Grunge Pool Drive 85 (СИ) - Куприянова Марьяна. Страница 29

— Ничего, ничего, я только за…

В смущении мы помолчали.

— Не верю, что это происходит, — почти шепотом признался Соулрайд, ошарашив меня.

— Не веришь? Ты-ы?..

Восемьдесят пятый замер с обворожительным рысьим оскалом и тихонько рассмеялся неизвестно чему.

Его некрасивое лицо было слишком притягательным, доступным, близким; хитрые глаза смеялись среди морщин под нависшими густыми бровями… Чрезмерное искушение легко соблазнило меня, и я вновь прильнула к его губам, на этот раз менее рьяно.

Как сладко было впервые прижиматься к этому упругому, гибкому телу, осознавая, что отныне оно — мое, предвкушая, как в ближайшем будущем смогу распоряжаться им по своему желанию.

Переведя дыхание, Гектор прижал меня к себе и принялся нежно гладить по волосам, еще влажным после пребывания в бассейне.

— Что же ты так долго сопротивлялась? — сладко вздыхал он, качал головой и улыбался.

Со двора именинника доносились слова совсем не танцевальной песни Korn — Kiss:

What do I have to do?

Why can’t this hurt be through?

I’m going head unto

Something I know I will fail

Why can’t this kiss be true

Why won’t you please let me through?

I don’t understand why you always push me away?

Я молчала, пытаясь уложить в голове события этого вечера. Не знаю, сколь растерянной или даже испуганной могла казаться тогда, но Соулрайд выглядел по-настоящему счастливым.

Его монолитное тело, пахнущее потом, ветром и немного бензином, стало для меня средоточием силы. Глубокий низкий голос с зачастую игривыми интонациями ласкал слух, вызывая стойкие ассоциации с плотскими наслаждениями. Когда звучал этот бас, не похожий на все, что я слышала прежде, мне представлялось, будто его обладатель раздевает меня, разоружает, укладывает на лопатки и со знанием дела раздвигает ноги… Мурашки бежали по телу от этого наваждения.

— Как все это может быть, Гектор? Этого быть не может.

Я качала головой, упираясь в его грудь, как теленок упирается в ствол дерева. Я отказывалась верить.

— Порой чудеса все же случаются.

— Да, но обычно… они случаются не со мной.

— А ты думаешь, я охотно верю, что прикасаюсь к тебе? Могу поцеловать?..

— Я не знаю, я же… но это ведь — ты. Ты — восемьдесят пятый. Тебе ли удивляться обожанию девушек?..

— Да. Я не знаю в нем недостатка. И что теперь? Ведь ты — совершенно другое. Я бы предложил погулять по городу, но вряд ли ты согласишься на это в столь коротком халатике.

— А твой внешний вид тебя не интересует? — в привычной саркастической манере усмехнулась я, чувствуя, что почти полностью пришла в себя.

— Мне все равно, как я выгляжу, если рядом идешь ты.

— Вернемся в дом?

— А это не очередная уловка? Вдруг ты запрыгнула на меня, чтобы усыпить мою бдительность?

Я рассмеялась и крепко обняла Гектора, испытывая сильное желание укусить его. Держась за руки, мы кружным путем возвратились в дом, сели на диван друг напротив друга и долго беседовали. Определенно, нам было, что обсудить. Начиная первым впечатлением друг о друге и продолжая взаимными догадками о поведении обоих вплоть до этого вечера.

Соулрайд не отпускал моей руки, неотрывно смотрел мне в глаза, словно я приворожила его, продав душу Мефистофелю. Наше общение один раз прерывалось Генри, уже изрядно выпившим к тому моменту. Он заходил в дом, чтобы проверить, как наши дела, не поругались ли мы, но, заметив, что мы с Гектором держимся за руки, подумал, что текила сделала свое дело, и поспешно удалился, дабы нам не мешать.

От перевозбуждения мне не сиделось на месте. Бывало, прямо среди разговора, слушая голос Гектора, следя за мимикой на рысьем лице, покусывая губы, я в конце концов без предупреждения забиралась на мужчину сверху, прижимала его голову к груди, целовала большой нос и высокий лоб, испещренный морщинами.

