Момент бури (СИ) - Чернышева Ната. Страница 35

- Пожалуйста, - буркнул я ему в спину и полез в кабину.

Ты и в самом деле собираешься отправляться в этот их город? - спросил у меня недоверчивый взгляд Кристины.

- Собираюсь, - сказал я, запуская тест всех систем снегохода заново. - А что еще мне остается делать?

- Не отправляться в город Чужих, - дала девочка добрый совет.

- Ну, спасибо, - поблагодарил ее я. - А с психокодом что делать? К тому же, я и в самом деле хочу спасти друга. Да и почему бы не посмотреть, в конце концов, на их город? Я все равно отправился бы в Катуорнери даже без всякого психокода.

Скептическая ирония. Недоверие. "Как можно позволять себе соваться в смертельную ловушку из наивного любопытства? Как можно считать другом какого-то там Чужого?!"

- Не пытайся проникнуть за барьер этого психокода! - мгновенно ощетинился я, поворачиваясь к ней. - Не ты его ставила, не тебе он и предназначается!

"Агрессивность как барьер? Интерес. Любопытство, стремление разобраться, что к чему, азартное желание справиться с такой трудной задачей…"

- Отвали!!! - закричал я, хорошенько встряхивая несносную девчонку. - Не смей ковыряться в моих мозгах!

"Отпусти". Иссушающий жар, привкус озона, рвущееся наружу всепожирающее пламя. "Отпусти, Манфред. Не доводи до беды".

Я оставил Кристину в покое и полез за водой.

"Дай и мне".

- Держи, - я протянул девочке стаканчик. - А в гости к Чужим я все-таки наведаюсь. Гляну, что там к чему.

- Я с тобой!

- С ума сошла?! На генсканер нарываешься?! Они с такими, как ты, полукровками, не церемонятся. Содатум помнишь?

Кристина помнила.

- Вот то-то же и оно. Останешься здесь. Присмотришь за Тэйну и малышом.

Кристина угрюмо посмотрела на меня. Ей не нравился Ми-Грайон тарг. Еще больше ей не нравился мальчик Гретас Хорошен. "Опасность, Манфред! Большая опасность!"

- Они же отправятся в Катуорнери вместе со мной, - озадаченно произнес я. - Какая вам от них может исходить опасность?

- Будь осторожен.

- Буду, - пообещал я. - Тебя проводить в номер?

- Необязательно. Помню дорогу.

- Ну, смотри.

Кристина вылезла из кабины и, не оборачиваясь, пошла к выходу. Какое-то время я смотрел ей вслед, потом снова вернулся к приборам на консоли управления. Надо было продолжить настройку, но желание пропало. Все буквально валилось из рук. Я мысленно плюнул и откинулся на спинку кресла отдохнуть. И сам не заметил, как задремал. А приснился мне содатумский осенний день…

Летним ясным днем на пляже было весело. Оранжевый песок, прозрачные волны в кудрявых барашках пронизанной солнечным светом пены. В осеннюю же непогоду трудно было найти место неуютнее. Мохнатые свинцово-серые тучи нависают так низко, что кажется - еще миг, и небо совсем опустится на землю, захлопнет собою мышеловку, внезапно ставшую слишком тесной для мира. Исполинские волны с мерным гулом накатывали на безлюдный пляж, заваленный выброшенными ночным штормом неряшливыми комками водорослей. Воздух пропитан смесью йода, соли и сероводорода, и сыплется, сыплется с вышины мелкая промозглая морось - не то дождь, не то мелкий мокрый снег.

Я потерянно бродил по песку, спрашивая себя, за каким чертом меня сюда принесло. Хотелось вернуться в уют и тепло больничной палаты, взять в окоченевшие пальцы кружечку горячего кофе… Но что-то не давало вот так просто повернуться и уйти. И я бродил и бродил вдоль кромки прибоя, пиная попадавшиеся под ноги округлые валуны в два кулака размером; их было мало, и они торчали из темного песка наподобие гигантских белых яиц неведомых морских зверей.

- Не знаю, и знать не хочу! - донесся вдруг до меня чей-то визгливый голос.

Я посмотрел в ту сторону. Кому еще могло придти в голову гулять под дождем?

