Последний рыцарь (СИ) - Райз Тиффани. Страница 27

Она осмотрела улицу и заметила пару припаркованных машин и никаких признаков жизни.

- Почему?

Нора начала отвечать, но закрыла рот, когда в дали послышался звук приближающегося поезда. Она улыбнулась Лэнсу и засунула руки в карманы пальто.

- Один… - сказала она, считая секунды, - два… три… Соберись.

После того, как она произнесли «три», поезд пролетел мимо них с пронзительным грохотом. Лэнс прикрыл уши руками, но Нора ждала.

- Какого черта? - Лэнс опустил руки.

- Железнодорожные пути находятся прямо за этими деревьями. Я выросла с этим звуком - каждый день и каждую ночь. Я до сих пор могу спать в ураган, потому что росла с этим на своем дворе.

- Ты, должно быть, шутишь.

Нора покачала головой.

- Нет. Десять лет назад поезд сошел с рельсов примерно в пятидесяти ярдах в том направлении. - Она указала на восток. - Он вез какие-то химикаты. Весь район был эвакуирован. Большинство людей тогда уехали и больше не вернулись.

- Здесь безопасно находиться?

- Сейчас чисто. Но никто не хочет жить рядом с путями.

- Не могу их осуждать. - Лэнс пнул камешек на лужайке.

- Я тоже. Были лишь пластиковые тарелки и стаканы. У нас буквально не было ничего красивого в доме. Они падали со стола и разбивались на тысячи кусочков. Когда я приобрела свой дом, в котором ты был, первое, что я купила, это целый набор хрустальных бокалов и ваз, и всего, до чего могла дотянуться, чем более хрупкое, тем лучше. Я люблю иметь то, что бьется, зная, что они разобьются тогда, когда я захочу.

- А не потому, что ты живешь прямо на железнодорожных путях.

- Именно.

- Ты была здесь счастлива? - Лэнс шагнул на тротуар, и Нора последовала за ним. Так странно было находиться в этом районе. Столько воспоминаний набросилось на нее, что она ощутила, как может увязнуть в их темных глубинах.

- Мне было нормально, - ответила она. - Я так и не научилась кататься на велосипеде. У меня был розовый Швинн , но его украли до того, как я научилась кататься на нем. А новый мы не могли себе позволить. Так или иначе, меня больше волновали мотоциклы, чем велосипеды.

- Ты здесь жила с родителями?

- С мамой. - Нора подошла к парадной двери. Она заглянула в окно и увидела внутри пустоту - ни мебели, ни людей, ни жизни.

- Где был твой отец?

- Железный треугольник в Квинсе. Это была его мастерская. Или в тюрьме. Я была маленькой, когда мама поняла, что ее муж-механик на самом деле перепродает угнанные машины на запчасти. Она ушла от него. Они развелись, и мама отказалась от любых алиментов. Она хотела, чтобы отец и близко ко мне не подходил. Она была так зла на него, что даже после его смерти аннулировала брак.

- Я не виню ее. Боже, не могу представить, каково расти вот так. - Он указал на дряхлый дом и заброшенный район. - Не могу представить, каково расти с отцом, который в тюрьме. Папа… мы с ним были друзьями. Папа был саб -капитаном, не то, чтобы ты знала об этом. Он скромный человек.

- Саб-капитаном ? Похоже на меня. Очевидно другой род сабов.

- Субмарины, - ответил Лэнс смеясь. - Он был на своем последнем задании, когда развернулась война в Персидском заливе. Вместо того чтобы вернуться домой, он остался там. Думаю, это единственный раз, как я помню, когда мама потеряла самообладание во время отъезда отца. Она даже спланировала его приветственную вечеринку.

- Вот черт, должно быть, это было тяжело. - Нора взяла его за руку.

- Да. Я спросил его об этом, спросил, был ли он зол и поэтому ли остался. Он ответил, что нет. Он знал, что у мамы все под контролем, что мы с моей сестрой будем в порядке. Он сказал… - Лэнс замолчал и сглотнул. На его лице появилась улыбка. - Отец сказал, что иногда наступают времена, когда то, что ты хочешь сделать, противоположно тому, что ты должен сделать. И мальчики делают то, что хотят, а мужчины… - Лэнс чуть выпрямился. - Мужчины делают то, что должны.

- Теперь понятно, откуда в тебе это раздражающее благородство.

