Буг в огне (Сборник) - Крупенников А. А. "Составитель". Страница 3

Около 2 часов ночи 22 июня начали действовать вражеская агентура и диверсионные группы, заброшенные на нашу территорию. Из Бреста по телефону сообщили, что в городе и на железнодорожной станции погас свет и вышел из строя водопровод. Через несколько минут произошла авария на электростанции в Кобрине, а еще через полчаса прекратилась проводная связь со штабом округа.

Примерно через час связь со штабом округа, с Брестом и с Высоким, где размещался комендант укрепрайона, была восстановлена; оказалось, что на линиях в нескольких местах были вырезаны десятки метров провода.

В 3 часа 30 минут командующий округом вызвал к телеграфному аппарату командарма и сообщил ему, что в эту ночь ожидается провокационный налет фашистских банд на нашу территорию. Было приказано на провокацию не поддаваться; банды пленить, но госграницу не переходить.

На вопрос командарма, какие конкретные мероприятия разрешается провести, генерал Павлов ответил:

— Все части армии привести в боевую готовность. Немедленно начинайте выдвигать из крепости 42-ю дивизию для занятия подготовленной оборонительной позиции. Частями Брестского укрепрайона скрытно занимайте доты. Полки авиадивизии перевести на полевые аэродромы.

До 4 часов командарм успел лично по телефону передать распоряжение начальнику штаба 42-й дивизии и коменданту укрепрайона, однако приказ из округа запоздал. Из Бреста и Высокого в 4 часа донесли по телефону, что немцы открыли артиллерийский огонь по Бресту и крепости, по военным городкам и что командиры дивизий объявили боевую тревогу. Из районов сбора по тревоге войска будут выходить в соответствии с инструкциями на подготовленные оборонительные участки на границе. Батальонам укрепрайона дано распоряжение занять доты. Через 10–15 минут связь штаба армии со стрелковым корпусом и дивизиями первого эшелона прекратилась.

О немецком артиллерийском налете, явившемся началом войны, в армейском журнале боевых действий записано: «В 4.00 22.6, когда еще только близился рассвет, во всей нашей приграничной полосе неожиданно, как гром среди ясного неба, загремела канонада. Внезапный артиллерийский огонь фашистов обрушился по пунктам, где ночевали работавшие в пограничной полосе стрелковые и саперные батальоны, по подразделениям, сосредоточенным на брестском полигоне для проведения учения, а также по заставам пограничников. Наиболее интенсивный артиллерийский огонь был сосредоточен по военным городкам в Бресте, и особенно по Брестской крепости. Последняя была буквально покрыта на всей площади беспрерывным артиллерийским и минометным огнем» [1].

Проводная связь западнее Кобрина была на многих участках повреждена. В тяжелой и недостаточно ясной обстановке командование и штаб 4-й армии оставались в Кобрине до 5 часов 30 минут — момента налета немецкой авиации на штаб армии. За несколько минут до этого мы с командиром прочли полученную моим заместителем, полковником И. А. Долговым, телеграмму из округа с запоздалым приказом Москвы: «В течение 22–23.6.41 года возможно внезапное нападение немцев. Задача наших войск — не поддаваться ни на какие провокационные действия, могущие вызвать крупные осложнения. Одновременно войскам быть в полной боевой готовности и встретить внезапный удар немцев» [2].

В Буховичах (7 километров северо-восточнее Кобрина), куда штаб армии перебазировался к 6 часам утра, была получена следующая телеграмма из округа: «Ввиду обозначившихся со стороны немцев массовых военных действий приказываю: поднять войска и действовать по-боевому» [3]. Эта телеграмма была подписана командующим округом в 5 часов 25 минут, то есть в то время, когда пограничные войска и войска первого эшелона 4-й армии уже вели ожесточенные бои против вероломного врага.

В результате героического сопротивления наших войск частям вражеской 4-й армии не удалось форсировать Буг с ходу и беспрепятственно продолжать свое продвижение на восток. Немецкие войска встретили упорное сопротивление перешедших к обороне советских войск.

Около 16 часов на запасном командном пункте армии, в районе Запруды (20 километров северо-восточнее Кобрина), удалось связаться по гражданским проводам со штабом округа. Начальник штаба потребовал меня к телеграфному аппарату. Я кратко доложил по телеграфу Морзе обстановку в армии. Генерал В. Е. Климовских передал:

— Штаб округа развернулся в штаб Западного фронта, объявлена общая мобилизация; армию перевести на штаты военного времени. Войска соседней с вами армии в 10 часов дрались на границе. С тех пор связи с армией нет. Командующий фронтом приказывает 4-й армии: контрударом, главным образом силами корпуса Оборина, разгромить противника в районе Бреста и выйти к границе. В помощь вам из полосы соседней армии, с рубежа Вельск — Гайновка, будет действовать в направлении на Брест механизированный корпус генерала Ахлюстина.

Мы понимали, что обессиленные войска без авиации не смогут нанести контрудар и разбить под Брестом мощную немецкую группировку. Но сознавая, что всякое предложение о переходе к обороне могло быть расценено как трусость, вынуждены были приступить к подготовке контрудара.

Решение нанести контрудар не сняло вопроса об организации обороны на намеченных тыловых рубежах. Но выдвигались на эти рубежи только пешие части, не имеющие механического транспорта.

Вскоре в Запруды, где к этому времени находился основной КП, прибыл представитель фронта генерал И. Н. Хабаров. Его запоздалые сведения об обстановке и письменные приказы, которые он привез с собой, об уничтожении прорвавшихся фашистских банд ничего нового командованию армии не принесли. Но своим сообщением о начале выдвижения в район Слоним — Барановичи 47-го стрелкового корпуса Хабаров влил в нас бодрость. По его словам, первые эшелоны управления корпуса и стрелковой дивизии, перевозимые из Бобруйска, и другой стрелковой дивизии из Гомеля были уже выгружены. 55-я стрелковая дивизия, расположенная в Слуцке, с вечера начнет перевозиться фронтовым автотранспортом по московскому шоссе к Березе.

Надо откровенно признаться, что никаких надежд на успех контрудара мы не питали. Несмотря на это, в 6 часов 23 июня, после короткого артиллерийского налета, войска 4-й армии перешли в районе Жабинки в атаку. Противник никак не ожидал с нашей стороны контрудара и на ряде участков, в том числе в районе Пелищи и вдоль железной дороги от Жабинки к Бресту, был отброшен на несколько километров назад. Но через полчаса над нашими войсками появилось множество вражеских самолетов. Пикирующие бомбардировщики беспрерывно и безнаказанно бомбили танки 14-го механизированного корпуса, нанося ему тяжелый урон. Вслед за мощным ударом авиации перешла в наступление группа Гудериана. И вот на рубеже Каменец — Жабинка — Радваничи развернулось ожесточенное встречное сражение. В бой были брошены как с нашей, так и с немецкой стороны почти все танки и самолеты, предназначенные для действий на брестском направлении.

Я был в то время в танковой дивизии полковника Богданова. С наблюдательного пункта отчетливо просматривался встречный бой двух танковых полков первого эшелона дивизии с громадным количеством вражеских танков и сопровождающих их орудий. Против каждого нашего полка действовала фашистская танковая дивизия (17-я и 18-я). На поле боя на той и другой стороне было видно много горевших танков. На наших глазах воспламенялись все новые и новые машины. Особенно большой урон наносили нашим частям фашистские пикирующие бомбардировщики Ю-88. Однако, несмотря на такое неравенство, части 30-й и 22-й танковых дивизий продолжали упорно драться. Лишь ценой огромных потерь 17-й и 18-й дивизиям группы Гудериана удалось потеснить нашу 30-ю танковую дивизию и захватить западную часть Пружан.

По предложению штаба армии генерал Оборин усилил 30-ю дивизию сводным полком моторизованной дивизии; с подходом свежих сил наши части снова атаковали врага и выбили его из Пружан. В руках гитлеровцев остались лишь отдельные строения на западной окраине города. Несколько подразделений моторизованного корпуса было уничтожено, около 20 подбитых вражеских танков осталось на площади в Пружанах. В этом бою особенно отличились танковые батальоны дивизии Богданова, которыми командовали капитан Ф. И. Лысенко и майор М. А. Бандурко.