вскричал Каэтта.

— Да тише вы, тише! Вдруг кто подслушивает?

Она покинула свой пост у телескопа, чтобы изложить философу, как обстоят дела.

… - Ардикта говорила, что хочет кого-то проучить, — шептала Минорис. — Как бы этим кем-то не оказались вы. Я посоветовала бы вам быть начеку.

— Спасибо, что предупредили, — вполголоса отвечал Каэтта. — Ипва знает мое слабое место. Если она и намерена мстить, то гнев ее, в первую очередь, падет на свиток с именами жителей моего города. Я, дурак, внял ее увещеваниям и сдал свиток в книгохранилище! Если Ипва до него доберется, не миновать беды. Надо срочно переложить его в укромное место. Не могли бы вы сделать это для меня?

— В укромное место? — задумалась Минорис. — Пожалуй, у меня получится.

— Только не откладывай в долгий ящик. У нас мало времени, — сказал напоследок философ. — И… я буду рад видеть тебя снова.

«Тебя! Он сказал «тебя»! — ликовала Минорис, сбегая по ступенькам. — Неужели это значит, что мы больше не чужие друг для друга? И всё снова будет, как на реке Стрилл? Мои волосы вновь отрастут, а Каэтта… надеюсь, он не состарится».

«Глупая, чему радуешься! — тут же осадила она себя. — «Снова» может и не наступить. Вспомни о том, что тебе предстоит. Уж кто-кто, а Ипва точно не станет с тобой церемониться».

Библиотекарша Магорта-Сакке скрепя сердце пропустила ее в секретный архив, да и то лишь потому, что Минорис предоставила ей письменное поручение от господина Каэтты. Прежде чем забрезжит рассвет, бесстрашная девушка отнесет свиток в пустошь и спрячет в дупле старого дерева, где некогда жил Эльтер. А потом надо непременно успеть на сеанс отречения от колдовства, ведь единственный способ попасть в логово ардикты — притвориться зачарованной…

…Засыпая на ходу, Минорис добралась до свободной парты в кабинете, куда с минуты на минуту должна была войти Такрана. Музы пребывали в возбужденном состоянии, и только одну непреодолимо клонило в сон. Так и тянуло уронить голову на руки. Но расслабляться было рано.

Минорис нащупала в кармане платья тонкую палочку, переданную ей Кронваром, — копию магического атрибута, которая, в отличие от оригинала, не была заколдована. (Ведь ардикта навела чары почти на все волшебные палочки в мастерской!) Минорис очень надеялась, что ее маленькая хитрость сработает.

Преподавательница явилась с опозданием, бледная и взволнованная.

— Следовало бы отменить занятие, но свыше поступило распоряжение, чтобы я придерживалась графика. Поэтому начнем, — умирающим голосом произнесла Такрана. Где ей завладеть вниманием учениц! Не проще ли сразу выдать им палочки и удалиться восвояси? Нет, она зачем-то медлила.

— Не мучьте себя, — обратилась к ней Минорис. — Приступайте прямиком к завершающей стадии отречения. Эти музы поведут себя ничуть не лучше вчерашних, и вы не сможете им помешать.

Такрана смерила ее презрительным взглядом.

— Полно нести вздор! Кто здесь учитель, в конце концов?! Девушки, девушки, эй, прекращайте балаган! Не на базаре ведь!

Галдеж в кабинете стоял неописуемый, и попытка призвать муз к тишине обернулась полным провалом.

«Вы так грациозны, — подумала Минорис, — и вновь грациозно сядете в лужу. О предыдущем вашем фиаско трубят на всю мастерскую».

Провала было не избежать, и уже на середине урока музы взбунтовались. На сей раз Такрана не встала у них на пути и позволила беспрепятственно покинуть кабинет. Она решила просить отстранения от должности. А Минорис теперь придется заглушать в себе любые чувства, потому что ей выпало играть роль безответной рабыни. Справится ли она?