Знал бы Гектор, сколько раз в течение нашего диалога я представляла, как возьму его за руку и отведу за собой куда-нибудь вглубь дома, где темно и никто нас не найдет, а там уже предоставлю волю своей похоти. Хотя он прижимал меня к себе с такой страстью, что, пожалуй, размышлял аналогично. Так или иначе, оба мы сдерживались, понимая, что сейчас еще не время, и, поправляя одежду, с трудом возвращались к беседе.

— … я подумал тогда: кто она такая, что делает здесь? Я никогда не видел ее прежде, и в то же время, какое знакомое лицо, будто всегда знал ее, заранее знал, что она появится. А ты… ты сидела там, на шестом ряду, придерживая велосипед одной рукой, и смотрела на меня с таким безразличием, смотрела как бы даже сквозь меня. И тогда я не выдержал и решил подойти. Что-то двинуло меня вперед. Сняв шлем, я тут же вспомнил, где видел тебя. В забегаловке на Истон-авеню, куда мы заехали с ребятами, потому что увидели машину Хартингтона. Билл сидел рядом с тобой. Ты ела суп и вся дрожала.

— Твои друзья тогда сказали: как можно есть такие отбросы? И меня трясло. Они будто не видели, что рядом сидит человек, который ест это и все слышит.

— Я видел тебя прекрасно.

— Зачем ты купил тот гамбургер?

— Мне хотелось перекусить, пока они разминают языки. И еще хотелось немного поддержать тебя. Хэнк довольно грубо выражался на счет местной кухни.

— Поддержать меня?.. я была уверена, что никто из вас меня даже не заметил. Я ощущала себя пустым местом. И еще ты… ты стоял рядом, руку протяни — и коснешься.

— А когда ты вдруг поднялась и ушла, ничего не говоря, я подумал, тебе стало плохо. Тебя шатало, и вид был болезненный.

— Я увела себя, чтобы никому там не врезать.

— Какая разница, что они говорят? Гамбургер был отличный. Просто они привыкли питаться в других местах. И кстати, по той же причине я прыгнул за тобой в бассейн. Неловко же ей будет там одной, подумал я, почему бы не составить ей компанию? И плевать, что все они подумают.

— Я очень удивилась, увидев, как ты выныриваешь. Не думала, что ты на такое способен.

— Я рад, что сделал это. Ведь если бы я не прыгнул, мы бы сейчас вряд ли друг другу все это рассказывали. Хотя мне все еще не верится, что я могу вот так запросто сидеть тут, держать тебя за руку и обнять в любой момент.

— Но почему?

— Ты еще спрашиваешь, почему? — во весь голос засмеялся Гектор. — Отовсюду я слышал, что ты меня не переносишь. И наяву убеждался в этом. Многие говорили о тебе… разное. Кто-то хорошее, кто-то — полную чушь, будто ты… впрочем, это уже неважно. Сейчас я понимаю, зачем они говорили гадости. Ты для них слишком сильная конкурентка. Я наблюдал за тобой, когда ты стала появляться на Гранж Пул Драйв, и все удивлялся, с какой легкостью ты подружилась с гонщиками.

Мне не давало покоя, что ты приходишь к этому… Хартингтону. А ко мне относишься с неприязнью. И все говорили об этом. В открытую. Я слышал — «наша Сара не очень-то любит Гектора». Наша Сара. Как же меня это раздражало. Я не понимал, чем заслужил твою антипатию. Что и когда я сделал не так. Всегда и с любым человеком у меня получалось наладить контакт. Но ты — другое…

— Знал бы ты, каких усилий мне стоило скрывать свои настоящие чувства, мысли. Скрывать ото всех, когда каждый считал своим долгом спросить: ну что, ты видела восемьдесят пятого? Ну как тебе Гектор? Правда ведь, он у нас потрясающий? Правда, Сара? А меня от этих вопросов наизнанку выворачивало. Первое время я даже имени твоего произнести не могла.

— Но зачем? Зачем было скрывать?

— А зачем раскрывать? Кому, кроме меня, это нужно? Прятать слабость — в моей натуре. А ты сделал меня очень слабой. В тот период, когда силы нужны были больше всего. Или ты предлагаешь прямо после гонки подойти к местной знаменитости, окруженной толпой обожателей, и сказать: знаешь, едва ты снял с себя шлем, я забыла, как дышать?

Гектор захохотал, запрокинув голову. Его веселило любое упоминание о том, с каким трепетом к нему относятся горожане, но еще больше ему нравилось слушать, как об этом говорю именно я, с какой интонацией я это делаю.