- Нет, это папа такой. Он говорит, что я его герой. То же самое я говорю о нем.

- Тебе повезло иметь такого замечательного отца, таких замечательных родителей. Мы с мамой бодались каждый день. Я была папиной дочкой. Не в извращенном смысле.

- А можно быть папиной дочкой в плохом смысле? - с ужасом спросил Лэнс.

- Не осуждай меня.

- Прости.

- Когда мне было тринадцать-четырнадцать, я сбегала в Квинс при любой возможности, чтобы увидеть его. Я садилась на автобус, затем на метро и устраивала ему сюрприз в гараже. Он обращался со мной, как с маленькой принцессой, водил меня обедать со своими друзьями, затем отвозил домой. Он был не настоящим родителем, никогда не наказывал меня или что-то вроде того. Мама делала всю работу за него, поэтому я ненавидела ее и любила его.

- Что произошло? Я имею в виду, между тобой и ним.

Нора отвернулась от окна, от пустого дома, от воспоминаний.

- Я попала в беду. Большую, ужасную беду. А папа убежал со всех ног и оставил меня расхлебывать даже несмотря на то, что я попала в беду из-за него. Вмешался Сорен и заботился обо мне изо всех сил. Но я больше не была маленькой папиной девочкой. И затем папа умер, и я не скучаю по нему.

Лэнс молча стоял и смотрел на дом.

- Я не жалею о том, как сложилась моя жизнь, - сказала Нора и подошла к нему. - Но если бы я обладала волшебной палочкой и могла расти с таким же любящим и заботливым отцом, как ты, я бы взмахнула ею, не думая.

- Правда?

- В мгновение ока. Есть два типа подростковых бунтов - нормальный и тот, что приводит тебя в колонию для несовершеннолетних. Мой был последним вариантом. И я уверена, будь у меня нормальный отец, до этого бы не дошло.

- Я хочу быть хорошим отцом для своей дочки. Ты знаешь это. - Лэнс сжал ее руку и снова отпустил.

- Когда девочка чувствует себя брошенной своим отцом, она может привязаться к любому другому мужчине постарше, который проявляет к ней интерес. К счастью для меня, этот другой мужчина хорошо заботился обо мне. Он вытащил меня из беды и удерживал от беды. Это было так же легко, будто меня кто-то сбил с ног и снова поднял. Я знаю нескольких девушек, которые скатились вот так.

Лэнс потер подбородок, эта щетина, выросшая за полдня, выглядела такой соблазнительной. Но она держала руки при себе, зная, что в следующий раз, когда прикоснется к нему, будет последним.

- Я могу вернуть свою дочку, - наконец сказал Лэнс.

- Можешь. Судья Б. был очень оптимистичен. Он знает всех в гражданском суде, имеет много рычагов. Он сможет помочь тебе.

- Я благодарен ему. Просто… - Лэнс повернулся и посмотрел на нее, и в его темно-голубых глазах она увидела дорогу, на которую они никогда не свернут, во всяком случае, вместе. Прогулка по этой дороге была бы замечательной. Вся Преисподняя устроила бы вечеринку, когда их пресловутая Госпожа Нора, наконец, осядет и наденет на саба ошейник. Женщины бы млели перед красивым, благородным и рыцарственным Лэнсом , а мужчины восхищались бы им за то, что он достаточно мужественный, чтобы принять ее. Она видела их утро: завтрак Лэнс подавал бы ей в постель, приносил чай в офис, пока она работала над книгой, разминал бы ей шею, если она проводила слишком много времени за столом, или избивая клиента. Она могла представить, каким убийственно галантным Лэнс был бы в смокинге, когда они посетят официальную вечеринку у Кингсли или специальное мероприятие у ее издателя. А ночи… все эти ночи в постели с Лэнсом , угождающий всем ее сексуальным прихотям, и Нора, выполняющая все его желания… Они могли прожить целую жизнь хороших ночей. Он мог дать ей все, что она пожелает. Она могла дать ему все, в чем он нуждался. И никто не смог бы забрать это у них.

- Я должен делать то, что нужно, - наконец сказал Лэнс. - Даже если сейчас это не то, чего я хочу.

- Последняя хорошая ночь? - предложила Нора. Это все, что она могла дать.

Лэнс кивнул. Они в тишине ехали к ее дому и в тишине вошли в него. В тишине они целовались, и в тишине она провела его в свою спальню.