Это оказалась девица очень странного вид: невысокая и тощая, нелепо одетая, в кепке козырьком назад и старых-престарых космических ботинках со стертыми носками. Наверное, девица когда-то усердно пинала этими ботинками под чей-то увесистый зад, а потом сохранила обувь в память о той исторической победе.

- И знать ничего не хочу! - визжала девица в крошечный голографический экранчик переносного видеотелефона, яростно меряя пляж широкими шагами. - Вы мне обязаны! В конце концов, это случилось по вашей вине! Я не намерена еще раз отваливать бешеные деньги за очередной летальный исход! Что?! Ну, я вам устрою! До самого Ольмезовского доберусь, если понадобится! Знать будете в следующий раз на ком опыты свои долбанные ставить! Мать вашу!

Она грязно выругалась, отключила прибор, с трудом удержавшись от того, чтобы не швырнуть его в море, и уставилась на меня.

- О! - сказала она. - А ты что здесь потерял, чудо?

- Я просто гуляю, - огрызнулся я, девица мне не понравилась.

- По такой погоде? Оригинал! Ну, иди, гуляй дальше…

Она задрала голову и стала смотреть в низкое небо, часто моргая.

Я чувствовал ее боль. Что-то мешало мне просто пройти мимо, хоть я и видел эту девушку первый раз в жизни.

- Вам плохо? - осторожно спросил я.

- Плохо? - переспросила она, не опуская головы. - Не то слово, дитя. Я сегодня потеряла ребенка. Какой-то гад протащил в инкубационный зал Репродуктивного Центра эмпат-вирус. Два блока вышло из строя! Черти б их всех забрали! Почему именно мой малыш заплатил за их халатность жизнью? А они теперь хотят откупиться от меня деньгами. Компенсация, - передразнила она своего недавнего собеседника. - Чтоб они подавились ею… Мать их…

Она полезла в сумочку и вытянула длинную дамскую сигару:

- Огоньку не найдется

- Да, пожалуйста, - я протянул ей сложенные лодочкой ладони, над которыми вспыхнул язычок бледно-оранжевого пламени.

- А, пирокинетик, - с удовлетворением сказала тощая, жадно затягиваясь. - Что в госпитале потерял? Лечишься?

- Да.

- Эй, а ты не заразный? - с внезапным подозрением спросила она, отступая на шаг.

- Не знаю, - мстительно ответил я.

- Ха-ха-ха! - тощая зашлась в приступе заразительного смеха. - Заразных-то из спецзоны не выпускают! Ты мне нравишься, дитя, - она изучающее всмотрелась в мое лицо. - Тебя как звать-то?

- Фредди, - буркнул я недовольно.

- Тина, - назвалась девица, протягивая мне руку.

Пальцы у нее оказались длинными и холеными, с ярким сложным маникюром. А я, наконец, разобрал значки паранорм у нее на воротничке. Третий телепатический ранг, усиленное зрение, адаптация к перегрузкам и значок мастер-пилота, начищенный до серебряного блеска. Мастер-пилот! Обалдеть! Это когда же она в летную школу поступала? Годика в четыре?!

- Ненавижу врачей! - выразилась она, щелчком отправляя окурок в море. - Мать их всех!…

- Не ругайся, - неприязненно сказал я.

- А то что? - хмуро поинтересовалась она.

- А то я перестану тебя уважать!

Тина скривилась так, словно проглотила целый лимон. Не жуя.

- Да пошел ты!…

Она плюнула в море и отвернулась. Я смотрел на нее, чувствуя, как почти против воли рождается в глубине души мелодия. Грустная и печальная песня без слов, как нельзя лучше отражавшая сущность этой женщины. Хулиганистые ужимки, мат, яркая тинэйджерская одежда, характерная речь, - все это было лишь маской, за которой пряталось нежное и бесконечно уязвимое существо.

Мастер-пилот межзвездных рейсов.

"Сколько же ей на самом деле лет?" - подумал вдруг я.

- Спасибо, малыш, - вдруг сказала она тихо. - Ты, оказывается, поэт… Знаешь, а я хочу, чтобы мой сын был похож на тебя.

- Что? - не понял я.

Она обернулась, посмотрела на меня и повторила открытым текстом: