Там, где сердце (ЛП) - Уайлдер Джасинда. Страница 11

— Никогда не переставай обещать этого. Им нужна эта ложь, и нам тоже. Мы должны врать сами себе — именно поэтому мы не опустим рук даже тогда, когда все безнадежно. Мы лжем и работаем так, чтобы эту ложь, по возможности, превратить в правду.

— Я ненавижу эту ложь.

— Я тоже, — он протягивает мне руку. — Оливер Джеймс.

Я принимаю его руку. Не трясу, а просто держу ее. Словно глупая попрошайка в ожидании милости. — Найл Маккензи.

А потом тишина. Успокаивающая. На самом деле я не курю сигарету, а просто держу и пускаю дым, но действие успокаивает. Утешает. Притворство… оно необходимо. Я понимаю, что он имеет в виду.

Через несколько минут Оливер встает.

— Пора возвращаться, мне нужно проведать отца.

Я тоже встаю.

— Он пациент?

Оливер кивает.

— Да. Шунтирование. Повторное. Старый упрямый баран не может изменить Биг Маку, понимаешь?

— Спасибо, Оливер.

Он улыбается мне, и, Господи, у него потрясающая улыбка. Точно красавчик Мак-Дрими. Но потом к нему возвращается серьезность.

— Ты вносишь свой вклад. Каждому пациенту — спасаешь ты его или теряешь — ты нужна.

Это не помогает мне успокоить беспорядочные мысли и эмоции.

— Спасибо. Это много значит.

Он машет легким движением руки. Но, не сделав и нескольких шагов, оборачивается.

— Думаю, вряд ли ты говоришь по-французски, да?

Я хмурюсь.

— На самом деле, говорю. Не идеально, но довольно неплохо. Я учила его в средней и старшей школе, а потом в колледже. На курсах медсестер моей соседкой была девушка из Квебека, так что я в некоторой степени владею разговорным.

— Мы от «Врачей без границ» через пару месяцев отправляемся в Центральноафриканскую Республику, но наша команда не укомплектована. Нам катастрофически требуются медсестры, говорящие по-французски и обученные оказанию экстренной медицинской помощи, — он подходит ко мне и вручает визитку, на обороте которой быстро пишет номер телефона. — Если тебя это заинтересует, позвони по этому номеру завтра утром и спроси Доминик. Сегодня вечером я замолвлю за тебя словечко.

Я задумываюсь над его предложением.

— Работа такая же? — я жестом указываю на больницу.

Он качает головой.

— Хуже. Работать придется там, где вокруг стреляют пушки, рвутся мины. Где вспыхнувшие эпидемии уничтожают, подобно лесному пожару, целые города. Что сейчас творится в Африке? Это ужас. Но если ты можешь заниматься этим, — он кивает в сторону больницы, — то справишься и там. Кроме того, я тоже буду там — мы одна команда. Если ты поплывешь с нами, я всегда буду рядом с тобой.

Не дав мне возможности ответить, он просто уходит. Не то чтобы с самодовольным видом, но близко к этому. Сексуальной походкой уверенного в себе, но не высокомерного, мужчины.

Я прячу визитку в задний карман форменных штанов и возвращаюсь к работе. А уже следующим утром, сидя за чашкой кофе, я не свожу с нее глаз. В тяжелых раздумьях я беру в руку мобильный телефон и набираю номер.

— Алло? — я слышу заметный французский акцент.

— Привет, это Доминик?

— Да, это я.

Я начинаю свою речь на английском в надежде, что она меня понимает.

— Меня зовут Найл Маккензи. Я, хм, вчера познакомилась с доктором Оливером Джеймсом. Он сказал, что поговорит с вами обо мне. Я медсестра. Медицинская сестра неотложной помощи. Он сказал, вам требуется…

— Олли действительно говорил со мной, — отвечает Доминик на беглом французском. — Какая у вас квалификация?

Я вынуждена быстро перестраиваться на французскую речь. Секунду трачу на то, чтобы перевести с английского свои мысли.

— Я дипломированная медицинская сестра, получила диплом Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе. Три года работаю в отделении неотложной помощи в Лос-Роблес, — тот факт, что я говорю это на свободном — если не на безупречном — французском, свидетельствует о моем уровне владения этим языком, поэтому об этом я даже не упоминаю.

