Рыбацкое счастье - Флоренс Рита. Страница 12

— Если бы! Помнишь, на днях я говорил тебе про женщину? Боюсь, она в меня влюбилась.

— Ну, это делают все твои женщины.

— Но сейчас другой случай. Виолу я не хочу обидеть.

— Виолу? Все остальные назывались у тебя ангелочками.

— Слушай, хватит иронизировать. Мне нужен серьезный совет.

— Так скажи мне, в чем твоя проблема?

— Она такая сладкая…

С другого конца провода донеслось басовитое фырканье.

— Сладкими бывают только конфеты и в лучшем случае младенцы. Что, про твою Виолу больше нечего сказать?

— Она очень красивая.

— Все твои подружки были очень красивыми.

— Но у Виолы рыжие волосы.

Анатоль растерянно молчал.

— Они блестят, — добавил Никос.

— Я всегда думал, ты ненавидишь рыжие волосы.

Никос смущенно хмыкнул:

— У нее я их люблю. Сегодня утром… — Он резко осекся. Вдруг появилось нехорошее чувство, словно он предаст Виолу, если расскажет Анатолю слишком много интимных подробностей. Это тоже было для него новым.

— Что ты чувствуешь, когда ее обнимаешь? Ты радуешься, когда вы прощаетесь? — расспрашивал Анатоль с удивительной прозорливостью.

— Наоборот! Лучше бы я с ней никогда не расставался. С ней все кажется таким правильным, таким настоящим…

— Тогда я совсем не понимаю, в чем проблема.

— С каких пор ты стал таким бестолковым? Виола влюбилась не в меня, а в другого парня.

Анатоль терпеливо молчал.

— Она любит Никоса, рыбака.

— Ты ей не сказал, кто ты?

— Я же еще пока не сошел с ума. Раз в год даже мне нужен покой. Я ведь не мог предположить, что эта маленькая сексуальная интрижка начнет развиваться с такой скоростью.

— Тогда выход только один — снимайся с якоря и сваливай. Лучше ужасный конец, чем ужас без конца.

Никос с облегчением выдохнул:

— Я знал, что ты меня поймешь. Я должен оставить ей письмо?

— Радикальная ампутация эффективнее в любом случае.

— Efcharisto, спасибо.

И с еще большим облегчением Никос распрощался и повесил трубку. Он чувствовал свою вину перед Виолой, он ведь ею пользовался. Но он ничего и никогда ей не обещал. Напротив. Он постоянно напоминал ей, что у них нет будущего. Лучше уйти. Пока он сам не пропал.

Отель «Corfu Palace» — красивое трехэтажное здание, горделиво вознесшееся над прочими туристическими бастионами. Отель стоит на холме и словно призывает полюбоваться впечатляющей панорамой порта и старинных укреплений. Ухоженные клумбы, лимонные деревья и олеандры на его территории веселят и радуют глаз.

Виола все думала о том, как раньше, приезжая на Корфу, мечтала провести в «Corfu Palace» хотя бы одну ночь.

Тогда эта ее мечта не осуществилась. Ведь гораздо практичнее ночевать в доме собственной тетушки. Тем более что тетка была бы смертельно оскорблена, остановись они не у нее.

«И дешевле к тому же», — утешал ее Христиан, деловито и разумно, как всегда.

Странно, что впервые она попала в «Corfu Palace» лишь исключительно благодаря ссоре с родной теткой. Виола чувствовала, как слезы подступали к глазам, стоило лишь об этом подумать. Как же их размолвка могла так далеко зайти?

Она с интересом рассматривала живые цветы в вазах, душистым изобилием украшавшие холл отеля. Едва перевалило за полдень. В это время гостей в холле немного. Виола заказала номер с ванной и видом на гавань. Портье помог ей отнести багаж. Для защиты от солнца жалюзи на окнах были приспущены. Но лишь только портье закрыл за собой дверь, она настежь распахнула балкон. Веселый солнечный свет теплым потоком хлынул в комнату.

Виола закрыла глаза и, что называется, вкусила момент. Может быть, он был тем самым, которого она ждала так долго. В первый раз после смерти Христиана она чувствовала себя совершенно счастливой. Ее сердце будто сделалось больше, чтобы вобрать все впечатления, что дарит ей жизнь, и сохранить навеки.