***

«Если б ты вернулась, не ходила бы я в оборванном платье и мы бы не страдали от голода, — мысленно укоряла маму Айрин, сидя на коленках у окна. — Папа злится, потому что я не слушаюсь. Это он во всем виноват. Зачем он прогнал тебя? Мамочка, возвращайся домой, и мы заживем как прежде. Гулять на улице сейчас опасно. Папа говорит, детей стали похищать. И меня похитят, если я хоть на шаг отойду от дома. Когда ты приедешь, я уверена, всё закончится. Только приезжай! Не забывай нас…»

Сэй-Тэнь встала с кровати и несколько раз прошлась по комнате. Лестница-в-никуда придала ей мужества, и о том, чтобы уехать из училища, мысли больше не возникало. Но Айрин, Айрин! Она ждет, что мама вернется. Ох, как нескоро это произойдет!

— Честное слово! Похоже, пора прекращать общения при помощи медитаций! — воскликнула Сэй-Тэнь. — Слишком много боли, слишком часто щемит сердце. Если не прогонять тоску, то, боюсь, я скоро слягу. Дочка жалуется, что ей не уделяют должного внимания, что наступили голодные времена. Что ж, это мне известно. Она не понимает одного: мое возвращение вряд ли что-нибудь изменит. Айрин еще очень мала, чтобы понять.

«Думаешь, мама сильная? Думаешь, мама примчится и одной рукой сметет с престола Авантигварда, а пальцем другой руки раздавит ведьму? Увы, мне далеко до полубогов античности…»

Сэй-Тэнь знала, что страна лежит в руинах, знала о порабощении горожан и о безумствах правителя. Но многое было скрыто от нее. Например, связь между Ипвой и Терри. Как раз в данную минуту ардикта пересылала ведьме свежие координаты необработанных подземных пещер и сообщала, что в скором времени сделает мастерскую счастья Лисса собственной крепостью, где Вазавр сможет разместиться вместе со всем своим взводом.

Вазавр! Далек от истины тот, кто полагает, будто командир потерял след мальчика. Стоило Кариону выйти из массива, как воронья стая с карканьем набросилась на него и буквально облепила бедного юношу. Птицы заклевали бы его до смерти, если бы не подоспели индейцы с палками да копьями и не пообломали бы воронам крылья. Вазавру и его покалеченным воинам не осталось ничего другого, кроме как принять истинный облик и вступить в борьбу с краснокожими. Схватка продолжалась недолго, и вскоре индейцы потерпели поражение. Их томагавки и стрелы не могли поспорить с оружием белых, да и численное превосходство было явно не на их стороне.

Когда Кариона окружили, изрядно взмыленный и потрепанный Вазавр не без удовольствия обвязал его шею веревкой.

— Будешь теперь как цепная собака. Меня еще никто не сумел обвести вокруг пальца, и тебе не удастся.

С этой поры солдаты стали еще больше сторониться Вазавра и вели себя тише воды, ниже травы. А если поступал какой-нибудь приказ, опрометью бросались его исполнять, лишь бы только грозный мучитель не рассвирепел да не обрушил свой гнев на их головы.

…Был самый суровый, самый темный час, когда Карион, истерзанный хлестким кнутом, замертво упал на землю. Солдаты подумали, что ему пришел конец, и сняли шапки в знак скорби. Пока Вазавр стегал мальчика, полагая, что тот притворяется, они сгрудились в сторонке и стали шептаться.

Если бы на востоке не занялась заря и кое-кто не крикнул, что видит вдалеке башню мастерской, Карион бы уже, наверное, отправился на тот свет. Но, едва долгожданная новость облетела роту, Вазавр бросил кнут в песок. Вперед, только вперед! А мальчишка? Его решили оставить на дороге — иссушающее, испепеляющее солнце пустыни довершит начатое Вазавром.

***

Ипва медленно шагала вдоль выстроившихся рядами учениц. Созерцать свою волшебную армию, которая за прошедшие сутки еще и умножилась, доставляло ей явное удовольствие.

— Ах, вы мои музы войны, — говорила она. — Странное дело, почему-то никто, кроме меня, не догадался ввести в классификацию муз войны. Покровительницы астрономии — пожалуйста, танца — милости просим, поэзии — ну, куда уж без муз поэзии! У войны тоже должны быть покровительницы, не так ли?

Девушки молча держали перед собой волшебные палочки, концы которых время от времени вспыхивали голубоватым пламенем. Только палочка Минорис не подавала признаков «жизни». К счастью, ардикта этого не заметила. Она заметила лишь то, что Минорис у нее в строю.