— Почему вы хотите работать с «Врачами без границ»?

Почему? Я не могу ответить сразу и беру паузу, чтобы сформулировать свои мысли.

— Я хочу делать что-то значимое. Спасать жизни. Помочь как можно большему количеству людей. Поэтому я и стала медсестрой, — я говорю это по-английски. Говорить, что, кроме прочего, хочу уехать, чтобы быть ближе к Оливеру — скорее всего, не самая лучшая идея. Все сказанное мной — правда, но есть кое-что еще. Я не упомянула о глубинной причине, по которой желаю настолько изменить собственную жизнь. Честно говоря, к Оливеру это не имеет никакого отношения. В смысле, да, он красивый, сексуальный — кто ж его не захочет? Но… Это необходимо мне самой. Не знаю, чем до конца объяснить это самой себе. Видимо, желанием сделать шаг вперед и стремлением испытать предел своих возможностей. Работа медсестрой в больнице Лос-Анджелеса чертовски близка к работе на передовой. Ты сталкиваешься с совершенно дерьмовыми ситуациями во всех самых ужасных их проявлениях. Но как бы сильно я ни начинала ненавидеть все это, что-то внутри меня требовало дальнейшего движения. Адреналин. Неистовое желание помочь пациенту. Спасти ему жизнь. Стараться изо всех сил, даже если потерплю неудачу. Знать, что я помогла. Быть нужной, как выразился Оливер.

На том конце повисает пауза.

— Если Олли говорит, что я должна взять вас, то мне этого достаточно, — говорит Доминик по-английски. — Он ни разу не ошибся. Ни в одном человеке, — она диктует мне адрес, просит принести резюме и подготовится к более детальному собеседованию. Но тут же добавляет, что это простая формальность и что, если я хочу, место мне обеспечено, потому что меня рекомендовал Оливер.

Когда я заступаю на свою очередную смену, то, появившись на работе, сообщаю Дэлани новости и подаю заявление об уходе. Со слезами на глазах она улыбается и обнимает меня.

— Ты слишком способная, чтобы вечно торчать здесь. Я всегда знала, что рано или поздно кто-то переманит тебя отсюда, — она берет меня за руки и смотрит в глаза. — Просто убедись, что ты действительно этого хочешь. «Врачи без границ» — это… просто жесть. И большая опасность.

— Знаю. Возможно, это сумасшествие, но… если говорить откровенно, частично из-за этого я туда и иду.

Дэлани усмехается.

— Ты всегда впереди планеты всей, даже если все паршиво. У тебя будет все отлично. Просто… береги себя, ладно?

— Дэлани, я не уеду еще ближайшие два месяца.

Она шмыгает носом.

— Все равно. Я не буду прощаться. Когда соберешься, просто уходи. И знай, я буду скучать по тебе.

Дэлани — моя лучшая подруга. Она училась сестринскому делу в Лос-Анджелесе на курс старше меня. Первая устроилась сюда на работу и заслужила место старшей медсестры. А в скором времени сможет возглавить отделение. Даже представить не могу, как буду без нее. Почти каждую смену мы работаем вместе. Бок о бок, по двенадцать-четырнадцать часов каждый день. После работы мы вместе можем выпить бутылку вина — или три — и смотреть «Реальных домохозяек», разговаривать о парнях, но никогда о работе.

А теперь я оставляю ее.

Мы бросаем разговор на эту тему и начинаем готовиться к ночной смене и приему пациентов. Ночные смены в выходные дни всегда тяжелые и изматывающие: огнестрел, колотые и резаные раны, сотрясения и ушибы, автомобильные аварии и сердечные приступы. Но, сталкиваясь со всем этим, мы сохраняем спокойствие, потому что это наша работа. По мере того, как смена подходит к концу, я позволяю себе ненадолго задуматься о будущем. Интересно, как это будет? В Африке?

Банги, Центральноафриканская Республика

Шесть месяцев спустя

— Найл! Тащи сюда свою задницу! — кричит Оливер из другого конца палатки.

— Олли, я очень занята! — кричу в ответ.

— Я закончу, — говорит мне по-французски Франсуа, подходя ближе и принимаясь накладывать шов вместо меня. — Ему ты нужнее. Там совсем все плохо.