Она жила. Без Христиана, но жила. Она будет жить дальше и наслаждаться своей жизнью. Так, как всегда желал ей Христиан.

Бригитта не права, упрекнув, что она, мол, предала свою любовь к Христиану. Просто нет больше того непробиваемого панциря, под которым она прятала свое сердце. Нет благодаря Никосу. Никос вернул ее к жизни.

Теперь ей нужно время и покой, чтобы разобраться в том, что она чувствует. Пока же она в смятении.

— Что с Виолой?

Димитриос вышел из душа и вытирал голову полотенцем. Его жена сидела на краешке кровати. И с несчастным видом рассматривала свои пальцы.

— Боюсь, я совершила ошибку.

Она замолчала и продолжила созерцать пальцы. Димитриос через всю комнату кинул мокрое полотенце на пол в ванную и пошел к шкафу, наблюдая за женой со стороны. Она была живым воплощением нечистой совести.

— Давай выкладывай. Что ты натворила?

— Ты же знаешь, я желаю Виоле только добра. Разве не так?

— Я должен ответить?

Она встала и пересекла комнату, не глядя на него. В ванной нагнулась за мокрым полотенцем, подняла его с пола.

— Я хочу всего лишь, чтобы этот Никос ее не обидел. Поэтому я сказала…

— Что?

— …что она предаст свою любовь к Христиану, если свяжется с этим рыбаком.

— Ах ты, Боже мой! Как она отреагировала?

— Собрала вещи и ушла в гостиницу. Чтобы в тишине и спокойствии понять свои к нему чувства, как она выразилась.

— Девочка всегда была очень разумной. — Димитриос нарочно помолчал и добавил сурово: — В отличие от моей жены.

Бригитта затравленно посмотрела на него:

— Я хочу ей только добра.

— Не бери так близко к сердцу. Пока даже нет намека на то, что ее рыбак действительно разыскиваемый преступник. Просмотр картотеки ничего не дал. Но может, тебе стоило бы самой ее просмотреть? Ты ведь единственная, кто…

— …видела этого человека в жизни, — иронично перебила его жена. — Ох, Димитриос, почему же любовь такая сложная? Когда Виола только приехала, я сама буквально заставляла ее заново влюбиться. И вот?

Тут Бригитта приняла решение. Она расправила плечи и пошла к двери.

— Мне бы следовало перед ней извиниться.

Димитриос ринулся за женой и за руку повернул к себе:

— Ты обязательно перед ней извинишься. Но не раньше чем завтра утром. — Он ласково поправил прядку ее челки. — Сначала пусть пройдет ночь. К утру вы обе успокоитесь. Кроме того, сегодня мы приглашены на ужин к шефу полиции, ты забыла?

— Все на свете… — Она вздохнула. — Посоветуй, что надеть. Там же ведь всегда так чинно.

Он широко улыбнулся:

— Что-нибудь такое, что потом можно быстро снять, — и поцеловал жену в шею.

Никос отшвырнул нож и вилку и отодвинул рыбу, которую полчаса назад сам поймал. Он хотел быстренько перекусить, перед тем как последовать совету друга и поднять якорь. Но аппетит пропал. Он не мог перестать думать о Виоле. Она ведь наверняка рассчитывает скоро опять с ним встретиться. Да, она заверила его очень серьезно, что не хочет ничего, кроме приключения, — но он слабо ей верил.

Он тоже заверял любого, хотя бы Анатоля, что у него нет никаких серьезных намерений. И тем не менее не мог он дольше врать самому себе, что, дескать, не испытывает к этой рыжей нимфе никаких чувств.

От мысли, что она, наверное, будет из-за него плакать, тяжело делалось на сердце. Он совсем не собирался ее обидеть. Или отвергнуть. Все стало развиваться само собой, без его вмешательства.

Что ему делать? Идти к ней и официально сказать «прощай»? Это, конечно, самое честное решение. Никос взял тарелку с жареной рыбой и вытряхнул ее за борт. Пусть хоть чайки порадуются.

Виола проснулась. День давно уже клонился к вечеру. Она-то собиралась лишь чуть-чуть отдохнуть в шезлонге на балконе. А потом заснула. Украдкой она выглянула через балконную ограду на улицу. Там было теперь многолюдно — отдыхающие возвращались с пляжа, кое-кто даже волок за собой тяжеленный тент. Она посмотрела на часы. Начало седьмого.